ца, мое белое платье, его пиджак на моих плечах - короче, мы оба, обняв-
шиеся, освещенные неоновыми рекламами, в тысяче километров от моей жиз-
ни. Да, правда, в тысяче километров, и это показалось мне тогда гораздо
более нереальным, чем все остальное, вся история с трупом.
Я спросила Филиппа, куда мы идем.
него.
других машин, и несколько минут неподвижно стояли рядом. Я вынула из су-
мочки ключи и протянула Филиппу, но он не взял их. Мимо нас, жестикули-
руя и галдя, прошла ватага подростков, потом, шевеля губами и озабоченно
понурив голову, одиноко пробрела какая-то женщина в измятом платье. Фи-
липп велел мне сесть за руль: нужно найти более укромное место и там
открыть багажник.
проделали пешком. Когда я повернула на улицу, которая, пересекая город,
забирала вверх, он вдруг сказал:
сунули этого типа по дороге, то о нем никто не знает, кроме той сволочи,
которая это сделала. Между ним и тобой нет никакой связи. В таком случае
и мы поступим точно так же. Выбросим где-нибудь этот подарочек и забудем
о нем. И нас это не касается.
ру. Затем Филипп велел мне ехать по дороге с каменной оградой, ведущей
на Рука-Блан. Здесь мы не встретили ни машин, ни прохожих, и улочка была
настолько крутая и узкая, что в одном месте мне пришлось остановиться и
долго маневрировать на повороте. С больной рукой это было нелегко, и Фи-
липп помог мне крутить руль. Когда мы поднялись еще выше, в пролете меж-
ду двумя облупившимися стенами я увидела сверкающий огнями город - он
лежал внизу, вдоль моря.
семьдесят восемь. Я запомнила его потому, что этим номером в приюте было
помечено мое белье. В темном дворе виднелся новый дом. Мы немного выжда-
ли, прислушиваясь, потом на самом малом газу въехали в ворота. Фары ма-
шины осветили блестящие двери выстроившихся в ряд гаражей, листву де-
ревьев, лестницу. Одна машина стояла прямо во дворе. Я приткнулась поза-
ди нее, выключила мотор и фары. Двор был тихий, но узкий, и я с тревогой
подумала: если нам почему-либо придется удирать отсюда, тут быстро не
развернешься.
верху над нами были освещены, за одним из них, с задернутой шторой, уга-
дывался голубоватый свет телевизора. Я открыла багажник и тут же отпря-
нула, даже не заглянув в него. Чудовищный запах ударил мне в нос, и я
была в каком-то полуобморочном состоянии, когда услышала, что Филипп
просит дать ему платок. Он задыхался, лицо его настолько исказилось, что
стало каким-то старым, заострившимся, чужим. Наши взгляды встретились -
я никогда не забуду, какой ужас я прочла в его глазах.
вилась на ворота, но совсем не из страха, что кто-нибудь появится. Об
этом я даже не думала. Вдруг Филипп прошептал:
выгравированные на дереве буквы.
рый был завернут убитый. Я увидела освещенное матовой лампочкой багажни-
ка лицо мертвеца с отвисшей челюстью. Филипп обшаривал карманы его хала-
та. По наступившей тишине я догадалась, что он что-то обнаружил и потому
затих. Вдруг он резко выпрямился. Хотел что-то сказать и не смог. Словно
окаменел от потрясения. Я только успела увидеть, что в левой руке он
держит какую-то бумажку. Потом он закричал. Не знаю, что он кричал. На-
верное, что я сумасшедшая, а он поддался бреду сумасшедшей, во всяком
случае, как я теперь понимаю, его взгляд выражал именно это. В его гла-
зах я вроде бы прочла, что сейчас он меня ударит. Кажется, я подняла ру-
ку, чтобы защититься от удара.
ние и я скрючилась. Но прежде чем я успела упасть, он схватил меня в
охапку и потащил к дверце машины. Помню, как с затуманенным сознанием я
лежала на передних сиденьях машины, помню стук захлопываемого багажника
и удаляющиеся шаги Филиппа. Больше не помню ничего.
одна, мне удалось сесть и придвинуться к рулю, я жадно ловила ртом ноч-
ной воздух и плакала. Мои очки валялись в ногах на коврике. Надев их, я
увидела, что часы на щитке показывают час ночи. Одергивая на коленях
платье, я обнаружила бумажку, которую Филипп извлек из халата мертвеца.
Орли. Адресована она была некоему Морису Кобу, пассажиру рейса 405 авиа-
компании "Эр-Франс". Принята и записана угловатым почерком стюардессы 10
июля в 18 часов 55 минут. Я не сразу высчитала, что это было в пятницу,
двое с половиной суток назад, но, когда я это поняла, все происшедшее со
мной в течение последних двух дней всплыло в моей памяти как сплетение
ужасов в кошмарном сне.
Вильнев. Я в таком отчаянии, что мне уже все равно."
помню. Не знаю, как я доехала до гостиницы "Белла Виста". Не знаю даже,
понимала ли я, что возвращаюсь туда. Было холодно. Мне было холодно. Ду-
маю, я даже не вполне осознавала, что нахожусь на Юге. Скорее, мне каза-
лось, что я на дороге в Шалон и только что рассталась с доктором, кото-
рый наложил мне на руку лубок, с владельцем станции техобслуживания, с
жандармом на мотоцикле. Сейчас я встречусь с Филиппом на набережной Со-
ны, но теперь уже я не остановлюсь, нет, не остановлюсь, и все будет
иначе.
- эта мысль не покидала меня. Я ехала и думала об этом оставленном в
гостиничном номере костюме как о чем-то таком, что поможет мне вернуть
утраченное равновесие: костюмэто то, что принадлежало мне до пятницы 10
июля, и, обретя его, я снова обрету себя.
звуки электрогитары, несколько молодых людей стали бесноваться перед мо-
ей машиной, и мне пришлось остановиться. Один из них перегнулся через
дверцу и, дыша на меня табаком и вином, поцеловал прямо в губы. Потом я
поехала вдоль пляжа с белой галькой и наконец увидела мавританские башни
гостиницы. Сквозь листья пальмы проглядывала круглая полная луна.
ключ от номера. Кажется, он говорил мне что-то о лошадях, о том, какая
из них выиграла скачки, и я отвечала ему вполне естественным голосом. И
только заперев на ключ дверь своей комнаты, я снова разрыдалась. Слезы
из моих глаз текли ручьями, и я не могла их остановить, словно это были
не мои слезы. Я взяла с кровати жакет от костюма и крепко прижала его к
груди. От него исходил запах духов, моих духов, которыми я душусь уже
много лет, запах моего тела, но это не ободрило меня, скорее наоборот.
держа телефонограмму в правой руке. Прежде чем погасить свет, я перечи-
тала ее несколько раз. Спустя некоторое время я снова зажгла ночник и
снова прочла ее.
пятницу 10 июля в 18 часов 55 минут я находилась в квартале Монморанси,
я как раз приступала к работе и была с Каравеями и их девочкой. Значит,
в это время кто-то проник в мою квартиру на улице Гренель и, воспользо-
вавшись моим телефоном и моим именем, отправил телефонограмму. Это ясно
как день.
К.", то есть инициалы Мориса Коба. Эта связь между ружьем и телефоног-
раммой показывает, что труп в мою машину подсунули не случайно, как мож-
но было бы подумать, что в этот кошмар совершенно сознательно ввергли
именно меня. Дани Лонго. Это тоже ясно как день.
ная с Орли, врывались в мой сон так отчетливо и грубо, что я открывала
глаза. Белый прямоугольник карточки на конторке в гостинице "Ренессанс".
Раздраженный голос администратора: "Лонго, Даниель Мари Виржини, двад-
цать шесть лет, служащая рекламного агентства, разве это не вы?" Кто-то
появляется за моей спиной в туалете станции техобслуживания. Жандарм ша-
рит по моей машине лучом фонарика и требует, чтобы я раскрыла свою су-
мочку. Маленькая девочка по имени Морин. Все утверждают, что видели ме-
ня, говорили со мной, что в субботу на исходе ночи я ехала в Париж.
Панов Вадим
Максимов Альберт
Херберт Фрэнк
Суворов Виктор
Жюль Верн
Орловский Гай Юлий