ответил, и все они набросились на него. Сквозь мелькание рук Николас увидел
Сайго, который спокойно направлялся к выходу, и выкрикнул его имя.
стороны, и Николас смог перевести дух. - Что здесь происходит?
- Сам нарывается.
Он пожал плечами и ударил Николаса в живот.
рвало, он задыхался, судорожно хватая ртом воздух.
воспитание? Но что вы от него хотите, ребята - отец варвар, а мать китаянка.
следом, оставив Николаса корчиться от боли на холодном полу.
***
суматоха. Разумеется, больше всех суетилась Цзон, которой всегда казалось,
что для Итами комнаты недостаточно чисто убраны, еда недостаточно вкусна, а
домашние недостаточно хорошо одеты.
которая должна стоять на подставке, под стеклянным колпаком, защищающим ее
от несовершенного окружающего мира". На самом деле Итами не нуждалась в
подобной защите: она обладала железной волей и умела подчинять ей даже
своего мужа, Сацугаи.
сложную чайную церемонию, стоя на коленях возле зеленого лакового стола. На
ней был традиционный японский халат; длинные блестящие волосы были собраны
костяными заколками. Николасу показалось, что она никогда еще не выглядела
такой царственно красивой. В то же время, в Цзон не было ничего от холодного
очарования Итами, и именно поэтому он так восхищался своей матерью. В
довоенных японских фотоальбомах Николас видел многих женщин, похожих на
Итами, - но Цзон! С ней никто не мог сравниться. О свойственном ей
благородстве духа Итами не могла и мечтать, по крайней мере, в этой жизни.
Властное обаяние Итами уступало силе Цзон, ее внутреннему спокойствию,
глубокому, как полная неподвижность летнего дня; это Николас ценил в своей
матери выше всего.
поприветствовав ее, было бы крайне невежливо. Его мать пришла бы в ярость и,
конечно, потом винила бы себя. Этого Николас не мог допустить. Через
некоторое время он раздвинул с"дзи и вошел в комнату.
вставая с колен. - Чай уже остыл.
Мать оставила их наедине, и Николасу стало не по себе от испытующего взгляда
Итами.
синтоистский храм?
мхами?
могут ходить только священники.
Николас. Это тебе не подходит. - Итами неожиданно встала. - Хочешь проводить
меня туда? Посмотреть храм и парк?
позвала:
метров двести. Итами вдруг повела Николаса вглубь. Они оказались на узкой,
но хорошо протоптанной дорожке.
Итами.
неровную землю, как тростью, концом бумажного зонтика.
ведь это не было для тебя неожиданностью?
собирался рассказывать ей о вражде, которая разгоралась между ним и Сайго.
Это было совершенно ни к чему. Он не говорил об этом даже своим родителям.
Он пожал плечами. - Наверно, не хватает терпения.
заметила Итами, переступая через спутанные корни. - Ты мне не поможешь? -
Она протянула ему руку. - Вот мы и пришли.
подняла его над головой. Кожа, белая как снег, ярко-красные губы,
угольно-черные глаза.
Николасу пришлось зажмуриться, пока его глаза не привыкли к яркому свету.
Ему казалось, будто он утопает в золотом море.
можно было идти вечно" никогда не приближаясь к цели и не отдаляясь от нее.
лакированного дерева. Двери оказались открыты, словно молча ожидали кого-то,
предлагая тень и покой. Они остановились. Итами положила руку мальчику на
плечо, так тихо, что он бы и не почувствовал ее прикосновения, если бы не
видел.
колебаться. - Она покачала головой. - Я не решалась ему возражать, но мне
было тревожно. - Итами вздохнула. - Иногда мне бывает жаль тебя. Как
сложится твоя жизнь? На Западе ты не станешь своим из-за восточной крови, а
японцы будут презирать тебя за европейскую внешность.
Николаса.
просто обмануть. - Итами отвела от него беспощадный взгляд. - Давай войдем и
помолимся.
пробиравшимся среди огромных замшелых камней. Все вокруг - даже вода, даже
галька - все было зеленым. Николасу казалось, будто здесь было не сорок
видов мха, а добрые четыре тысячи.
не существует.
воздух, запрокинув маленькую голову.
века, экспансии, империализма - будто не было войны. - Итами закрыла глаза.
- Не было войны.
Хорошо. Возможно, здесь когда-то сидел с"гун, один из Токугава, Здесь
начинаешь чувствовать историю, верно? Ее непрерывность... и свое место. -
Итами посмотрела на мальчика. - Ты этого, видимо, не чувствуешь. Пока еще
нет. В этом отношении мы с тобой похожи. Да, похожи. - Она засмеялась. -
Вижу, ты удивлен. Напрасно. Мы оба чужаки, навсегда отрезанные от того, к
чему сильнее всего стремимся.
самых древних аристократических семей Японии.
зубы.
Японии, это только внешность, великолепный фасад, за которым скрывается
мерзость запустения.
западным варварам развратить себя. Мы - народ, достойный презрения. Наши
предки должны содрогнуться в могилах, увидев наши дела. Их духи - ками -
предпочтут вечный покой возвращению в нашу жизнь.