и сравнительный, положить невозможно: заспорили про любовь -- кто, мол, она,
мадама эта, всецело прекрасная. Всяк свое утверждал; одни -- подобно Василию
Карабану -- что Вечная Жизня зашла погостить, одни -- напротив: раздор,
недород, события. Я же, будучи пас, не встре-ваю, держу нейтраль. Но Вам --
Вам признаюсь, правда, не для передачи другим, а то и так тут Илью за
горохового шута держат. Для чего, с какой немыслимой стати упросила
очкариков меднаук, чтоб мозги мне запудрили -- не разберу. Ныне же кается,
ищет по всей реке: не среди ли вас тот, которого. Врут, что нет, потому что
сами по уши втюрившись: не знаем, о ком печешься, но побывать с тобой каждый
не прочь. И Гурий туда же, даром что чудь. Ненаглядная, умолял, плес наш не
узок -- широк, и где ютится сей юноша, я не имею понятия, сознаю лишь, что
если бы заглянула на немного ко мне, то трен моей сути, узкий, как точеное
лезвие, стал бы широким, как этот плес. Перебыла, поговаривают, с ним
накануне решительного его заезда с главным псарем всего ничего, но и оно
очутилось просителю боком. Беспокоюсь: погибель она моя суженая, и меня она,
Оря, ищет, Фомич, тоскуючи. И не знаю, какие взять меры -- пропасть ли без
вести, или с повинной к ней приковылять самому. Но ни то, ни другое пока
немыслимо. Крылобыл -- вот кому доверяю, кого хвалю -- Крылобыл егерей
корил: вы, свет очей собственных, верните калеке калеково. Воссуетились, но
искомого след простыл. Может пропито, может кинуто за ракитов куст, может
просто уплыло вниз. Но Илье-то что за беда, Илье -- вынь да положь, где
взял. Заторчал, заторчал он сильно без них. Кому Слобода, Вышелбауши, кому
Городнище, а он -- сиди, будто на блевотине пес. Полюбуйтесь, к слову
сказать, сколько их возле нашего заведения в оцепленьи дежурствует.
Полагаете -- подаяния ожидают? Отнюдь, им надеяться не на что, не заслужили
пока. Нет, не подаяния -- выдвиженцев ждут. И едва вы начнете изнутри
выдвигаться, так эти псы собачьи катяхи свои леденелые глодать принимаются
да языки показывают. Прост расчет их: вероятно, на эти мерзопакости глядя,
то ли просто от свежего воздуха, вы и стравите им макароны по-флотски за
гривенник. А вы пожадничаете -- завсегдатай поблагородней расколется. А
ждуны подбегут -- и пока суть да муть -- все слопают, на морозе парного
почавкать не худо ведь. И хмелеют немедля, и свадьбы-женитьбы у них
происходят безотлагательно, прямо на людях, и родятся в итоге такие ублюдки,
что лучше и не показывайте. Родятся, окрепнут и, как деды и матери -- по
торной тропе, боковой знаменитой иноходью -- марш-марш к тошниловке. Ау, не
обрывается здесь у нас поколений-то этих цепь, гремит, побрякивает, и не
скроется с глаз наших чайная, стоящая на самом юру. Все мы детвора
человеческая, дорогой, и пропустить по стопарю нам не чуждо. Вникните в мое
положение по-истинному теперь, как же тело Илье раззудеть, не помятуя уж о
более прикровенном-то. Препроводит подруга на лавочку у ворот -- и сижу,
маломошть, под соснами, соседок в соблазн ввожу. Чу! шапка снегу упала мне
на чело; вольно ж тебе, дятел, гляди, достукаешься, удод. Сбили, сбили с
панталыку Илью, очутился он с боку припеку, потешается публика над его
субботами. Вот она, Заитильщина как таковая, Фомич, и небытия вкусить нам не
терпится. Но не извольте побаиваться -- перемелимся и назад. Все уже
случалось на Итиле, все человеки перебывали на нем. Скажем, явится
кто-нибудь, а его окликают: гей, людин-чужанин, будешь с нами? Но пришлый их
окорачивает: обознались, я свойский, ваш, памяти просто у вас нет обо мне,
наливай. Утверждаю и я -- околачивался, селился, бывал Джынжэрэла на Волчьей
реке, пил винище, вострил неточеные, бобылок лобзал и отходил, когда надо,
на промысел в отхожий предел. Зато и мудрый я, как, приблизительно,
Крылобыл. Тот примечает, настаивая: все -- пьянь кругом, пьян приходит и
пьян уходит, а река течет и течет, и все как есть ей по бакену. Я согласен,
но уточняю: пьян приходит и сидит безвылазно в кубарэ, а она течет, но
берега остаются. А на берегах мы кукуем -- и жизнь наша вечная. Но я
заболтался с Вами, пора и на боковую. В случае чего забредайте почайничать
без всяких обиняков -- почайпьем, почаевничаем. Причем, чем осмелюсь донять,
так следующим: нету ли фантиков лишних? Любитель, к собирательству владею
призванием. Приносите как есть, заодно с конфектами. Соль же, спички и
прочие специальности постоянно при нас. А за почерк дурной, вне сомнения,
извиняйте, в известных то ролях составлял, да и подлечился малость
хозяйкиной милостью. И подпись благоволите. А если неграмотный -- крест.
Слушьте, откуда только фамилья подобная, где это я ее подцепил? Что ли я
цыганский барон, то ли просто ветром надуло. Как бы там ни было,
вышеупомянутое надо мне как-нибудь на бумаге запечатлеть. И песочком
присыпать. Всего исключительного.
-==15. ЖУРНАЛ ЗАПОЙНОГО==-
-==ЗАПИСКА XXVIII==-
-==ЗАПИСКА XXIX==-
Сертаков Виталий
Каргалов Вадим
Конюшевский Владислав
Володихин Дмитрий
Володихин Дмитрий
Куликов Роман