Чтение 26–й страницы книги ~Дитя эпохи~

Я подпевал, а про себя думал о трудностях руководства людьми. Я еще
никогда об этом не думал. Незачем было.

Вот они сейчас ко мне запросто. Петя, Петь, а девушки даже Петечка. А
ведь завтра нужно вести их в поле. Не исключено, что придется заставлять
работать. Иначе будем голодать, правда ведь?

С другой стороны, держаться на расстоянии тоже тоскливо. Хочется быть
с людьми. Не такой уж я старик. Двадцать девять лет.

Пока я так размышлял, Юра с Верой ушли смотреть на луну. Так они ска-
зали. Чего они нашли особенного в луне, не понимаю. Хотя догадываюсь. В
юности сам смотрел на луну. Знаю, к чему это приводит.

Яша все перебирал струны, а Леша постепенно перемещался на нарах бли-
же к Тате. Подползал, как разведчик. Тата увлеченно пела песни, но заме-
чала эту тенденцию. Это было видно по безразличному выражению ее лица.

Леша уже готовился открыть рот, чтобы пригласить Тату смотреть луну.
Должно быть, он обдумывал окончание фразы. Но я его опередил.

- Надо воды принести. Пить хочется, - сказал я. - Тата, ты не знаешь,
где тут колодец?

- Ой, он далеко, - сказала Тата.

- Ну, покажешь, - сказал я с легким оттенком приказа.

Тата спрыгнула с нар, провожаемая взглядом Леши. Такой взгляд бывает
у рыболова, когда рыбка срывается с крючка и шлепается обратно в водоем.
Я взял ведро, и мы с Татой выскользнули наружу.

На крыльце Юра показывал Вере луну. Луна висела над крышей клуба, как
дорожный знак "Проезд запрещен". Юра уже держал Веру за руку, это я за-
метил краем глаза. Темпы довольно большие, но не безумные. В пределах
нормы.

- Мы идем за водой, - объявила им Тата. Чтобы они не подумали, не дай
Бог, чего-нибудь другого.

- Угу, - промычал амбал Юра. В лучах луны его копна волос светилась
электрическим светом.

Позвякивая ведром, мы пошли по улице. Поселок досматривал первую се-
рию сна. Собаки подбегали к заборам, мимо которых мы шли, и оттуда лаяли
изо всех сил. Потому что были в безопасности.

Давно я не гулял с девушками при луне. Да еще с ведром. Сразу нахлы-
нули какие-то романтические мысли. Я искоса взглянул на Тату. Она делала
вид, что у нее этих мыслей нет.

- Вот за этим забором колодец, - сказала Тата.

Я нашел калитку и убедился, что на ней имеется табличка относительно
злой собаки. Света луны для этой цели хватало. Повернуть назад значило
навсегда потерять престиж руководителя и мужчины вообще. Я подумал, что
если от собаки отбиваться ведром, проснется вся деревня. Больше я ничего
не подумал. Просунул руку сквозь калитку и приподнял крючок.

Как только мы вошли во двор и калитка за нами закрылась, злая собака
нехотя появилась из будки. Она потянулась и посмотрела на меня с удивле-
нием. Она, по-видимому, решила, что я не умею читать. Собаке очень хоте-
лось спать, но нужно было оправдывать табличку на калитке,

- Р-р-р... - лениво начала собака.

- Послушай, - сказал я рассудительно. - Мы тебя не видели, и ты нас
не видела. Договорились?

- Р-р-р... - продолжала собака.

- Ну, чего ты рычишь, как мотоцикл?

Вопрос застал собаку врасплох. Она изумленно приподняла брови. Так
мне показалось. И на минуту смешалась.

- Спи, - сказал я. - Не теряй времени даром.

Собака, видимо, подумала, что над нею издеваются. А у меня и в мыслях
не было. Обиженно тявкнув, она устремилась к моей ноге. Я успел повер-
нуть ведро внутренностью к собаке и попытался надеть ей на морду. Собака
уворачивалась. Произошла небольшая коррида.

- Ну, не надо, Шарик, не надо, - сказала Тата. - Это свой.

Она подошла к Шарику и потрепала его между ушей. Шарик посмотрел на
меня с презрением и заполз в будку. Я нацепил ведро на крючок и бросил в
колодец. Ручка ворота закрутилась, как пропеллер. Крючок вернулся без
ведра.

- Утопло, - сказал я.

- Утонуло, - поправила Тата. - Пошли дурака Богу молиться!..

Все! Никакой дистанции между нами уже не было. Меня разжаловали в ря-
довые. Я даже немного обрадовался, потому что теперь было проще.

- Самой, между прочим, нужно мозгами шевелить, - сказал я. - Знакома
ведь с этой системой.

- Знакома, - согласилась Тата. - Это уже второе ведро. Первое было
днем.

- К концу нашей работы заполним весь колодец, - сказал я.

- Нужно достать кошку, - сказала Тата.

- Тебе собаки мало?

- Крючок такой. Кошка называется, - сказала Тата. - Чтобы ведра дос-
тавать.

- Хорошая погода, - сказал я, пытаясь сменить тему разговора.

- А можно багром.

- Воздух-то какой! - сказал я.

- Я хочу спать! - вдруг капризно заявила Тата.

Мы вышли со двора, но пошли почему-то не в ту сторону. Улица скоро
кончилась, и мы пошли по траве. Трава была теплая. Тихо было вокруг.
Где-то далеко блестело озеро. Посреди поля росло толстое дерево. Ветки у
него начинались почти от земли. Мы влезли на дерево и устроились навер-
ху, как птички.

- И что? - спросила Тата. Она находилась веткой ниже.

- Тихо! - сказал я. И начал читать такие стихи: "Выхожу один я на до-
рогу. Сквозь туман кремнистый путь блестит..."

- Лермонтов! - объявила Тата. - В школе проходили.

Я посмотрел на нее со сдерживаемой ненавистью. Раз в школе проходили,
значит уже и не волнует?

- "Ночь тиха, пустыня внемлет Богу, и звезда с звездою говорит..." -
упрямо продолжал я.

- Ты что, охмурить меня хочешь? - спросила Тата деловито.

- Дура! - пропел я с верхней ветки. - Продукт эпохи.

- Как-как? - заинтересовалась Тата. Видимо, так ее еще не называли. Я
имею в виду - "продукт эпохи".

- Дитя века, - пояснил я, - бесчувственное дитя века.

- Старый чемодан, - сказала Тата и спрыгнула с дерева. - Чао!

И она исчезла в темноте. Господи, что за походка! В каждом движении
было столько презрения и чувства интеллектуального превосходства, что
мне стало страшно за себя. Когда она ушла, я прочитал стихотворение до
конца. Это чтобы успокоиться.

Потом я добрел в потемках до нашего сарая и завалился спать. Рядом
храпел дядя Федя. Внизу, подо мной, спал на тюфячке Лисоцкий. Спали и
амбалы, мирно светясь в темноте белыми пятками.

Русское поле

- Ну, что? - спросил утром Лисоцкий, заглядывая мне в глаза.

- Ничего, - мрачно сказал я. - Любви не было. Победила дружба,

- Слава Богу! - сказал Лисоцкий.

Мы съели первый свой завтрак, который соорудили Вера и Надя. Такая
каша цвета морской волны. Неизвестно, из чего. Но вкусная. И пошли в по-
ле.

Поле было близко. Мы бы никогда не догадались, что это поле. Нам это
объяснил управляющий. Мы думали, это джунгли. Трава была в человеческий
рост. В основном, с колючками.

- Там, внизу, посажен турнепс, - сказал управляющий. - Нужно дать ему
возможность вырасти, то есть выдернуть сорняки.

- А как он выглядит, турнепс? - спросил Яша.

- Сено-солома! Да вы увидите. Маленькие такие листочки у земли...

Дядя Федя нырнул в траву и несколько минут ползал там на четве-
реньках. Потом он вернулся. В руке у него был бледно-зеленый листок.

- Вот! - сказал дядя Федя. - Это турнепс.

И снова уполз сажать его обратно.

- На каждого одна грядка, сено-солома, - объявил управляющий. Это у
него такая присказка.

Мы стали выяснять насчет расценок. Расценки были удивительные. Пропо-
лоть все поле стоило что-то около пяти рублей. А поле простиралось в од-
ну сторону до горизонта, а в две другие чуть ближе.

- Занимайте грядки, - сказал я.

Все заняли грядки и управляющий ушел. Народ тут же организовал вече.

- Колючки колются, - сказала Тата.

- Плотют плохо, - сказал дядя Федя.

- Мы сено убирать приехали, а не полоть, - сказал Леша.

- Пошел бы дождь! - мечтательно произнесла Люба.

- Надо бы поработать, - неуверенно сказал я.

Губит меня эта проклятая неуверенность! Нет у меня в голосе металла,
необходимого руководителю. Люди это чувствуют и садятся на шею. И в дан-
ном случае все сразу же взгромоздились мне на шею. Они покинули грядки и
разлеглись в тени под деревом. А поле осталось лежать суровым укором ру-
ководителю.

- Жрать хотите? Надо полоть! - сказал я.

- Не! Жрать не хотим, - сказал дядя Федя. - У меня живот болит.

Не ожидал я этого от дяди Феди, потомственного крестьянина. Видно,
деятельность на нашей кафедре его испортила.

- Что, Петечка? - игриво спросила Тата. - Между двух огней оказался?
И вашим, и нашим?

Она сидела на траве в своих брючках из эластика, опираясь на руку. С
нее можно было делать рекламную фотографию: "Отдыхайте в Карелии!" Ос-
тальные просто напоминали лежбище котиков.