Чкаловский проспект. Был еще один выход со двора - с левой стороны за
уступом, который в этом месте образовывал дом. Арка выходила на узкую
улочку, упиравшуюся в набережную Карповки. Именно на этом углу и находился
тот самый телефон-автомат, из которого в ту ночь позвонили, вызвав наряд. До
сих пор не было известно, кто это сделал.
информация информацией, но лучше обо всем порасспросить самому. И теперь он
удобно расположился в кабинете своего хорошего знакомого капитана Селезнева.
Треуглов не пил, во всяком случае, в рабочее время, они с приятелем
ограничились крепким чаем.
доволен, что дело сразу в город перевели, у вас и так головной боли
достаточно.
старых друзей, сошлись во мнении о том, что раньше все было не так, а
значительно лучше, и наконец Иван Платонович подошел к тому, зачем он,
собственно, и пожаловал.
собака их вызвала?
шутке.
лица поступил в десять сорок шесть вечера.
Треуглов. - Кто, кстати, принимал звонок?
дома После ночи спит небось.
заснет. Зато дома застанем.
ночного дежурства ему удалось прикорнуть всего часа на два, потому соображал
он медленнее обычного.
чем дело.
параллельному аппарату.
затем рявкнул:
сорока, ну, может, сорока с чем-то. Не молодой, но и не старый. Голос с
хрипотцой, низкий. Кто его знает, вот вы сейчас опросили, Петр Иванович, и я
подумал, может, голос был изменен...
знаю. Дышал тяжело, будто запыхался.
что он видел. Он говорит, я мимо проходил, видел, как кому-то проломили
голову, в общем, нужно ехать немедленно Я и послал ребят разобраться. Честно
сказать, меня удивило, что один только звонок был. Обычно если серьезный шум
во дворе, то сразу несколько человек звонят. С другой стороны, сейчас всем
на все наплевать.
десять-пятнадцать...
приезжают, а там уже труп окоченевший, все пьяные валяются, никто ничего не
помнит.
доехали.
собака грызла. Пока с ним разбирались, пока вызывали скорую по рации, еще
время прошло. Потом Новосельскую обнаружили. А уж когда пришли к
Масленниковым, у них уже никто и лыка не вяжет. Пьянка-гулянка была. Так это
у них каждый день. Их спрашивают, кто кричал, никто ничего не помнит.
прийти с пьяных глаз. Сами знаете, как это бывает.
телефону сказал, что голову кому-то проломили?
непрописанных выставили. Одного мужика, который права качать начал, в
обезьянник на ночь посадили. А так все тихо. Я думаю, у них орали, грозились
голову проломить, а соседи услышали и решили, что кого-то убивают, ну и
позвонили.
тут начальство из прокуратуры сидит, - Селезнев оглянулся на Ивана
Платоновича и подмигнул, - проверяют вашу работу.
через десять минут, даже через пять...
а с улицы. Значит, мимо проходил, может быть, у них под окнами. Эти
Масленниковы на первом этаже живут. У них пьяная драка, угрожают, кричат.
правильно рассчитал. Нужно сразу на мокрое дело звать, тогда быстрее
приедут.
или позвонили по "02" и уже оттуда передали к вам?
Скорее всего, местный житель.
Масленниковы у всех в печенках сидят! В среднем каждую неделю-две
обязательно к ним выезжаем. Раньше их бы выслали из Ленинграда на сто первый
километр, и дело с концом. А теперь нельзя, демократия! Нарушение прав
человека. Они и за квартиру уже третий год не платят. И живут, никто их не
трогает. Теперь такие у человека права: пей, не работай, дебоширь, а тебе
еще гуманитарную помощь принесут!
нападения на Новосельскую, - сказал Треуглов. - Может, он видел чего?
ваши Масленниковы живут? Нужно в первую очередь их соседей опросить.
нас этих красавцев все знают. Там, значит, расклад такой: старики-родители и
два сыночка неработающих, одному двадцать три, другому двадцать восемь.
Сама-то Масленникова вроде сейчас уборщицей нанялась, а мужика, я слышал,
опять поперли, он сторожем служил. В общем, сходи к ним.
Глава 26. Экскурс в прошлое
отца Платона. Но ничего он не мог с собой поделать, а все оттого, что ощущал
свое родство с сиротами. Однажды даже поймал себя на мысли, что подобно
марксистам мог бы выставить собственный лозунг типа "сироты всех стран,
объединяйтесь!".
помнил по их общему детскому дому в Павловске, что километрах в сорока от
тогдашнего Ленинграда. Это Андрей Кириллович Моню едва помнил, потому что
старшие редко обращают внимание на младших. А Моня Зельцер-8 не просто
помнил - Андрей был его кумиром. Соломоном Зельцером под номером восемь, а
других Моней в их детском доме не было, он числился, потому что прибыл
восьмым из детей, которых под колпаками доращивал гений педиатрической науки
Соломон Давидович Зельцер. Это были дети юных матерей, зачатые по
недоразумению, рожденные недоношенными; дети, которых матери подарили
державе, подписав соответствующий акт. Малюток травили еще в утробе - аборты
тогда запрещал уголовный кодекс - но плоды скорой любви цепко держались за
жизнь, и при появлении на свет тогдашняя медицинская парадигма признавала их
нежизнеспособными. Однако Соломон Давидович соорудил боксы с необходимой
температурой и влажностью, где под прозрачными колпаками доращивал их до
состояния, когда их могли уже считать человеческими младенцами. В своем
отделении клиники он жил сутками, там у него была раскладушка. Все его
подопечные были безымянными, числились под номерами и, дорастив, профессор
Зельцер одаривал их своим именем. Правда, девочки все же становились не
Монями, а Манями.