Бади-аль-Джемаль, ибо ты покинешь дворец либо моим возлюбленным, либо
женой китайского царевича! А третьего решения у этой задачи нет!
осталось за мной.
тебя за углом эта дочь скверны, эта распутница, разорви Аллах ее покров!
обратно.
перевивать мои кудри жемчугом, и выпускать локоны на лоб и на щеки. А я
сидела, как тот истукан, что вырезают из дерева франкские мастера, и
невольницы сурьмили мне глаза, и румянили щеки, и подводили брови, так что
я стала сама на себя не похожа и даже подумала, что могу беспрепятственно
выйти из дворца - в таком виде Азиза меня не узнает.
исчез и появился тогда, когда я была уже совсем убрана и вошли лютнистки и
женщины с бубнами, чтобы сопровождать меня на свадьбу, и певицы
прокашлялись перед долгим пением.
мальчишка, - потому что и без меня найдется, кому это сделать. И ты сама
знаешь, о царевна, что даже тысяча пожеланий счастья не сделает тебя
сегодня счастливой!
пояс, сказал Ахмед. - Я отнял его сегодня утром у маленьких невольников,
но ты сперва была в бане, потом тебя причесывали, и я не мог к тебе
попасть. Возьми же в приданное пояс бродяги купца, который ради тебя
рисковал жизнью, и когда ты будешь китайской царицей, доставай иногда из
сундука, и смотри на него, и вспоминай нас обоих!
обстоятельства, и видел Азизу, и понимаешь, что Ильдерим испугался моего
царского величия и бросил меня!
старшие евнухи сейчас поведут всех в зал для пиршества и прогонят меня
прочь.
груди, вызвав изумление своих невольниц, и поцеловала его, и погладила
ножны от сабли, и улыбнулась чернильнице, в которой булькала волшебная
вода, только ее осталось совсем мало. И я взяла кожаный кошелек, и открыла
его, но он был пуст и на ладонь мне вывалился всего лишь старинный
перстень.
пальце. И я стала его разглядывать, и увидела на нем вырезанные знаки, и
вдруг поняла, что это такое! Это был тот перстень, который Ильдериму
продал аль-Мавасиф, чтобы он приобрел власть над джиннией Марджаной!
заклинаниями, так что джинны, ифриты и мариды не могли попасть в него. Но,
возможно, речь шла о том, что они не могли попасть по своей воле или по
воле пославших их людей. Что, если, находясь во дворце, я все же смогу
вызвать Марджану?
бросились от меня прочь, а под высоким потолком повисла красавица джинния.
нарушила запреты, и об этом узнают наложившие заклятия маги и покарают
меня!
я знаю средство, как их уговаривать, а ты возьми меня в объятия и
немедленно неси отсюда прочь! Пока эти несчастные не выдали меня замуж за
китайца!
ответила мне джинния. - И я должна тебе подчиниться. Но мой повелитель
задерет у тебя перстень, и я вернусь к нему.
подозрением. - Я отнесу тебя к Ильдериму, но если ты бросишь на него хоть
один взгляд, или откроешь перед ним лицо, или даже покажешь ему кисть
руки, я убью тебя. Слышишь, о царевна?
Аллаха великого, могучего, Марджана не признала во мне насурьмленной и
нарумяненной, того мальчика, который должен был сразиться ночью с
Ильдеримом на заброшенном ристалище. А если бы узнала, ей достаточно было
бы призвать свою бешеную сестрицу, и все ее заботы разрешились бы сами
собой.
то воля Аллаха, я вырвусь на свободу из этого дворца, а ведь больше мне
ничего не надо, лишь свобода. И пусть нас ждут на дороге за городом два
хороших оседланных коня, потому что мы с тобой поедем, как два путника.
Это мое приказание, о рабыня перстня! Повинуйся!
глазах! А тебя, если ты помышляешь об Ильдериме, ждет смерть.
она явилась со своей дикой ревностью. И позволить, чтобы меня семь дней
открывали перед китайским царевичем, и чтобы он сокрушил мою
девственность!
Но мне после этого пришлось бы зарубить Ахмеда саблей, ибо совесть не
позволила бы мне встретить его взгляд.
меня в сокровищницу халифа, где лежит мое приданое, и мы возьмем там мою
саблю, в рукояти которой бадахшанские рубины, и лезвие покрыто узором
виноградных листьев, и ножны которой с золотым наконечником в виде
виноградной кисти!
такими словами Марджана взяла меня в объятия, и потолок раскрылся и мы
вылетели и понеслись.
Ильдерима, и вложила мою саблю в его ножны.
моему Абджару. Марджана, едва коснувшись земли, превратилась в почтенного
шейха.
идет вон той дорогой. Его красные верблюды сильны, но медлительны, и мы
легко догоним их. Но берегись, о царевна!
коня и обратилась к Марджане.
То, что я хочу сообщить Ильдериму, касается наших незавершенных дел и
обязательств, которые остались между нами, и это вовсе не слова любви.
Подумай сама, могут ли быть слова любви между наследницей царей и купцом
из Басры? Я платила ему за услуги, а он служил мне. А когда мы покончим с
делами, я отдам ему перстень и мы расстанемся навсегда. Так что с тобой я
тоже больше не увижусь, о Марджана. Поэтому давай в последний раз сядем
рядом, и я поблагодарю тебя за то, что ты сегодня для меня совершила, и
выпьем шербета, и закусим плодами, и я пожелаю тебе счастья и Ильдеримом,
и ты пожелаешь мне счастья с тем, кого назначит мне в мужья Аллах.
немного печально, как положено одинокой царевне, не имеющей в мире
покровителя и защиты, кроме своей сабли. Каждый сражается за любовь как
может. У меня не было острых перепончатых крыльев, которыми можно
разрубить дамасскую сталь, и когтей у меня тоже не было. Но моя любовь
была сильнее ее любви!
извлекла поднос с фруктами и кувшин с шербетом.
и разлив в них шербет, потянулась куда-то в гущу веток за жареным
цыпленком, я плеснула ей в чашу из чернильницы Ильдерима, и выплеснула
около половины того, что там осталось.
застыла, прислушиваясь к тем чудесам, что творились в ее теле. Затем стала
странно ерзать на ковре, запустила руку к себе под одежду и вскочила на
ноги. Голову ее вдруг окружили языки синего и зеленого пламени, наподобие
львиной гривы, и сменились языками алого и желтого пламени, и из ушей и
ноздрей пошел черный дым, и она стала топать ногами, и земля задрожала под
ней.
положив руку на рукоять моей любимой сабли. - Теперь тебе ни к чему
Ильдерим! Теперь тебе нужны молодые и красивые невольницы, а львов пустыни
оставь уж нам, слабым женщинам! И к тому же ты в безопасности от магов,
охраняющих дворец халифа своими заклинаниями, ибо джиннии Марджаны больше
Посняков Андрей
Василенко Иван
Громыко Ольга
Роллинс Джеймс
Корнев Павел
Браун Дэн