изготовлял лыжные мази для горных подъемов и для всех температур, теперь
собирался открыть школу горнолыжного спорта, и мы оба записались в нее.
Система Вальтера Лента заключалась в том, чтобы как можно быстрее покончить
с занятиями на тренировочных спусках и отправить учеников в настоящие горы.
В то время лыжный спорт не был похож на современный, спиральные переломы
были редкостью, и никто не мог позволить себе сломать ногу. Лыжных патрулей
не было. Перед любым спуском надо было проделать подъем. И это так укрепляло
йоги, что на них можно было положиться во время спуска.
забраться на высокую гору, где никого нет и лыжня не проложена, и ехать от
одной хижины-базы Альпийского клуба к другой через альпийские ледники и
перевалы. Нельзя было пользоваться и такими креплениями, которые при падении
грозили переломом ног: лыжи должны были соскочить сразу же. Но больше всего
Вальтер Лент любил спускаться с ледников без каната, однако для этого нужно
было ждать весны, когда трещины закрываются достаточно плотно.
этот вид спорта в Швейцарии, а потом в Кортина-д'Ампеццо в Доломитовых
Альпах, когда должен был родиться Бамби и миланский доктор разрешил ей
ходить на лычках, если я пообещаю, что она не упадет. Для этого требовалось
очень тщательно выбирать спуск и лыжню и все время следить за собой, но у
нее были очень красивые, удивительно сильные ноги, и она прекрасно владела
лыжами и ни разу не упала. Все мы знали, каким бывает снег, и умели ходить
по глубокому пушистому снегу.
уезжали туда в конце ноября и жили почти до пасхи. Там всегда можно было
заняться лыжами, хотя для лыжного курорта Шрунс и расположен слишком
низко,-- в его окрестностях снега бывает достаточно только в самые снежные
зимы. Однако взбираться в гору было удовольствием, и в те дни из-за этого
никто не ворчал. Ты устанавливал для себя определенный темп, значительно
ниже твоих возможностей, так что подниматься было легко, и сердце билось
ровно, и ты гордился, что у тебя на спине тяжелый рюкзак. Подъем к
Мадленер-Хаус был местами очень крут и тяжел. Но во второй раз подниматься
было уже легче, и под конец ты легко взбирался, неся на спине двойной груз.
светлое пиво и молодые вина, а иногда вина урожая прошлого года. Лучше всего
были белые вина. Еще мы пили кирш, изготовлявшийся в долине, и анзенский
шнапс, который гнали из горной горечавки. Иногда на обед подавали тушеного
зайца с густым соусом из красного вина, а иногда оленину с каштановым
соусом. Б этих случаях мы обычно пили красное вино, хотя оно было дороже
белого, но самое дорогое стоило по двадцать центов за литр. Обычное красное
вино было намного дешевле, и мы тащили с собой бочонки в Мадленер-Хаус.
на зиму; мы играли в кегли с горожанами в проулке, выходившем к летнему саду
отеля. Раза два в неделю в столовой отеля играли в покер -- все окна тогда
закрывали ставнями, а двери запирали. В то время в Австрии азартные игры
были запрещены, и я играл с герром Нельсом -- хозяином отеля, герром Лен-том
-- директором школы горнолыжного спорта, городским банкиром, прокурором и
капитаном жандармерии. Игра шла серьезная, и все они были хорошими игроками,
хотя герр Лент играл слишком рискованно, потому что школа горнолыжного
спорта не приносила никакого дохода. Когда у двери останавливались два
жандарма, совершавшие обход, капитан жандармерии подносил палец к уху и мы
замолкали до тех пор, пока они не уходили.
закрывала окна и затапливала большую изразцовую печь. Комната согревалась, а
на завтрак у нас был свежеиспеченный хлеб или гренки с чудесными
консервированными фруктами и кофе в больших чашках, свежие яйца, а если
хотели, то и отличная ветчина. В ногах у меня спал пес по имени Шна-утс,
который любил ходить со мной на лыжные проулки и ехать у меня на плече,
когда я начинал спуск. Он дружил и с мистером Бамби и, когда няня вывозила
его на прогулку, бежал рядом с саночками.
пришлось проделать самую трудную работу в моей жизни, когда зимой 1925/26
года я превратил в роман первый вариант "И восходит солнце", набросанный за
полтора месяца. Не помню точно, какие рассказы я написал там. Знаю только,
что некоторые кз них получились хорошо.
мы возвращались домой, вскинув лыжи и палки на плечо, и смотрели на огоньки
городка, а потом вдруг начинали различать дома, и встречные говорили: "Gruss
Gott" (2). В "Вайнштубе" всегда сидели крестьяне в башмаках с шипами и в
одежде, которую носят горцы, в воздухе клубился табачный дым, а деревянные
полы были исцарапаны шипами. Многие из молодых людей служили в австрийских
полках, и один, которого звали Ганс -- он работал на лесопилке,-- был
знаменитым охотником, и мы стали друзьями, потому что мы воевали в одних и
тех же итальянских горах. Мы пили вино и хором пели песни горцев.
фермы с огромными печками и штабелями дров в снегу. Женщины на кухне
расчесывали шерсть и пряли из нее серую и черную пряжу. Прялка приводилась в
движение ножной педалью, и пряжу не красили. Черная пряжа была из шерсти
черные озец. Шерсть была натуральной, ее не обезжиривали, и шапочки, свитеры
и шарфы, которые вязала из нее Хэдли, никогда не промокали в снегу.
пьеса Ганса Сакса. Это была хорошая пьеса, и я написал на нее рецензию в
местную газету, а хозяин гостиницы перевел ее. На другой год немецкий
морской офицер в отставке, с бритой головой и весь в шрамах, приехал, чтобы
прочитать лекцию о Ютландской битве. Он показывал диапозитивы, изображавшие
передвижение обоих флотов, рассказывал о трусости Джелико, пользовался
вместо указки бильярдным кием и иногда приходил в такую ярость, что голос у
него срывался. Директор школы боялся, что он проткнет кием экран. А потом
бывший морской офицер никак не мог успокоиться, и все в "Вайнштубе"
чувствовали себя неловко. С ним пили только прокурор и банкир, и они сидели
за отдельным столиком. Герр Лент, который был родом с Рейна, не пожелал
прийти на лекцию. Там сидели супруги из Вены, которые приехали, чтобы
покататься на лыжах, но не хотели подниматься в горы и потом уехали в Цурс,
где, как я слышал, были засыпаны лавиной. Муж сказал, что лектор -- из числа
тех свиней, которые уже погубили Германию и снова погубят ее через двадцать
лет. Его жена сказала ему по-французски, чтобы он замолчал,-- это маленькое
местечко, и не известно, кто тебя слушает.
значительная катастрофа произошла за горами -- в Лехе, в Арльберге. Компания
немцев решила на рождественские каникулы покататься на лыжах вместе с герром
Лентом. Снег в этом году выпал поздно, а склоны были все еще нагреты
солнцем, когда начался первый большой снегопад. Снег был глубоким, пушистым
и совсем не приставал к земле. Ходить на лыжах было очень опасно, и герр
Лент телеграфировал берлинцам, чтобы они не приезжали. Но у них наступили
каникулы, и они ничего не понимали в лыжном спорте и не боялись лавин. Они
приехали в Лех, но герр Лент отказался идти с ними. Один из них назвал его
трусом, и они сказали, что пойдут кататься без него. В конце концов он повел
их к самому безопасному склону, какой только мог отыскать. Сам он спустился,
а за ним начали спускаться они, и снег на склоне разом обрушился, накрыв их,
словно приливная волна. Тринадцать человек откопали, но девять из них были
мертвы. Школа горнолыжного спорта и до этого не преуспевала, а после мы
остались, пожалуй, единственными учениками. Мы стали усердно изучать лавины
и узнали, как различать и как избегать их и как вести себя, если тебя
засыплет. В тот год почти все, что я написал, было написано в период снежных
обвалов.
которого откопали. Он, как нас учили, присел на корточки и согнул руки над
головой, чтобы образовалось воздушное пространство, когда на тебя
наваливается сверху снег. Это была большая лавина, и потребовалось очень
много времени, чтобы всех откопать, а этого человека нашли последним. Он
умер совсем недавно, и шея его была стерта так, что виднелись сухожилия и
кости. Он все время поворачивал голову, и шея его терлась о твердый снег.
По-видимому, лавина вместе со свежим снегом увлекла старый, плотно
слежавшийся. Мы так и не могли решить, делал ли он это нарочно или потому,
что помешался. Однако местный священник все равно отказался похоронить его в
священной земле, потому что не было известно, католик он или нет.
долине до гостиницы, где ночевали перед восхождением к Мадленер-Хаус. Это
была очень красивая старинная гостиница, и деревянные стены комнаты, где мы
ели и пили, за долгие годы стали точно отполированные. Такими же были стол и
стулья. Мы спали, прижавшись друг к другу, в большой кровати под пуховой
периной, а окна были открыты, и звезды были такие близкие и яркие. Утром
после завтрака мы распределяли поклажу и начинали восхождение в темноте, а
звезды были такие близкие и яркие, и мы несли лыжи на плечах. Лыжи у
носильщиков были короткие, и они несли самую тяжелую поклажу. Мы
соревновались между собой в том, кто понесет самый тяжелый груз, но никто не
мог тягаться с носильщиками, коренастыми молчаливыми крестьянами, которые
говорили только на монтафонском диалекте, поднимались с неторопливым
упорством вьючных лошадей, а наверху, на выступе у покрытого снегом ледника,
где стояла хижина Альпийского клуба, сбрасывали вьюки у ее каменной стены,
требовали больше денег, чем было уговорено, и, сторговавшись, уносились на
своих коротких лыжах вниз, словно гномы.
хорошей лыжницей, небольшого роста, прекрасно сложена и брала рюкзак такой
же тяжелый, как у меня, и могла нести его дольше.
как будут они нести вниз наши трупы,-- сказала она.-- Я еще никогда не
слыхала, чтобы они назначили одну цену, а после восхождения не попросили
надбавки.