Чтение 26–й страницы книги ~Ульфила~

Молча на князя уставился: ну, что тебе еще нужно?

Растерялся князь; а растерявшись, многословен стал.

– Валент из Антиохии прибыл, – сказал он наконец. – Армию привел большую. Наши конники уже ходили мимо, считали их орлов.

– И много насчитали? – спросил Ульфила.

– Достаточно, – честно ответил Фритигерн. Поморщился. – Если по значкам судить, набрал Валент себе воинство с бору по сосенке. Думаю, лучшие резервы выгреб, чтобы только нас извести.

– Вполне понимаю, – холодно сказал Ульфила.

Фритигерн пропустил это замечание мимо ушей.

– Ульфила, помоги мне. Ты встречался с Валентом, говорил с ним. Где он уязвим более всего? Как легче взять его?

– Валент мой государь, – сказал Ульфила. – Я не помогу тебе убить его. Если ты только за этим приехал, то убирайся.

– Твой государь! – яростно прошептал Фритигерн. Серые его глаза вдруг засветились зеленым огнем. – В прошлом году он и пальцем не шевельнул, пока мы разоряли его земли и грызли его людей похуже Черной Смерти. Сидел себе в Антиохии, задницу парил, будто нас и на свете-то нет. Где он был тогда, твой государь, когда мы кровь его подданных лили, будто воду?

Гневный огонь медленно угасал в зрачках Фритигерна.

– Так скажи, Ульфила, с чего бы Валенту вдруг срываться с места и сюда бежать?

– А сколько можно на твои бесчинства любоваться?

– Не в этом причина. – Фритигерн головой покачал. – Из всего, что я слышал о его императорском величестве, следует один очень простой вывод.

Он поманил Ульфилу пальцем, точно собирался поведать ему какую-то тайну. Но Ульфила не шелохнулся.

А Фритигерн и без того ему все раскрыл, что знал.

– Зависть, – сказал Фритигерн. – Вот что ему покоя не дает. Зависть пересилила все, даже природную трусость. Вот он и рвется в бой.

– Зависть? – переспросил Ульфила. Против воли почувствовал жгучий интерес. Ох, как непрост князь Фритигерн! Умеет втягивать в свои дела. Только что гнать хотел взашей – и вот сижу слушаю, чуть не рот раскрыв. Жду: что еще надумал этот проныра? – И кому же завидует император Валент?

– Многим. Например, комиту Себастьяну, – быстро ответил Фритигерн. И прямо в глаза Ульфиле посмотрел, ибо собирался сказать нечто важное. – Этот Себастьян нас наголову разбил. Один отряд уничтожил почти под корень. Кто уцелел, говорят: серьезный командир, у ромеев таких мало.

– Значит, и на тебя нашлась управа?

Фритигерн юлить и вертеться не стал, ответил прямо:

– Похоже, так.

Ульфила губы сжал. Посмотрел неприязненно.

– Погубишь ты народ свой.

– Этого-то я и не хочу. Если у Валента найдется хотя бы еще один такой Себастьян, нам придется туго.

– Но ты, конечно, тоже не сидел сложа руки, пока Валент к тебе шел.

– Ну… – Фритигерн мимоходом плечами пожал. Скромник. – Ничего особенного. Обычные меры. Перекрыл дороги, по которым провиант для этой армии подвозят. Они, конечно, быстро прознали. Желудки донесли им новость быстрее всякой разведки. Один пост я потерял, зато выиграл время. Они против наших выслали стрелков под прикрытием кавалерии. Вот уже несколько дней мы медленно отходим. Мне совершенно не нужно, чтобы нас загнали в ущелья. На этот раз так просто будет не уйти, перебьют нас там.

И противен был Фритигерн Ульфиле. И дела фритигерновы были в глазах епископа преступлением. А обаянию князя противиться не мог.

Во всем, что делал Фритигерн, проглядывал холодный трезвый расчет. И вся забота Фритигерна была о вези. И все подлости совершались Фритигерном ради вези. Да и подлостями-то это не было в полном смысле слова. А что убийца – так кто в ту пору убийцей не был? Разве что святые, да еще незадачливый Прокопий…

И вот уже Ульфила кивает одобрительно.

А Фритигерн продолжает, доверяя епископу Ульфиле все больше и больше подробностей.

– Сейчас мы стоим в дневном переходе от Адрианополя. Валент под самым городом. Землю роет.

– Что он делает? – От удивления Ульфила едва не поперхнулся.

Фритигерн пренебрежительно отмахнулся.

– Ну, лагерь строит. Выкопал ров, возвел вал земляной, палок натыкал частоколом. Думает, это ему поможет.

И язык прикусил. Лишнее сгоряча брякнул.

Ульфила спросил:

– А ты что думаешь, Фритигерн? Поможет ему палисад?

Опасный голос у епископа. До «пошел вон» один шаг остался.

– Я хочу покончить с этой войной, – сказал князь. – Помоги мне, Ульфила. Мне не нужно большое сражение. Может быть, мы и побили бы Валента, но слишком много наших погибнет. Я не могу заплатить такую цену. Не стоят того ромеи.

Он говорил прямо и открыто. Лучшая из хитростей фритигерновых. Доверие такого сильного вождя подкупало лучше угроз и посулов.

И Ульфила поддался.

– Хорошо, – сказал он. – Если ты действительно хочешь мира, я помогу тебе. Что тебе нужно от меня?

Фритигерн сжал кулак. Пора!

– Валент тебя знает. Пойди к нему. Я хочу, чтобы ты вел мои переговоры.

Ульфила встал. Фритигерн тоже поднялся на ноги, понимая, что разговор окончен.

– Я подумаю над твоими словами, – сказал Ульфила. – Иди пока отдохни. Меркурину скажи, что я велел тебя накормить.

Раздумывал Ульфила недолго. Фритигерн не успел молоко допить, которым Меркурин его потчевал, как епископ уже явился. Дощечки вощеные принес.

Сели вдвоем на берегу речки и начали послание к императору ромейскому составлять.

«Его императорскому величеству, повелителю Римской Империи, Валенту от Фритигерна, дукса и судьи, вождя великого народа вези, союзника, друга и федерата ромеев, – привет…»

Начало Фритигерну очень понравилось. Растянулся на траве и говорить начал, кулаком по земле рядом с собой стуча, точно вбивая каждое слово в рыхлую эту почву.

– Напомни государю о прежнем договоре, который тот заключил с народом вези. Когда постигло бедствие как везеготов, так и остроготов, и алан, мы к нему, Валенту, обратились. В те дни, изгнанные с родных земель воинственными дикими полчищами гуннов…

– Не гунны ли с твоими родичами теперь в одной шайке римские земли разоряют? – перебил Ульфила.

Фритигерн голову приподнял, на епископа глянул.

– Гунны с аланами вместе ходят, – сказал он нехотя. – Откуда мне знать, что Сафрак затевает. Среди моих вези никаких гуннов нет. Мы их за врагов считаем. Ты дальше пиши. – И снова глаза прикрыл, чтобы лучше думалось. – Напиши: когда пришла беда, обратились вези к могущественному Риму, и была обещана нам от Рима провинция Фракия. Но злой рок, видимо, хотел разлучить и поссорить дружественные наши народы…

Ульфила на мгновение перестал писать. Мир, подумал он. Мне тоже нужен этот мир. И снова принялся выводить буквы.

– Объединившись, римляне и готы превзошли бы могуществом весь остальной мир. Никто не посмел бы посягнуть на нас! Но не всё злым силам торжествовать. Презрим былые обиды. Немало людей полегло с обеих сторон; преградим же путь крови. Совместно оплачем погибших и воздвигнем им памятник лучше колонны или кургана: пусть это будет тишина и согласие.

Ульфила записал. Посмотрел на Фритигерна: подставил князь лицо солнцу, рот приоткрыл, будто выпить хочет. Богато одарил Всевышний человека этого; безрассудно расточает Его дары Фритигерн. Едва не сказал вслух то, что подумалось: не обмани на этот раз, Фритигерн! Пусть слова твои будут правдой.

А князь, не открывая глаз, заключил:

– В обмен на прочный мир и верную службу со всевозможным смирением просит-де князь готский обещанную прежним договором Фракию со всеми ее пашнями и хлебом, с пастбищами и скотом. Только Фракию и ничего сверх того; но и не менее.

Это было хорошее послание, исполненное достоинства и вместе с тем миролюбивое.

Фритигерн ласкал пальцами нагретую солнцем траву. Он полюбил эту землю, где пролил столько крови, и очень хотел ее для себя. И получит ее, ибо отступать отсюда ему некуда. Зиму он рассчитывал прожить на тот урожай, что вырастили нынешним летом фракийские крестьяне. Даром, что ли, настаивал в договоре на том, чтобы отдали ему пашни и хлеб. А весной начнется, наконец, новая жизнь для всех вези.

– Напиши второе письмо, Ульфила, – вдруг сказал Фритигерн.

И сразу почувствовал, как насторожился епископ.

– Кому? – поинтересовался Ульфила. – Царю персидскому? На случай, если Валент откажет?

– Нет, тоже Валенту. Но не от лица всех вези, а приватно от меня. – Он сел и усмехнулся. – От государя к государю.

И заговорил задумчиво:

– Напиши ему от меня, что хочу быть Валенту настоящим другом и союзником. И сейчас, как будто мое желание уже осуществилось, считаю долгом остеречь его. Мне ведомо, что многие мои соплеменники не захотят с ромеями мира. Мой родич Алавив, которого я люблю и которого полюбит и Валент, когда узнает его близко, может разбить ромеев. Он горяч, Алавив, эта мысль кружит ему голову. Мне трудно вразумить его. И не остановить мне воинственного порыва многих моих друзей, если сам Валент не поможет в том, проявив добрую волю.

Фритигерн повернул голову, посмотрел на Ульфилу. К щеке князя травинка прилипла.

– Почему ты губы кривишь, епископ?

– Противно слушать тебя.

– Я не злоумышляю против своих, если ты об этом, – невозмутимо возразил Фритигерн. – Я никогда не предам вези. Веришь?

Этому Ульфила вполне верил. Не понимал только цели второго послания, от которого за версту разило предательством.

Фритигерн объяснил:

– Если Алавив на Валента наскочит и цапнет его (а Алавив на такое способен), то после второго послания даже эта выходка не сорвет мирных переговоров. Я всегда смогу доказать, что Алавив действовал против моей воли.