Волчок. Солнце снова выходит из облаков, заливая равнину болот сверкающим
светом.
дTргаться на снегу от предчувствия своей ужасной судьбы. Надежда Васильевна
грузно наваливается на лежащего навзничь человека и рвTт когтями его одежду.
подгнившими губами. Однорукая Галя глухо стонет, глядя на Спиридона
Борисовича смTрзшимися кровью, битыми трещинами глаз. Она опускается на
колени в снег и единственной рукой крепко хватает его сквозь штаны за
тайный уд.
морозный, чистый запах, идущий из раскрытой бездны, по которой летит, не
останавливаясь, бескрылое солнце. Она дышит и спит, до самых сумерек, а
где-то среди зимних болот слышатся тонкие, хохочущие крики Спиридона
Борисовича, будто по погребTнным в лесной глуши деревням летает призрак
большого мTртвого петуха.
здешних местах, заснеженный лес молча мертвеет под движущимся небом,
близлежащий городок, окружTнный постами милиции, затаился в сдержанной
тишине, люди разговаривают тише, говорят, что по пустынным болотам ходят
толпы мертвецов с растрескавшимися мордами, вооружTнные винтовками и
падающим с высоты ужасом своей нечеловеческой ненависти к живым, говорят,
что вымерло несколько окрестных деревень, вместе со скотиной и домашней
птицей, будто помTрзли все они в одну колодезную ночь, говорят, что в
почтальон Носков видел в берTзовой роще мTртвых девочек, водящих большой
хоровод, и кричали они, мол, как вороны, и прыгали, мелькали среди
известковых стволов.
перешедшее границы смерти, что сотрудник НКВД Спиридон Борисович Нилин
отыскал в болотах камень вечного ужаса и теперь совершает там босиком
многометровые прыжки, кожа у него на теле сливового цвета, как у индийского
уткорылого беса Кряшны, а одна продавщица молочного магазина, видевшая его
из окна проезжавшего полем грузовика, рассказывает тайно подругам, будто
член у Спиридона Борисовича достигает коленей в расслабленном состоянии
переднего хвоста и помогает ему в прыжках для поддержания баланса, впрочем,
никто этой женщине не верит, потому что она вдовая и за мужской орган могла
принять даже обычный сук, который проклятый вампир носит в чреве для пущего
бесстыдства. Рассказывают также, что на окраине города является криворотая
красивая женщина средних лет, не состоящая на службе ни в одной
организации, которая заманивает мужчин своей натуральной агитацией и
высасывает им мозги через нос, некий слесарь Иван встретил эту женщину, но
ушTл живым, и говорил, выпимши, будто облапил сатанинскую курву, по
незнанию еT истиной природы, за известные места, и показывал руку, на
которой остались следы еT исподних зубов. ЕщT рассказывают, что на
железнодорожную станцию приходила однорукая девушка с избитым до крови
лицом, намеревалась сесть без билета на поезд, следовавший в Ленинград, еT
хотели забрать в милицию, но она убила железной палкой двух рабочих, а
одного милиционера сожгла огнTм, который вышел у неT из руки, после чего
ушла полем в лес, а следы от неT остались перевTрнутые, как от лешего.
девочку, гулявших ночью без дела тTмными улицами города, где не
осмеливались зажигать фонари, хотя газеты писали, что с суевериями давно
покончено, как с фактом жизни, дворник Калистрат заколол рабочим своим
ножом старуху, строившую заполночь снежную бабу во дворе, у старухи в
коммунальной комнате нашли чTрную кошку, набитую гвоздями и поганые книги
против всего хорошего на свете, бабки, продающие пряники, шептались по
углам, что мол вот ликвидировали церковь, оно и началось, что товарищ
Сталин уже думает церковь обратно восстановить, а то с чертями не сладить,
распоясались вконец, собаки по окраинам воют ночи напролTт, антихрист
слетел на землю и криворотая с однорукой - его дочки, а Калинин с
Ворошиловым записались в монахи, Библию изучать, сорок четыре святых
старца, переживших революцию в соловецких снегах, призваны для науки в
Москву, не сегодня завтра церкви начнут строить заново, Ленина сделают
святым на место Владимира, что Русь крестил, потому что Ленин ничего
плохого религии не хотел, напакостил Троцкий, который теперь прячется в
кавказских горах, где есть ход до самого ада, а как поймают его, так
начнTтся козья болезнь, люди речь станут терять в пользу бессмысленного
блеяния, лечить их будут святой водой из далTкого города Икутска посреди
тайги, и прочее, и прочее, всего и пересказать нельзя.
наконец с вековой темнотой и вступать в кружки ликвидации
научно-технической и марксистско-ленинской безграмотности, проводятся два
митинга, в клубе советов и на площади Сталина, председатель горкома партии
товарищ Рябенко выступает с инициативой отправить к интернату выборную
делегацию из комсомольцев и коммунистов города, чтобы разобрать его на
доски и бетонные блоки, дабы развеять миф о возможности существования души
без тела и жизни по ту сторону смерти. Речи товарища Рябенко встречают
овации и радостный отклик, но никаких делегаций никто посылать не хочет, и
сам товарищ Рябенко тоже, потому что имеет директиву не принимать суеверия
всерьез, а бороться с ними одной силой партийного слова, которое смоет
лишнее и само отомрTт, не оставив памяти о себе, а значит и о том, что
смыто. Вместо экспедиции в городе назначен внеочередной праздник, шествие
со знамTнами, комсомольская самодеятельность и чтения в доме советов
революционного поэта Маяковского, который, говорят, не верил ни в Бога, ни
в чертей, а только в многотрубную мощь индустрии.
советская молодTжь и распевает песни гражданской войны, полные щемящего до
слTз душевного пламени, в десяти километрах севернее, на морозной окраине
бывшей деревни Лужки, останавливается и гасит свои фары военный грузовик,
кузов которого покрыт маскировочной белой материей государственной тайны.
Из грузовика на дорогу сгружаются четверо людей. Грузовик сдаTт назад,
разворачивается и уходит в ночную темноту, а люди остаются на фоне метели,
погасших навеки изб и пугающей черноты пространства, которого коснулась
разрушающая рука Разрушителя. В темноте зимней ночи нельзя сейчас различить
их суровых лиц, но знайте, они страшны, эти лица, источенные жгучими
ветрами смерти, застывшие бесчувственными масками ожесточения, с глазами,
сузившимися от скорби о потерянных товарищах, тех, кто не дожил до
сегодняшнего дня, выполняя свой вечный долг. За спинами их вещмешки и
винтовки, заряженные чистым, как горные ручьи, серебром. Каждый из них
трижды герой Советского Союза, но никто не знает о них, ни один человек во
всей нашей огромной стране.
домов, в которых свистит метель, а может быть это птицы смерти поют в
глубине безжизненных изб, где лежат, закутавшись в одежду и одеяла даже не
мTртвые, а призраки мTртвых, выжженные морозом мумии советских людей.
Раньше здесь был колхоз имени Ленина, теперь тут некрополь, белый
кладбищенский лабиринт, свежевыкрашенный снегом, и их собственные следы,
следы ещT живых, бледнеют на глазах, покрываемые тюлевым саваном вьюги.
свидетельства о них, имена их забыты, словно не рождались они вовсе на
свет, их не существует, и тем не менее они есть, я помню их лица, как
воочию перед собой, я помню их голоса, словно сидим мы сейчас за одним
столом, мои товарищи, в каких пещерах земли спите вы теперь, родные мои.
правительства, и ни один орган власти не знает больше о нTм, потому что
согласно самой идее нашего государства, согласно теории великого Ленина и
практике великого Сталина нет и не может быть повода для нашей жизни, а всT
равно она есть, и есть она непрерывная битва, потому что боремся мы со
злом, тем, которого не может постичь своей наукой человечество, идущее в
свет, так огромно оно, как огромна смерть по сравнению с жизнью отдельной
личности. И, может быть, путь к будущему - это светящаяся стеклянная
дорога, проложенная среди мTртвого пространства страшного сна, люди не
должны знать об этом теперь, им рано ещT это знать, канатоходец не должен
смотреть себе под ноги, иначе он упадTт, наступит время, может быть, через
сотни лет, и о нас напишут легенды, девушки споют о нас песни, разве это
существенно теперь для нас, ведь мы избраны быть впереди, и это наше
особое, никому недоступное больше счастье, только Ленин и Сталин знают о
нас, они нас сотворили, и мы есть их вооружTнная рука.
чин военный тебе и не положен, ты из первых, ещT из тех, кто воевал в
гражданку, ты больше всех нас коммунист, потому что стал им тогда, когда за
это сдирали кожу и вырезали звTзды на спине, ты родом откуда-то из-под
Вологды, большим ростом вышел, усов не брил, ты деревья ломать можешь, а
тебя никому не сломить, Яков, на веки вечные. Кто шTл рядом с тобой, тот
потерял свой страх и не может вспомнить его лица, будущие люди одну всего
статую воздвигнут в память о наших тяжTлых временах, временах борьбы,
железную статую, огромную, как гора, и это непременно будешь ты, балтийский
матрос, не зная тебя, они всT равно выплавят из серого металла твоT лицо,
это суровое лицо убийцы бессмертных богов.
тунгус, арканил ли твой отец оленей в пегой тундре, окружTнный облаком
болотных комаров, или бил куницу в лежащих по пояс таTжных снегах, сам не
знаешь, и матери своей не помнишь, только когда туго, когда смерть уж
совсем близка, молишься ты, Василий, на родном языке, нам всем чужом,
зовTшь духов своих древних, креста на тебе, паскуднике, нет, а дважды ты
никогда не стрелял, бьTшь без промаха, мужика, бабу ли, старика или
ребTнка, правда всегда за тобой. Ты единственный из нас, кто смеTтся,
Василий, луна и звTзды - вот истинный дом твой, когда-нибудь ты придTшь
туда, и тебя встретят те, кого ты любишь.
Сертаков Виталий
Шекли Роберт
Сапковский Анджей
Суворов Виктор
Каменистый Артем
Корнев Павел