заметил или по крайней мере _почувствовал_. Какой-то блик света, мазнувший
по зеркалу и сразу исчезнувший среди телефонных столбов и рекламных щитов.
Лавдел не понял, то ли это машина, идущая по параллельной подъездной
дороге, блик натриевого фонаря позади или даже силуэт птицы, мелькнувшей
между луной и задним стеклом "кадиллака". Но что-то только что ушло от
заднего стекла, мелькнув бликом вольфрамового света, как желтый строб
телекамеры. И скрылось за холмом.
говорил о городе из выпуска новостей, том городе, который, как заявил
Лавдел, станет для Слаггера Ватерлоо.
стукнул по пальцу на подлокотнике, и машина слегка вильнула. - Я не
собираюсь возвращать эту чертову спецмашину всю в дерьме! Я профессионал,
твою мать, и ты свои гребаные пальцы вытирай, блин, об собственные штаны!
попкорновой машинки. Стекло чуть сморщилось - крошечным глазком, и Лавдел
почувствовал, как дернулось сиденье, когда парнишка плюхнулся лицом
вперед.
стеклу, фосфоресцируя в свете приборной панели.
Лавдела к двери, и когда шины завизжали, и черные контуры пейзажа слились
в вертящиеся, безумно вертящиеся круги, тело пацана шлепнулось поперек
скользкого от крови сиденья. Машину вертело, и Лавдел вопил, стараясь
снова подчинить себе этого монстра и вертясь, вертясь, вертясь, пока
автомобиль не ударил в ограждение, застряв под углом к дороге капотом
назад.
Лавдела оглушило. Он задыхался, тряс головой, цепляясь за ручку двери.
Наконец ему удалось распахнуть дверь. Лавдел свалился на гравий обочины.
Пополз к задней дверце машины, с трудом открыл ее, нащупал брезентовый
мешок. Десятимиллиметровый пистолет лежал в слое пузырчатого пластика.
Лавдел вытащил его, вставил обойму и был готов танцевать рок-н-ролл с
любым гадом, который тут стреляет наугад.
Дорога уходила в ночь, бесконечная лента угольной черноты, казалось, она
течет в непроглядной тьме, и единственным звуком были болезненные удары
сердца Лавдела и постукивание двигателя машины. Дорога была пуста, как
поверхность Луны. Как эти гады смогли? Пуля точно была для Лавдела,
кто-нибудь из других...
огни. На мгновение. Пара алых точек на горизонте, скрывающихся за подъемом
подъездной дороги.
взвода и ставя на предохранитель. Он понял, что его выследил кто-то из
конкурентов.
отключилась не сразу. Лавдел оттолкнул тело на спинку сиденья. У пацана
над правой бровью была дырка размером с четвертак. Она блестела в темноте.
перевалилось через край и скатилось с насыпи в болотистое переплетение
бурьяна, битого стекла и мусора. Забравшись снова в машину, он стер с
ветрового стекла кровь и мозг найденным под сиденьем резиновым скребком и
выбросил кровавый ком из окна.
цели. До Куинси было полтора часа езды, а Лавдел привык мыслить позитивно.
пачкать сиденья.
сына, - сказал Лем Куган, остановившись у верха лестницы, ведущей в
мансарду.
застеленной кровати. - Я не сделал ничего такого, чего вы бы сами не
сделали.
внизу уже час было тихо, как в церкви, все его жители спали, а Лем
поднялся проверить, что Джо нашел чистые полотенца и простыни. Джо уже
застелил кровать и разделся до футболки и трусов, и теперь прохладный
ветерок из венецианского окна приятно холодил вспотевшую кожу. Воздух
пахнул сосной и дегтем и даже чуть-чуть - водой дальней реки. Приятный
контраст к затхлости мансарды.
был выстлан листами шероховатой фанеры и уставлен по периметру коробками с
предметами, которыми давно не пользовались. Елочные украшения и картонные
коробки, гнущиеся под тяжестью одежды, которую не носят, а выбросить
жалко. В северо-восточном углу под подоконником слухового окна стояла на
полурассыпавшемся коврике кровать на колесиках. Рядом с Джо находился
маленький выщербленный трехногий столик, пара старых номеров "Сатердей
ивнинг пост" и заслуженная настольная лампа. Почему-то все это выглядело
так уютно и безмятежно, что у Джо подступили слезы.
столик рядом с кроватью, на стопку свежих простыней, на стакан холодной
воды и старый будильник.
Джо видел, что что-то грызет этого человека. Тут же в голову стукнула
тревожная мысль: может быть, этот человек знает больше, чем дает понять.
Может быть, глупо было оставаться. Но Лем повернулся к гостю и сказал:
въевшимися масляными разводами. - Я не из тех, кто сует нос в каждую
дырку...
мелькнуло какое-то странное чувство. То ли страх, то ли гнев, то ли
гордость. Или смесь всего этого. Но одно было ясно: то, что хочет сказать
Лем, чертовски важно. - Я люблю свою семью больше жизни, - сказал он
спокойно. - И какая бы беда ни пришла в этот дом, чтобы защитить семью, я
сделаю все, что придется сделать.
сменился спокойствием, - спокойной ночи, а утром увидимся.
затихают в спальне. Тишина накрыла дом одеялом, а Джо все еще думал над
этим неожиданным заявлением Лема. Было это предупреждение? Или просто
безобидная декларация отца-защитника? Возможно, старина Лем не так прост,
как кажется. И вот еще: почему, черт возьми, так знакома Джо эта синяя
рабочая форма?
раствориться в ночи. Он знал, что чем дольше он пробудет в этом
пасторальном раю, тем меньше будет у него шансов. Город слишком мал, чтобы
чужой мог проскользнуть незаметно, особенно после переполоха в аэропорту.
Хуже того, чем дольше он остается у Куганов, тем большему риску подвергает
этих людей. Стрелки их сожрут заживо. Бывший призрак из агентства ухлопает
целую семью глазом не моргнув, чтобы это выглядело как грубая бандитская
разборка или ограбление с убийством. Нет. Единственный разумный поступок:
двигаться. Но Господи, как же он устал. До костей. Слишком устал, чтобы
бежать или даже шевельнуться. Если бы только лечь, чуть-чуть отдохнуть,
только чуть-чуть.
остановить? Тогда нужно иметь план "Б". Новую цель. Допустим, удастся
ускользнуть из страны без дырок в шкуре. И что хорошего это ему даст? Всю
оставшуюся жизнь он будет обречен оглядываться через плечо. Нужен план.
Варианты. _Варианты_. И тут он услышал голос, темный голос у себя в