бесплатную водку со всякими корешками и змейками в бутылках. Впрочем,
некоторые боевики Ягудина, разгоряченные спиртным, придавили-таки нескольких
косоглазых, списав это на бытовое недоразумение, а не на национальную
вражду.
возбуждая ими со дна пузырьки. Полковник Шаллер сегодня тосковал и,
расслабляясь в теплых водах, пытался определить причину своей тоски.
Может быть, когда я занимался поднятием тяжестей?.. Нет. Когда гири
взметались к небесам, тоска уже тревожила душу.. Когда же?.. Может быть, с
трещанием пишущей машинки?.. Нет... Скорее всего, ранним утром, когда я
проснулся... Я тогда подумал о смерти..." С течением времени полковник все
чаще задумывался о смерти. Его теория бесконечно малых величин более не
успокаивала сердца, а, наоборот, пугала возможностью ошибки.
что до смерти все же далеко, а осенние листья плывут по бассейну, слегка
подталкиваемые легким ветерком. Осень - пора умирания осенних листьев...
Пора умирания для человека - круглогодична.
когда человек несчастлив. Когда же счастье окрыляет душу, человек забывает о
течении времени, не чувствует скорости прохождения земного пути и похож на
красивое животное, беззаботно пасущееся под скалой, готовой вот-вот
обвалиться...
Но что такое счастье? Может быть, это неизменное ощущение радости?.. Вряд
ли.
почти всех удовольствий земных. Радость их беспричинна, она рефлекторна и
психически неосознанна. Скорее всего, счастье - это точка пересечения двух
диагоналей, мгновение, пик вершины, взгляд, мысль..." Полковник глотнул
воздуха, погрузился в воду с головой, затем вынырнул и фыркнул.
любовные потрясения и переживания должны происходить в юности, в ней же и
остаться.
лишь разницей, что к старости ты знаешь, как может твоя душа любить, как
готова страдать она от неразделенной страсти, а юность лишь тычется слепцом,
нащупывая пути для слез, и удивляется радости страданий. Старость должна
иметь плод любви, который принесет ей умиротворение. Любовь в старости - это
как динамо-машина, которая не подсоединена к лампочке, а просто распыляет
электричество в пространство...
бассейна.
отдал рукопись жены слависту Теплому, а известий от него никаких нет. Надо
проведать завтра учителя, решил полковник и, оттолкнувшись от дна ногами,
выбрался из бассейна.
удивлялся могучести тела мужика и прицокивал языком. Он отнюдь не мечтал о
такой же силе и строении тела, а просто разглядывал незнакомца, как слона в
зверинце, восхищаясь невиданной животиной.
обнаружил в саду, в беседке, худую как жердь женщину, которая что-то
печатала на машинке, не обращая внимания на окружающую среду. Наверное, это
его жена, сообразил Джером.
рассматривал силача сквозь стекла веранды. Рядом с его неподвижной фигуркой
прогуливалась рябая курица, противно потрясывая гребешком и клюя рядом с
рукой наблюдателя. Незнакомец пил самоварный чай и поедал один за другим
большие бутерброды с вареньем. Джером облизнулся и молниеносным движением
схватил курицу за шею. Птица рванулась, изо всех сил хлопнула крыльями, но
сломанная шея уже перекрыла ток крови к крохотному мозгу, и курица легла
трофеем на землю, закатив свои чудесные карие глаза... Джером продолжал
наблюдать.
на улицу. И зашагал по дороге, не замечая, как от дерева к дереву,
скрываясь, за ним следует худой подросток.
незначительном, ошметками проносящемся в мозгу. Он то и дело случайно
заглядывал через ограды домов и ухватывал обрывки картин чужого быта.
мгновения. Кто-то счастлив осенним солнечным лучом, неожиданно теплым, так
что капельки пота образуются на лбу. Кто-то, наоборот, горюет от этого
последнего луча, уже заранее расстраиваясь, что луч - последний этой осенью,
а может быть, и в жизни".
течение его мыслей оборвалось. На шезлонге возле клумбы с огненными астрами
возлежала римской наложницей Франсуаз Коти. Она была абсолютно голой,
расположившаяся в бесстыдной позе, раскинув в разные стороны стройные ноги.
Ее груди великолепно торчали навстречу солнцу, огромные глазабыли закрыты, а
руки, закинутые за голову, манили белеющими подмышками. Возле шезлонга
стояли хрустальный сосуд с клюквенным напитком, ваза с кусками колотого льда
и стакан, до середины наполненный красной жидкостью.
бесстыжая!.. Господи, какая красавица!.. Господи, как прекрасен ее живот!..
в силах оторвать взгляда от полных бедер, спелых и покатых, как медовые
груши.
глаз, не менее восторженных, но и изрядно напуганных. Это были мальчишечьи
глаза, еще ни разу до этого не лицезревшие великолепия женского тела. Два
открывшихся до предела черных зрачка пожирали наготу и подавали странные
сигналы животу подростка, который неожиданно затвердел камнем и наполнился
переливающейся истомой.
судьбами?
в другом, новом ее ракурсе. Он отчаянно чувствовал всю дурацкость своего
положения, но тем не менее смотрел на девушку открыто, словно та была в
вечернем туалете.
живот.
из-за забора. Вход с другой стороны. Откроете калитку и не бойтесь, собаки
нет.
калитки. Если бы он не был так возбужден ситуацией, то, вероятно, увидел бы,
как из кустов к дальним деревьям рванула мальчишеская фигура, отчаянно
драпая.
шелковый халатик с китайскими цветами, который чрезвычайно подходил к ее
стройной фигуре.
предпочитаете - липовый или корейский с жасмином?
где-то в глубинах дома чай, судорожно думал, что ему еще ай как далеко до
старости и к черту все размышления о смерти, а также о различиях между
юностью и старостью. Перед глазами Шаллера все еще стояла, отчаянно волнуя,
картина об- наженной девушки, особенно ее бесстыдно раскинутые ноги, и к
моменту появления Франсуаз он еле сумел справиться с наваждением, прикусывая
себе до крови язык.
маленькую чашечку и хлебнул пахучего чая.
неудовольствием отметив мещанское построение фразы.
знать?
и ухмыльнулась. - Она вас любила, а вы ее нет... По-моему, она вас и сейчас
любит.