инициалами деревьев; ряды колючей проволоки с двух сторон отделяли его от
поля профессора Стоу -- предшествующий век, где и ягнята были белее, и
травка помягче, и ручеек побурливей, -- а также от присвоенного профессором
Шапиро начала девятнадцатого столетия с его мглистыми долинами, морскими
туманами и привозным виноградом. Рой Тейер избегал разговоров о своем
предмете, собственно, он избегал разговоров о всяком предмете, угробив
десяток лет безрадостной жизни на исчерпывающий труд, посвященный забытой
компании никому не нужных рифмоплетов; он вел подробный дневник, заполняя
его шифрованными стихами, которые потомки, как он надеялся, когда-нибудь
разберут, и смерив прошлое трезвым взглядом, объявят величайшим литературным
достижением нашего времени, -- и, насколько я в состояньи судить, вы,
возможно, и правы, Рой Тейер.
присел на одышливый пуфик близ своего наиновейшего друга и сказал:
сделали мне честь меня допросить. Возьмите это домой. Здесь отпечатанный на
пишущей машинке сжатый отчет с библиографией. Я думаю, мы можем теперь
переместиться в другую комнату, где нас, я думаю, ожидает ужин а la
fourchette.
8
воскликнула Джоан.
на нее. Взгляните на этот витой узор. Знаете, вам надо показать ее
Кокереллам. Они разбираются в старом стекле. На самом деле у них даже есть
кувшин из Лейк-Данмор, но он выглядит бедным родичем вашей чаши.
представляла себе стеклянные башмачки Золушки точь в точь такими же,
зеленовато-синими; в своем ответе профессор Пнин отметил, что, primo1, он
был бы рад услышать хоть от кого-то, что содержимое не уступает сосуду, и,
secundo2, что башмачки Сандрильоны были не из стекла, а из меха русской
белки -- vair по-французски. Это, сказал он, очевидный случай выживания
наиболее приспособленного из слов, -- verre3 больше говорит воображению,
нежели vair, каковое слово, как он полагает, произошло не от varius --
разнообразный, пестрый, -- но от "веверица", то есть от славянского названия
определенной разновидности прекрасного, бледного, как у зимней белки меха,
голубоватого, или лучше сказать "сизого", голубиного ("columbine") тона, --
"от латинского "columba", голубь, как хорошо известно кое-кому из
присутствующих, так что вы, миссис Файр, как видите, в общем-то правы".
сказал Томас Бетти, и та с готовностью согласилась.)
будет пятнадцать. Эйлин, внучке старшей сестры миссис Тейер, пять лет.
Изабель -- двадцать три, ей очень нравится работа секретарши в Нью-Йорке.
Дочери доктора Гагена двадцать четыре, она вот-вот воротится из Европы после
чудесно проведенного лета, -- она разъезжала по Баварии и Швейцарии с весьма
любезной старой дамой -- Дорианной Карен, известной в двадцатых кинозвездой.
точностью, совершенно ему в этих делах не свойственной, непредсказуемый Пнин
не только отбарабанил ее новый адрес и телефон, но и добавил таковые же ее
старшего сына.
9
разговаривать громче, чем они о себе полагали. Алое зарево разливалось с
одной стороны по шее миссис Тейер - под синей звездой ее левой серьги; сидя
навытяжку, она потчевала хозяина рассказом о распре между двумя ее
сослуживцами. Это была простенькая конторская история, однако тональные
переходы от мисс Визг к мистеру Бассо и сознание того, как замечательно
протекает вечер, заставляли Пнина пригибаться и восторженно гоготать,
прикрываясь ладонью. Рой Тейер слабо помаргивал, глядя вдоль серого
пористого носа в свой пунш и вежливо слушая Джоан Клементс, у которой, когда
она бывала, как нынче, навеселе, появлялась соблазнительное обыкновение
перемаргивать, а то и совсем закрывать синие в черных ресницах глаза и
прерывать свои речи, -- дабы выделить оговорку или собраться с мыслями, --
глубокими придыханиями ("хо-о-о"): "Но не кажется ли вам -- хо-о-о -- что
то, что он пытается сделать -- хо-о-о -- практически во всех своих романах
-- хо-о-о -- это -- хо-о-о -- выразить фантасмагорическую повторяемость
определенных положений?". Бетти сохранила свое управляемое маленькое "я" и
со знанием дела пеклась о закусках. В том конце комнаты, где помещалась
ниша, Клементс угрюмо вращал неповоротливый глобус, а Гаген, старательно
избегая традиционных интонаций, к которым он прибегнул бы в более свойской
компании, рассказывал ему и ухмылявшемуся Томасу свежий анекдот о мадам
Идельсон, слышанный миссис Гаген от миссис Блорендж. Подошел Пнин с тарелкой
нуги.
Пнину, который всегда признавался, что не видит соли ни в одном из
"скабрезных анекдотов", -- однако...
заново, Томас - заново ухмыляться. Пнин ладонью брезгливо отмахнулся от
рассказчика -- "да ну вас" -- и сказал:
даже тогда не смог понять, что в нем смешного.
10
перегруппировки. В углу кушетки скучающий Лоренс перелистывал альбом
"Фламандские шедевры", подаренный Виктору матерью и забытый им у Пнина.
Джоан сидела на скамейке у мужниных ног, поставив тарелку с виноградом на
подол широкой юбки, и прикидывала, когда можно будет уйти, не обидев
Тимофея. Прочие слушали рассуждения Гагена о современном образовании:
Клементса, который покачал головой, отвергая вызов, и протянул альбом Джоан,
показав ей в нем нечто такое, от чего она захихикала.
выбраться из этой трясины, -- самую капельку, Тимофей, спасибо, -- это
запереть студента в звуконепроницаемой камере и уничтожить лекционные залы.
Однако, когда я попытался развить эти мысли, меня назвали "enfant terrible"1
и, быть может, дослушав меня до конца, вы не так легко со мной согласитесь.
В распоряжении изолированного студента будут фонографические записи по
всевозможным предметам...
да значит.
нужна его, -- он указал на сияющего Пнина, -- кому нужна его личность?
Никому! Они, не дрогнув, откажутся от блестящей личности Тимофея. Миру нужна
машина, а не Тимофей.
а Бетти с силой закивала. Пнин низко им поклонился и развел руками --
"обезоружен".
разглядывать все ту же картинку в книге, раскрытой у него на коленях. -- Том
думает, что наилучший способ обучения чему бы то ни было состоит в том,
чтобы устраивать обсуждения в классе, то есть дозволять двадцати безмозглым
юнцам и двум нахальным невротикам пятьдесят минут толковать о том, о чем
понятия не имеют ни они, ни их преподаватель. Надо же, -- продолжал он без
всякого логического перехода, -- три последних месяца ищу эту картину, а она
-- вот она. Издателю моей новой книги по философии жеста понадобился мой
портрет, а мы с Джоан знаем, что видели нечто поразительно похожее у старых
мастеров, но даже период вспомнить не можем. И вот, пожалуйста. Только и
осталось, что добавить спортивную рубашку, да убрать руку этого вояки.
засмеялась.
обсуждение с привлечением широких обобщений -- это гораздо более
реалистичный подход к образованию, чем старомодное чтение формальных лекций.
Роллинс Джеймс
Андреев Николай
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Березин Федор
Шилова Юлия