Крючусь за столом, пока спина позволяет, а потом лежу перечитываю. Кто его
знает, хорошо это или плохо. Но ведь пишется! Само пишется! Разумеется, с
размером и прочими премудростями - полный пас, но чувство вроде бы есть.
Или нет?.. Дать бы прочесть Димке Губину или Сашке. Они о таких вещах
любили потрепаться. Пушкина там, то-се... Может, что путное и
присоветовали.
случай. Две тетради все-таки надежнее. Тем более, что речь идет уже о
настоящих стихах. То есть, я таковыми их еще не считаю, но если я
ошибаюсь? Если по своей отсталости я знать не знаю собственного таланта?
Есенин-то тоже был самородком и приехал из тьмутаракани... В общем
записываю.
Димкой, подняли бы меня на смех. Может, заменить восклицательный знак в
конце на многоточие? Или вообще от знаков препинания отказаться?.. Подумаю
на досуге.
таблеток, запив коньяком, пытался уснуть. Состояние такое, что не
пожелаешь и врагу. Уснуть так и не уснул. Должно быть, таблетки оказались
левыми. Стало только хуже. Заговаривался, крушил мебель. Выйдя на балкон,
высадил по заводской трубе несколько магазинов. Всерьез хотел развалить ее
к дьяволу, перерезать очередями пополам. Разумеется, ничего не вышло. Эта
кирпичная дурында торчит и по сию пору...
провалом. Вероятно, от тех идиотских таблеток. Кажется, впервые молился.
То есть, не то чтобы молился, но обращался к кому-то там, на небесах. Орал
в мегафон всякую несусветицу и снова стрелял по химкомбинату.
одна нецензурщина. Посжигал все к едреной матери. Как Гоголь.
Одна-единственная вещица и уцелела. Сегодня попалась на глаза, и заскребли
на душе кошки - жаль стало выбрасывать. Нецензурщину, разумеется,
ликвидировал. Записал в дневник. Как бы для истории.
знак. Как щит прикрывает глупость. Все равно как в жизни изображать
глубокомыслие и помалкивать. Тот же самый эффект. Лощенная и напомаженная
пустота, олигофрен в очках и со скрипкой. В общем... Наверное, не стоит
злоупотреблять этим знаком. Всего не прикрыть.
забрел в ванную и полоснул бритвой по венам. Наотмашь, жестом отчаявшегося
художника. Абсолютно ничего не соображал, однако, брызнуло таким алым,
таким живым, что вмиг очухался и перепугался. Скрутил на плече жгут, а
кисть обмотал тряпьем. Долгих полчаса баюкал руку, с напряжением ожидая,
что вот-вот истеку кровью. Понял, что умирать не хочу. Это уж в крайнем
случае, когда станет совсем невмоготу. А мой случай, по-видимому, совсем
не крайний. Можно еще терпеть и надеяться. Да и что, в сущности, терпеть?
Холод, издевательства, каторжный труд? Ничего ж этого нет! Тогда по какому
поводу весь этот стон? Чего ради мы создаем внутри себя маленькие
бухенвальды? Мы! Члены недоношенного человечества! Тоскующего, брюзжащего,
ненасытного. Стыдно, товарищ майор! Крайне стыдно! И никогда впредь не
делайте подобных глупостей. Вы меня поняли? Никогда!
слухи - это вечно живые юркие черви. И попробуйте совершить такой подвиг -
не узнать того, о чем осведомлены все - от соседей по подъезду до
случайных попутчиков в троллейбусе.
последние новости города.
полгода. В связи с аварией на молочной фабрике в магазинах предлагают один
кефир. И наконец, что было солью и сутью всех бесед, в городе хоронили
Лесника. Об этом говорили полушепотом, с оглядкой на близстоящих. Говорили
по-разному - кто с невольным восторгом, кто с подчеркнутой брезгливостью.
Лесника, как всякого мафиозо, хоронили помпезно, хотя и без музыки.
Стандартные оркестры мафия презирала, предпочитая скорбную тишину. В это
утро в Уткинске были раскуплены все цветы. Нежным растениям суждено было
устлать дорогу до кладбища. Везли Лесника не в автобусе, а в специальном
правительственном катафалке. Трудно угадать кто расстарался и
распорядился, но сопровождала колонну конная милиция. Об этом рассказывали
с особым жаром. Прорва машин-иномарок, влившихся в похоронный кортеж,
удивляла значительно меньше. А более всего толковали, конечно, о
"халявских" поминках, проводимых под открытым небом, на которые зазывались
все знакомые и незнакомые. На столах, расставленных во дворе, в изобилии
царствовала "Смирновская", вместо закуски предлагались болгарские маринады
и голландская ветчина... От всех этих шепотков у Александра немедленно
закружилась голова. Он вышел из транспорта на остановку раньше и дошагал
до родного отделения на своих двоих.
сопутствовала. План дал первую трещину тотчас по прибытии, ибо начинать
следовало с ближайших коллег, но именно самых ближайших на месте не
оказалось. Ни Димки Губина, ни Борейко. Поразмыслив, следователь решил
обождать. Коротая время, налил в стакан кипятка, не найдя заварки с
сахаром, бросил на дно желтовато-стеклянный камешек барбариса. В одном из
ящиков стола обнаружился пакет с сухарями. Мышей в отделе, по счастью, еще
не водилось. Наблюдая за углубленно работающим Казаренком, Александр
покормил аквариумных рыбок. Чешуйчатая голытьба была рада и простым
крошкам. После исчезновения главного кормильца - майора Борейко за ними
практически не ухаживали. Но как все сущее на земле они нуждались в заботе
и ласке.
в лимонно-болотный цвет. Расположившись в углу, практикант Антоша доводил
до сведения забежавшего однокурсника информацию о масштабах проводимых
похорон. Александр досадливо крякнул. Похоже, его намеревались потчевать
одним и тем же блюдом. "Смирновская", катафалк, конное сопровождение...
Это начинало уже надоедать, хотя он вынужден был признать, что Мамонт
действительно постарался на славу. Дела, территории, доходные заведения
переходили в его руки, и подобный жест он вполне мог себе позволить.
Только вот каково придется нынешнему обывателю? Как известно, смена власти
- явление удручающее. В данной печальной конкретике она и вовсе не
радовала. Сделав попытку не думать больше о Леснике и его преемнике,
Александр вызвал в памяти видение Ленинграда. Стиснутые камнем каналы,
вертлявые улочки, мостовые, бесчисленные изваяния львов и коней,
стерегущих покой петербуржцев. Или ленинградцев?.. Он вздохнул. К черту!
На этот раз не приносили успокоения и картины родного города. Жутковатые
происшествия Уткинска заслонили все...
записной книжкой, набрал шестизначный номер. Однако серия коротеньких
диалогов с собратьями по оружию из других городов удовлетворения ему не
принесла. Ничего не дал разговор и с главным архитектором города. Все
Адамов Григорий
Афанасьев Роман
Каргалов Вадим
Василенко Иван
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем