новые государства именно такие люди и основывают. Смешно подумать,
но он похож на Гельмунда в
Гельмунда, а вовсе не на Дэна. Только вот какой мерзостью Гельмунд
кончил..." А вслух сказал:
продолжить. Тем более, что вам нужно развивать некоторые имеющиеся
способности. А что касается положения... В положении только
находятся, да и то не особо часто. А я сейчас нахожусь в замке Корвилль
и подсчитываю доходы от собственного поместья. Здесь ни меня ни
Дэна нет и быть не может.
конечном итоге они назовут победителем? Что бы там ни говорили, но все
эти горожане: кузнецы, плотники, ткачи, все,
улиц, будут помнить, кто вместе с ними стоял под стрелами. А
презирать можно и стоя на коленях. Это ведь, понимаете ли, целая наука - убеждать
вышестоящих в своей лояльности, врать, даже не краснея
от стыда, и продолжать делать то, что считаешь правильным.
только Его Величество героев не любит. И вам дадут какой-нибудь почетный
знак и спровадят, скажем, в глухую дыру на восточную границу, или
на должность прево в каком-нибудь городишке вроде того самого Эстера.
Или просто отошлют со службы батюшке в подмогу. Да и принц вас тогда
просто возненавидит, а у принцев, знаете ли, есть такая неприятная
особенность: они имеют свойство со временем становиться королями. А в
Кариссу пришлют какого-нибудь идиота.
безмолвия. Она очень хорошо прячет желание постоянно оставаться в стороне.
Ты тут помянул одну неприятную привычку принцев: становиться королями.
Так почему же ты сам не стал королем, такой могучий и мудрый и
способный исправить все ошибки?
из крайности в крайность мотает. Подумать только, это говорит человек,
который совсем недавно считал, что король всегда прав. Зато как
это будет выглядеть: таинственный бастард и воскресший маршал затевают
мятеж против короны и призывают всех честных рыцарей к ним присоединиться.
Романтика! Ладно, решено, с рассветом поднимай пограничников
и идем на Илвит, брать принца живым. Только надо сначала решить:
нужна ли нам королевская корона или хватит герцогской.
что мой братец преподнесет мне собственную корону на блюдечке?
случаи в истории уже были: Ральф Кровавый, например, которым до
сих пор младенцев пугают. Правда, забывают сообщить, что половина ныне
действующих законов издана именно им, притом, наиболее разумная половина.
Не забудь еще, что господа придворные отнюдь не захотят расставаться
со своими привилегиями. Значит, по самым примерным подсчетам,
придется казнить человек двести. Сразу. Герберта,
Радужная перспектива, правда? Можно, впрочем, создать справедливое государство
в отдельно взятой области, в Каринтии, например. Гельмунд в
свое время тоже этого хотел. А ты не помнишь, кто был
честный, справедливый, исполненный чувства долга, который Гельмунду
это сделать помешал? И совершенно правильно помешал, надо сказать.
областях.
головой, чтобы оценить их прочность. Просто стань водой. Тонкий поток
всегда найдет себе дорогу сквозь любую запруду. Это вовсе не философия
безмолвия, это одно из состояний души: движение по избранному пути,
когда над тобой, по сути, властны только боги. Впрочем, мне это
тебе все равно не объяснить, ты даже рун не знаешь.
Лайонела, несмотря на разрешение, входить не спешил и делал от
двери капитану Ральфу какие-то знаки. Ральф извинился и вышел с ним в
коридор. Вышел один человек, а вернулся другой. На лице прежде
воина застыла маска боли. Он подошел к Рейвену и сказал, стараясь
не глядеть тому в глаза:
не мог. Потом повернулся к Дэниелу и вымолвил:
Мы трепемся, а эти гады продолжают убивать. - И вышел. Вид при этом у
него был такой, как будто он постарел на десять лет сразу. В комнате
воцарилась похоронная тишина.
одолевали неспокойные мысли, роились в голове и жужжали, как рой диких
пчел. И так же больно жалили. Нет, дело было вовсе не в том, что
сказал Рейвен. Ничего он не открыл нового. Представление об истинной
ценности чувств и деяний в королевстве Дэниел имел с самого начала,
просто внимания на это не обращал, считал, что несправедливость его
никогда не коснется. Нет, это сам он пребывал в безмолвии, потому что
косвенно помогал эту самую несправедливость творить. Рейвен-то как раз
занимался своим делом, найдя способ минимально соприкасаться с
атрибутами внешнего мира, как богатство и власть. И теперь, когда королевству
угрожали враги настоящие, а не придуманные, от него
было больше толку, чем могло бы получиться от десятка сколь угодно безупречных
рыцарей. Таких, каким был маршал Дэниел.
просто не мог представить себя на старом месте. В прошлой, такой далекой
нынче жизни, он не привык забегать вперед, строить какие-то планы
на будущее. Теперь же эти самые планы просто не из чего было строить.
Мечты вернуть себе прежнее положение, доверие, звание рассеялись как
дым, смылись кровью болезненных открытий. А полностью сменить лицо и
начать жизнь в новой роли... Да нет, в сорок лет это было уже поздно.
Что же оставалось? А оставалась пустота, болезненная, никакая пустота.
И где-то на дне этой пустоты теплилась мысль, непонятно, то ли
от Дэниела-рыцаря, то ли принадлежавшая уже Свободному воину.
Сарголом. Где-то там лежал таинственный камень, который помог врагу
обрести силу. И поднималась в груди ненависть, ненависть и гнев.
из романа о благородных несгибаемых героях, готовых на
спасти собственную страдающую страну. А ведь, читая подобные книги, он
сам верил в эту чушь. Когда-то верил.
мести". Просто враг был подлым, злым, могущественным, но в то же время
не был ни бесчисленным, ни непобедимым. Прав оказался Рейвен, что-бы
победить этого врага, требовалось его в первую очередь разгадать. И
можно было попытаться сделать это в одиночку, положившись на воинскую
удачу. Во всяком случае, попробовать. И, если погибнуть, то принести
наибольший ущерб.
это была новорожденная мстительность, не успевшая
люльку и стать всесокрушающей силой. А может, хотя Дэниел и не хотел
себе в этом признаваться, его вело то самое чувство долга, ссылки на
которое часто встречались в тех же романах. Только вот его, наверное,
переводить в красивости и списывать со счетов не следовало. Ведь долг
бывает не только перед абстрактным понятием государства. Нет,
считал, что очень многое задолжал простым каринтийцам, вставшим в
ополчение, пограничным воинам, погибшему при штурме Валдону и той девчонке,
дочери Ральфа, имени которой он так и не узнал. И если
из них станут смотреть на мир молочно-синими глазами, а остальные в
собственном городе превратятся в рабов, боязливо вздрагивающих при одном
виде всадника в черном...
головой змеи, прибежищем непонятной силы, судя по невнятным объяснениям
Рейвена, был саргольский камень. Дэниел очень жалел теперь, что
тогда, после совета, вытряс из Рейвена всего лишь несколько фраз. Сейчас
же идти расспрашивать его было бессмысленно. Рейвен и в хорошем-о
настроении не любил объяснять вещи, которые считал для себя
очевидными, а уж в таком... И Дэниел отправился в замковую библиотеку.
обнаружил бы среди кипы ненужных бумаг какую-нибудь книгу, содержащую
все ответы сразу: был бы там и подробнейший рассказ о саргольском
камне, и описание волшебного меча или заклинания, которым черных рыцарей
можно было бы уничтожать без счета... Только вот беда, жизнь уже
перестала быть прекрасной рыцарской сказкой и таких радостей преподносить
не спешила. Просидев в библиотеке целых полдня, Дэниел обнаружил
только многочисленные родословные, приказы от высочайшего имени и различные
расписки и счета. Даже в трижды и четырежды прочитанных им хрониках
Саргол упоминался редко, а уж про камень и вовсе
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Свержин Владимир
Пехов Алексей
Глуховский Дмитрий
Круз Андрей