побрякивали пятнадцать центов. Двор был засыпан гравием, и башмаки мои
хрустели по нему, отдаваясь эхом. А что, неплохая мысль, подумал я, во
всех тюрьмах дворы засыпаны гравием, отличная мысль; это стоит запомнить;
если б я был пленником своих матери с сестрой, как тщетно было бы бежать с
таким шумом; хорошая мысль, надо будет над этим подумать.
установил новую винную полку. Я остановился перед ней получше рассмотреть
бутылки.
сносным для нёба.
заговорит собеседник. Жевал шоколадный батончик. Очень необычно. Впервые
вижу, чтобы у него что-нибудь было во рту. Вид его мне тоже не нравился. Я
легонько постучал по витрине.
разговаривать о консервной фабрике.
мерзавчик он хотел с меня десять центов. Разумная цена. Я спросил его,
хорош ли этот виски. Он ответил, что хорош.
воли и братства.
отталкивал мою руку и качал головой. Я не понимал, почему он постоянно
отказывается от моих чаевых. И дело вовсе не в том, что я их ему редко
предлагал: напротив, я старался давать ему на чай всякий раз; фактически,
он был единственным человеком, кому я вообще давал на чай.
чаевые. Для меня это вопрос принципа. Я - как Хемингуэй. Это моя вторая
натура.
отличными качествами. Ты превосходишь лучшие образцы того, что может
предложить толпа. Ты мне нравишься, поскольку разум твой обладает широтой
охвата.
поговорить.
загривок, пытаясь придумать, что бы на это ответить. Я отвинтил колпачок и
поднял бутылку:
Деньги за такое барахло я выложил впервые в жизни. Вкус у виски был
отвратительный.
попало и, прежде, чем я успел сообразить, заработало на полную мощность,
скрежеща по зубам, заползая в глотку, брыкаясь и царапаясь, будто тонущий
кошак. Вкус был ужасен - точно горелые волосы. Я чувствовал, как виски
уже бухнулся вниз, творя у меня в желудке какие-то странные вещи. Я
облизал губы.
найти себе место, чтобы прилечь, и я сильно потер себя по животу, чтобы
боль снаружи уравновесила жжение внутри.
сигаретной стойке. Затем развернулся и посмотрел на нее. Лет тридцати,
может, больше.
поразительного в ней не было. На вид очень простенькая, однако я
чувствовал эту женщину. Присутствие ее перепрыгнуло через всю комнату и
вырвало дыхание из моей гортани. Меня затопило электричеством. Плоть моя
затрепетала от возбуждения. У меня перехватило в горле, в голову кинулась
кровь. На ней было полинявшее фиолетовое пальто с пристегнутой меховой
горжеткой. Меня она, кажется, не замечала.
увидел ее бледное лицо. Затем оно спряталось в старый мех, и больше я его
не видел.
Оно было болезненно белым, будто полицейские фотографии преступниц. Глаза
- изголодавшиеся, серые, большие и затравленные. У волос цвета не было
вообще:
показала на пачку сигарет, постукав монеткой о прилавок. Не сказала ни
слова. Джим протянул ей пачку. Он совершенно не чувствовал эту женщину.
Просто еще одна покупательница.
пристально. Но мне было наплевать. Я чувствовал, что стоит ей только
увидеть мое лицо, как она не станет возражать. Горжетка у нее была под
белку. Пальто - старое и разлохмаченное в подоле, доходившем ей только до
колен. Оно плотно облегало ее, преподнося мне всю ее фигуру. Чулки -
металлического цвета, со светлыми полосками там, где побежали стрелки.
Синие туфли со сношенными каблуками и расклеившимися подошвами. Я улыбался
и уверенно смотрел на нее, поскольку совсем ее не боялся. Такая женщина,
как мисс Хопкинс, меня расстраивала, с такой женщиной я чувствовал себя
абсурдно - но не с женщинами на картинках, к примеру, и уж точно не с
такой женщиной, как эта. Улыбаться ей было так легко, так нахально просто;
так весело было чувствовать себя непристойным. Мне хотелось сказать
что-нибудь грязное, бросить какой-нибудь намек, вроде "фью-у! Я могу
принять все, что ты можешь мне предложить, сучка этакая". Но она меня не
видела. Не оборачиваясь, она расплатилась за сигареты, вышла из магазина и
зашагала вниз по Бульвару Авалон к морю.
говорить. Ни слова не ответив, я вышел. Просто вышел и двинулся по улице
вслед за женщиной.
деле, я не соображал, что я ее преследую. Когда я это понял, то
остановился, как вкопанный, и щелкнул пальцами. О! так ты, значит,
извращенец! Сексуальный извращенец!
Я чуть помедлил, вырывая зубами здоровенные куски заусенцев и выплевывая
их. Но мне не хотелось об этом думать. Лучше думать о ней.
бы говоря: спорим, не остановите меня! К тому же, ее шкивало с одной
стороны тротуара на другую, иногда она оступалась на обочину, а иногда
чуть не сталкивалась со стеклянными витринами по левую руку. Но как бы она
там ни шла, фигура под старым фиолетовым пальто волновалась и
перекатывалась кольцами. Шаг у нее был длинным и тяжелым. Я сохранял
прежнее расстояние, которое у нас с нею было вначале.
чистая соленая сладость воздуха, холодное циничное безразличие звезд,
внезапная хохочущая интимность улиц, наглая туманность света во тьме,
чахоточное сияние вспоротого месяца. Я любил это всё. Мне хотелось
визжать, издавать странные звуки, новые звуки горлом. Будто голым идешь по
долине, а со всех сторон - красивые девушки.
обернулся: не вышел ли он к дверям посмотреть, почему я так внезапно
удрал. Тошнотворное виноватое ощущение. Однако его там не было. Пусто
перед его яркой лавчонкой.
к звездам. Они казались такими голубыми, такими холодными, такими
надменными, такими далекими и полными предельного презрения, такими
чванными. От ярких уличных фонарей казалось, что бульвар окутывают легкие
ранние сумерки.
следующем квартале. Она отрывалась от меня, но я не возражал. Ты не уйдешь
от меня, О прекрасная леди, я иду за тобой по пятам, и тебе не удастся
меня избежать. Но куда же ты идешь, Артуро? Ты соображаешь, что
преследуешь совершенно незнакомую женщину? Такого ты никогда раньше не
делал. Каковы твои мотивы? Теперь мне уже стало страшно. Я вспомнил об
этих полицейских патрулях. Она притягивала меня к себе. Ах, так вот в чем
дело - я ее пленник. Мне было стыдно, но помимо этого я чувствовал, что
ничего плохого не делаю. В конце концов, я вышел немножечко пройтись по
ночному воздуху; прогуливаюсь перед сном, знаете ли, Офицер. А живу я вон
там, Офицер. Уже больше года, Офицер. Мой дядя Фрэнк. Вы его знаете,
Офицер? Фрэнка Скарпи? Ну разумеется, Офицер! Все знают моего дядю Фрэнка.
меня задерживать в данных обстоятельствах.
вот он, этот ужасный белый бинт, хлопает по мне с каждым шагом, движется
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Глуховский Дмитрий
Посняков Андрей
Сертаков Виталий