я силою аварии на Марсе стал наследником Спенсера, вероятно, и Андрея
подготавливали к этому, но у Андрея не зашло так далеко, как у меня. Я
теперь их представитель на Земле - канал, через который может пролиться
яд. А я не хочу быть источником зла, не хочу, не хочу!.. Нет, - сказал
себе Генрих, пораженный новой мыслью, - нет, все не так, как вообразилось.
Нет, как же смел я подумать, что одного они там, в своем невообразимом
далеке, не предугадали, не поняли, не учли: возможности собственной
гибели. Все они учитывали, от всего защищались. Вот она, их защита: мое
внезапное понимание! Да, так! Так, и не может быть иначе! Живые датчики
связи осуществляют свои функции бессознательно, это их вторая жизнь -
тайная, неподозреваемая. Нет, они не сознательно творящие свое дело Олли!
А в момент опасности они или гибнут, как Спенсер, или их озаряет
понимание, как Гаррисона. И Гаррисон уходит из жизни сам. Безопасность -
здесь, в мгновенно пробуждающемся сознании, что ты опасен. Они уверены в
тех, кого выбрали! Какое уважение в том, что осужденного одаряют
пониманием его судьбы!"
прошелся по аллейке, постоял у пирамидального тополя, задрал голову вверх.
Тучи мчались быстрей, опускались ниже: становились темней. Генриха
наполнил еще не изведанный, острый, как сердечная боль, приступ любви к
миру, к любой его вещи, движению и звуку. Он когда-то лишь жил в мире, мир
был его окружением, а теперь он стал сопричастен всему в мире, с радостной
болью ощутил кровную связь с ним.
сейчас он простирал оголенные ветки, и всеми ветками дрожал на ветру.
Генрих погрузил в него руку, пошевелил в чаще скользких, в колючках,
прутиков, с нежностью сказал: "Не бойся, я не сделаю тебе зла!" Он
погладил забронированными в пластик пальцами ствол покачивающегося тополя,
и ему тоже сказал: "Не бойся!" Потом сел на гранитный барьер и пообещал
пустому, тускло поблескивающему розовым мрамором фонтану, что зла и ему не
будет. Рядом возвышались три валуна: в центре серый гранит из Скандинавии,
справа базальт с Луны, слева красный вулканит с Марса. Раньше Генрих лишь
бросал на них рассеянный взгляд - ни земные, ни небесные камни его не
интересовали. А сейчас он подошел к трем камням, внимательно пригляделся к
ним. В угрюмости их чудился страх, недвижная надменность их тел скрывала
боязнь... Он гладил поочередно камни Земли, Луны и Марса и растроганно
шептал им: "Я ваш, я не изменю вам". И гравию, шумящему под ногой, он
грустно сказал: "Ты говоришь моим голосом!" И, опершись рукой на спинку
скамейки, он с болью заверил ее: "Я сидел на тебе не для того, чтобы
вредить тебе!" А ветру, гремевшему кругом, он взволнованно крикнул: "Твой,
твой, всегда твой!"
перестали испуганно метаться деревья, ошалело извиваться кусты и травы -
все голоса замолкли, движение замерло. Все звуки были теперь отданы
рушащейся воде, и лишь она одна двигалась в окружающем мире. И Генрих,
прислонившись к тополю и открыв лицо холодным потокам, с закрытыми глазами
упоенно шептал: "Я - дождь! Я - дождь!" Это было новое ощущение, новое
понимание, новое озарение - все прежние приникновения к истине потонули и
растворились в нем. Генрих сказал радостно: "Я - тополь!"- и пошел по
аллейке. Гравий молчал под ногами, по гравию гремела вода, Генрих
прошептал: "Я - земля! Я - вода!" Он глянул вверх: туч не было, была
плотная белесая мгла. И Генрих медленно и торжественно произнес: "Я -
тучи! Я - небо!"- и возвратился к скамейке. Время исчерпало себя, время
перестало быть - надо было исполнять задуманное.
кнопки электромагнитного и гравитационного экранов и, выпадая из мира,
которым с такой всеощутимостью вдруг стал сам, успел лишь прошептать: "Я -
жизнь!"
Н-5 вышла из вашей лаборатории.
лабораторию нестационарных полей, хмуро уперся глазами вниз. Экранный
костюм высшей автономности был создан еще при жизни Томсона. И их,
сотрудников Томсона, тогда занимала проблема обеспечения максимальной
защиты от внешних воздействий - задача, прямо противоположная той, что
ставилась сейчас. Труднейшая проблема, захватившая их тогда, была решена
блестяще. Высшая автономность среди вещей и сил мира стала высшей
отстраненностью от вещей и сил. Экранированный выпадал из мира почти
совершенно. Средств воздействия на экранированного не существовало.
Арутюнян. - Сколько я знаю...
редко, - прервал его Боячек. - Но Генрих имел разрешение. Я сам внес его в
список. Себя не внес, а его поставил. Вы тоже имеетесь в том списке, друг
Роберт.
молчания.
он пустил бы себе в мозг разряд. Он принял медленно тормозящие жизненные
процессы пилюли. Он умирает, но пока жив и еще некоторое время будет жив -
сутки, во всяком случае.
спросил Арутюнян.
аэропортам.
Арутюнян.
межпланетные - задержаны на своих местах. Генрих может передвигаться
только при помощи собственных двигателей или на авиетке. Авиетка будет
казаться пустой.
где-нибудь в укромном уголке и медленно впадает в небытие. Говорю вам, он
захватил пилюли не для того, чтобы они лежали в кармане! Я знаю Генриха!
происходил в аппаратном зале лаборатории нестационарных полей - и сказал,
колеблясь:
Мы ведь специально все делали так, чтобы этого не могло случиться. Но если
разработать новый метод...
Рой.
если Генрих на Земле, а не в космосе, не в стратосфере, не в вакууме. Не
забывайте, что жизнедеятельность внутри костюма гарантируется независимо
от условий внешней среды. Конечно, если не принимать опасных пилюль. Дело
в том, что экранированный недоступен для любых внешних воздействий, но
остается материальным телом, вытесняющим воздух. Его можно открыть по ямке
в атмосфере, по провалу в воздухе. Нетрудно быстро собрать поисковые
анализаторы и ручные искатели, определяющие местные пустоты в воздухе. Но
разве можно в короткий срок обследовать всю поверхность Земли, выискивая
крохотные атмосферные провалы?
Земли. Арман в твоем распоряжении, Рорик, - сказал Рой. - Я тоже буду
помогать.
Боячек.
не понимали, в каком Генрих состоянии? Могли бы уделить ему побольше
внимания, не оставлять одного...
мы решили с Араки проверить, не передалось ли что Андрею и Генриху от тех
двух... Мы ведь хотели оставить это в тайне и от Андрея, и от Генриха,
чтобы не волновать их. Генрих, часто встречаясь со мной, мог догадаться,
что ведется всестороннее изучение.
Собственно, не сам, а по подсказке Андрея. Тот раньше забеспокоился.
излучениями Спенсера, после того как ему стали являться нелепые сны. Все
это я знал. Я только не ожидал таких быстрых мер со стороны Генриха. И я
надеялся, что он поделится со мной опасениями, а я к тому времени буду
иметь ответ. Раньше он советовался...
вздохнул. - Все энергетические станции Столицы будут работать на вас, Рой.
Если не хватит резервов, мы на время остановим автоматические заводы.
Суворов Виктор
Маркелов Олег
Посняков Андрей
Маккэфри Энн
Жюль Верн
Никитин Юрий