Чтение 26–й страницы книги ~Любовь Бешеного~

- Ты это мне? - спокойно спросил Савелий. Выяснение отношений было
неизбежно, но Говорков решил, что теперь встряска ему не повредит.

Куча сала медленно, с большим трудом повернула голову. Савелий взгля-
нул "Оно" в глаза. Он ожидал увидеть ярость, изумление... Нет, глаза бы-
ли пустыми и холодными, как у мертвеца. "Оно" подняло свою волосато-бре-
венчатую руку и замахнулось. Савелий без труда вывернул его жирную кисть
с такой силой, что хрустнуло запястье.

- Ой! - "Оно" вдруг коротко всхлипнуло. - Ты очень нехороший! Очень!
Даже плохой!

В этот момент Савелий неожиданно нанес "Оно" удар ногой в почки. Глу-
хо крякнув, туша вырубилась, медленно повалилась на бок и так же медлен-
но, словно квашня, сползла на пол.

Сидящий в углу мужчина изумленно наблюдал за происходящим, отказыва-
ясь верить своим глазам.

- Тебя как зовут? - спросил его Савелий.

- Кэлвин! - прошептал тот, с опаской взглянув в сторону лежащей туши;
видно, боялся, что тот очнется и тогда беды не избежать.

- А меня Кларк! - почему-то сказал Савелий. - Иди, садись сюда! -
предложил он.

- Нет-нет, я здесь! - Тот испуганно замотал головой.

- Не бойся, он еще долго не придет в себя! И больше тебя никогда не
тронет!

- Вы уверены?

- Ты ж сам все видел! - улыбнулся Савелий. - Иди садись!

- Хорошо! - вздохнул тот. Он встал, медленно подошел и опустился на
самый краешек, чтобы при первой же опасности снова соскользнуть на пол.

- За что тебя?

- За убийство! - ответил он так, словно это было ничего не значащим
случаем.

- За убийство? - невольно воскликнул Савелий, уверенный, что либо он
ослышался, либо тот решил пошутить. Это так не вязалось с внешностью
Кэлвина...

- Ну да! - Кэлвин пожал плечами: мол, что тут особенного.

- И кого же ты... - начал Савелий, но тот перебил:

- Жену! Я пристрелил жену!

- Очень интересно! - Савелий покачал головой. - И за что же ты ее
кончил?

- А чтобы не пилила целый день! Ду-ду-дуду! Ду-ду-ду-ду! Заколебала!
Понимаешь, зако-ле-ба-ла! - повторил он по складам.

- Понял! - кивнул Савелий. - Заколебала! А дети есть?

- Конечно, у меня их четверо! - с гордостью произнес он.

- И как же они теперь?

- Так они уже взрослые! Двое сами детей имеют, а последняя неделю на-
зад тоже замуж вышла! - Он так лукаво усмехнулся, что у Савелия мелькну-
ла дикая мысль - план убить свою жену этот тип вынашивал долгие годы,
терпеливо дожидаясь, когда все дети вырастут.

В этот момент туша на полу шевельнулась, Кэлвин, мгновенно побледнев,
уже был готов соскользнуть на пол, но Савелий его удержал, ухватив за
острый локоть.

С трудом оторвав голову от кафельного пола, "Оно" мутно взглянуло на
сокамерников и удивленно спросило:

- Что это со мной?

- Со скамейки упал! - хмыкнул Савелий.

- Сам?

Видно, он не совсем еще пришел в себя, а память пока ничего не подс-
казывала.

- Конечно же, сам! - Савелий даже не пытался скрыть иронии.

- Нет, я не мог сам упасть! - уверенно заявил здоровяк, морща лоб. На
тупом лице отражался напряженный мыслительный процесс. Постепенно память
возвратилась, "Оно" потрясло своей больной кистью и вдруг жалобно протя-
нуло. - Это ты меня стукнул! Зачем? Мне же больно!

- Но и другим тоже больно! Думаешь, ему больно не было? - Савелий
кивнул в сторону испуганного Кэлвина с его синяком.

- Больно... - как-то бессмысленно повторила туша, потом в глазах про-
мелькнуло нечто человеческое, и "Оно" дебильно, совсем по-детски, произ-
несло: - Да, и правда, ему тоже...

- Теперь будешь знать! - Глядя на его страдальческий вид, Савелий да-
же почувствовал жалость. Надо же - такой амбал, а мозгов меньше чем у
ребенка! - Тебя как зовут?

- Томми! - промямлил тот.

- Чего сидишь на полу: иди к нам! - сказал Савелий и повернулся к
Кэлвину: - Теперь нет возражений?

- Нет-нет, пожалуйста! - сразу сказал тот и сдвинулся вплотную к Са-
велию, все еще не в силах поверить, что все закончилось столь мирно.

- За что тебя взяли копы? - спросил Савелий, когда тот, с трудом под-
няв свою тушу, плюхнулся на самый край скамейки.

- Не знаю... - Томми неожиданно вздохнул и добавил: - Меня часто сюда
привозят: два дня подержат, потом отпускают.

- А сколько тебе лет, Томми?

- Девятнадцать... кажется, - не очень уверенно ответил он, потом до-
бавил: - Мама точно знает... - Он снова вздохнул: - Но ее нет... Ее ле-
том полицейские забрали... Я все время их спрашиваю, где моя мама, а они
говорят, что я скоро ее снова увижу! А потом так смеются и так плохо го-
ворят, что я обижаюсь...

Слушая этого взрослого несчастного ребенка, Савелий вдруг пожалел,
что так грубо с ним обошелся. Интересно, за что его забирают?

- А что ты делаешь, когда обижаешься?

- Делаю так, как всегда делала мама: за ухо таскаю и говорю, что не-
хорошо так смеяться над горем и так плохо выражаться! - Он говорил таким
назидательным тоном, что Савелий едва не рассмеялся, представив на миг,
как эта груда сала и мяса хватает за ухо полицейского, треплет его да
еще выговаривает, как нашкодившему ребенку.

- Ничего, Томми, мама скоро выйдет, и у тебя снова все будет хорошо,
только ты больше не разговаривай так с полицейскими, хорошо?

- Хорошо! - кивнул тот, затем сцепил руки на животе, и его лицо при-
няло свое излюбленное выражение: бессмысленно-тупо упер в пустоту свои
гляделки.

Савелий с улыбкой подмигнул Кэлвину - мол, ну что, говорил я тебе -
все будет в порядке? Тут из коридора донеслись шаги. К их "клетке" водо-
шел дежурный офицер и ткнул пальцем в сторону Савелия:

- Следуй за мной, господин Никто, по имени Кларк! - Видимо, он услы-
шал, как Савелий представлялся Кэлвину.

Савелия ввели в маленькую комнатку со столом и двумя стульями. Едва
ли не половину стены напротив стола занимало зеркало. Посадив Говоркова
на стул, офицер защелкнул на его правой руке наручник, прикрепленный в
крышке стола, и тут же вышел. Савелий спокойно осмотрелся и на мгновение
задержал свой взгляд на зеркале: ему вдруг показалось, что за зеркалом
кто-то есть, но он сделал вид, что рассматривает свои ногти.

Савелию не показалось: за зеркалом действительно находились люди. Там
был Комиссар и те самые полицейские, которые вывели Савелия из бара.

- Что ж, остается только засадить этого мерзавца! - не отрывая нена-
видящих глаз от Савелия, процедил Комиссар. "С каким удовольствием, -
подумал он, - я сам разорвал бы тебя на кусочки..." - Неужели у него с
собой не было никаких документов? - спросил он.

- Ни клочка, Комиссар! - виновато пожал плечами Рауль. - А данные
свои называть отказывается!

- Да какая разница, как его зовут? - хмыкнул второй. - Напишем что
угодно, судьи разберутся...

- Нет, я хочу, чтобы ни один из щелкоперов-защитников не смог ухва-
титься за какое-нибудь наше упущение! - возразил Комиссар. - Пускай все
идет официально, обычным путем... Кстати, - права ему зачитали?

- А как же! - ухмыльнулся Рауль. - Все честь по чести! Отправьте к
нему меня, а?

- Иди! - кивнул Комиссар. - А потом пойдешь ты. Попробуйте метод
"кнута и пряника"!

Савелий, развалившись на стуле, мурлыкал себе под нос какую-то попу-
лярную мелодию битлов.

- Ты что, у себя дома? - рявкнул подошедший к нему сержант. - Сядь
как положено!

- Как скажете! - Савелий выпрямился.

- Сэр! - вновь рявкнул тот.

- Сэр! - повторил Савелий.

- Как скажете, сэр!

- Как скажете, сэр! - снова повторил Савелий.

- Вот и хорошо! - удовлетворенно хмыкнул тот. - Итак, начнем. - Он
сел, вытащил из кармана диктофон. - Не возражаешь против записи?

- Не возражаю, - вздохнув, Савелий пожал плечами.

- Сэр! Не возражаю, сэр! - взвизгнул тот, ударив кулаком по столу.

- Не возражаю, сэр! - Послушно и очень спокойно Савелий повторял все,
что от него требовал коп.

Тот включил диктофон:

- Допрос начат в восемь часов двадцать девять минут вечера. Допрос
ведет сержант Рауль Стрингфельд. Ваша фамилия, задержанный?

- Не помню!

- Хватит дурочку ломать! Как фамилия?

- Не помню?

- Это не ответ! - крикнул тот и, привстав, ударил Савелия по лицу.

Было не так больно, как обидно. Говорков только спросил:

- За что... сэр?

- За ложь!