Чтение 26–й страницы книги ~Господин Никто~

спустя одного твоего коллегу нашли мертвым, сраженным несколькими пулями
того же калибра.

- Милко мне ничего плохого не сделал, зачем бы я стал его убивать?

- Можно подумать, что ты целился в Кралева, а угодил в другого. Когда
человек впервые берет в руки оружие...

- Оставь эти плоские шутки.

- Не возражаю! Как только ты расскажешь что-нибудь стоящее.

Отпив из рюмки, я закуриваю сигарету.

- И долго ты будешь тянуть мне душу? - спрашивает Франсуаз и тоже
закуривает.

- То ли еще будет, - отвечаю я. - Франсуаз, я присутствовал при этом
убийстве.

- Очень интересно, - небрежно замечает брюнетка. - Вот почему ты так
важен! Рассказывай же, чего ждешь!

Я коротко рассказываю о случившемся, опуская один-два момента,
которые мне самому пока не ясны и нуждаются в уточнении. Франсуаз слушает
с безучастным видом и, потягивая сигарету, задумчиво смотрит в сторону
террасы.

- Основываясь на твоих показаниях, мы можем задержать Кралева, -
заявляет женщина, когда я заканчиваю рассказ.

- И все испортить, - добавляю я.

- Вот именно. Но так как мы в судебной палате не работаем, то этого
делать не станем. А почему ты вчера не уведомил меня о подслушанном
разговоре и о своих проектах?

- Потому что не придал этому значения. И потому, что ты и не
требовала уведомлять тебя о всяких мелочах. Если бы я уведомил тебя, ты бы
сказала: хорошо, действуй.

- Вероятно.

- И получилось бы то же самое.

- Вероятно.

- Поэтому было бы куда лучше, если бы ты уведомила меня своевременно.
Я понятия не имел, что Милко работал на вас.

- Не работал он на нас. Оказывал мелкие услуги, как многие другие
эмигранты, но на нас он не работал.

- И не уведомил вас о том, что меня хотят ликвидировать?

- Уведомил. Но это лишь одна из мелких услуг, которые нам оказывают
люди вроде него, чтобы поддерживать хорошие отношения с полицией.

- А есть у вас сведения, что он работал на болгар?

Она отрицательно качает головой.

- Тоже нет. Хотя, как я установила сегодня утром, в свое время
возникали подобные сомнения. Он приехал сюда несколько лет назад для
какой-то специализации, потом попал под влияние эмигрантов и отказался
вернуться на родину. Но так как у него не было серьезных оснований для
того, чтоб оставаться здесь, к нему относились с недоверием.

- Это не столь важно, - говорю я. - Оставим мертвых в покое и
вернемся к живым. Те справки, что я просил, очень нужны мне.

- Не волнуйся, они уже готовы, - отвечает брюнетка и тянется за
сумочкой. - Вот они, твои справки, на официальных бланках, с подписями и
печатями. Димов и в самом деле нещадно доит своих американских шефов.
Выходит, ты зря от них шарахаешься...

- Франсуаз, - прерываю я ее, пряча справки, - необходимо записать
один разговор.

- Какой разговор?

- Любовного характера.

- Обожаю такие разговоры.

- Этот не доставит тебе удовольствия - говорить будут по-болгарски.

- Где?

- В отеле "Сен-Лазер".

- Когда?

- Сегодня, завтра, послезавтра - не знаю точно.

- В котором часу?

- Вероятно, пополудни, где-нибудь между пятью и шестью.

- Ладно. Приготовим комнату сегодня же. Еще что?

- Эмблема "скорпион". В полном комплекте.

- Готова. Ты ее получишь. Еще что?

- Пошли обедать.

- Тебе ни в чем нельзя отказать, - вздыхает она. - Особенно если
учесть, что я с голоду подыхаю.

- Это у нас прогулка или гонки? - недовольно бормочет Младенов,
косясь на спидометр.

Мы летим по авеню генерала Леклера со скоростью, чуть превышающей сто
тридцать километров в час, а политический лидер должен заботиться о
собственной жизни.

- За нами, кажется, следят, - объясняю я, не снимая ноги с педали
газа.

- Не допускаю. За Младеновым не могут устанавливать слежку!

- Могут, - кратко возражаю я. - Так же, как за всяким другим. Эти
типы ничем не пренебрегают.

До этого момента я не был уверен, что за нами следят. Но теперь,
взглянув в зеркало заднего вида, убеждаюсь, что черный "ситроен", набрав
скорость, снова показался далеко позади, на пересечении Алезиа. Перед
бульваром Брюн я несколько замедляю ход, затем, оставиви позади Порт
д'Орлеан, жму на педаль газа до предела.

- Если за нами в самом деле следят, так лучше вернуться, вместо того
чтоб так гнать, - нервно замечает старик.

Но после того как я с таким трудом вытащил его из дому, упустить его
сейчас я никак не могу.

- Не бойся, долго так нестись не будем. Поедем на матч. Потерпи
немного.

Перспектива посмотреть матч не вызывает у Младенова ни малейшего
энтузиазма, однако это все же лучше, чем оказаться изуродованным или
убитым в случае, если у меня хоть чуть дрогнет рука, держащая руль. По
существу, сто сорок километров для "ягуара" не такая уж фантастическая
скорость, но когда ходовая часть у этого "ягуара" разболтана и расшатана,
скорость эта весьма ощутима.

Я снова смотрю в зеркало заднего вида и в тот момент, когда черный
"ситроен" снова показывается вдали, резко сворачиваю к стадиону "Буффало".
А тремя минутами позже ставлю свою колымагу среди множества других машин
и, слегка подталкивая, ввожу Младенова на стадион, сотрясаемый возгласами
продавцов. Кому охота, пускай ищет нас здесь, в обществе двадцати тысяч
человек.

Прогулка со стариком была заранее тщательно продумана, и на случай
погони за нами я взял два билета на "Буффало", крайне заинтересованный в
том, чтоб разговор с Младеновым состоялся сегодня же. Билеты, купленные
предварительно, обеспечили нам места в хорошем секторе - в
непосредственной близости от поля и далеко от входов. Если бы и пришло
кому в голову прилипнуть к нам, мы бы увидели его издалека, да и сотни
зрителей не потерпят, чтоб перед ними кто-то маячил, со всех сторон
осыплют бранью.

Стадион битком набит народом. Десятки продавцов звонко и напевно
нахваливают свои мятные конфеты и шоколадное мороженое. Громкоговорители
изливают на людское сборище какой-то хриплый твист. Где-то рядом ревут и
немилосердно воют опробуемые моторы. А над всем этим столпотворением
огромное женское лицо с ослепительной улыбкой внушает нам, что "препарат
ПЕРСИЛЬ стирает лучше, чем любой другой", как будто все собрались тут для
того, чтобы заняться стиркой.

- Пожалуй, сегодня не футбол, а что-то другое, - говорит Младенов
тоном знатока, когда мы занимаем свои места.

Сознание, что он все же остался жив после такой бешеной езды, вызвало
у старика приятное возбуждение.

- Сток-кар, - коротко объясняю я. - Международное соревнование
Франция - Бельгия.

И чтобы избежать дополнительных объяснений, спрашиваю:

- Лиды как будто не было дома, а?

- Ушла с Кралевым. Никак эта девушка не акклиматизируется. Беда мне с
нею.

- Какая такая беда?

- А как же? Доверил ее тебе - вырвалась... Ну, тут еще куда ни шло: у
тебя своих забот хоть отбавляй, тебе не до женитьбы. Потом вроде бы с
Милко сдружилась, но тот оказался олухом, и хорошо, что оказался олухом и
ничего не вышло. Теперь и от Кралева нос воротит. Что ты там о нем ни
говори, это человек серьезный и намерения у него серьезные, но моя так
держится с ним, будто он не мужчина, а змей стоглавый.

- Так ведь ходят вместе? Чего же тебе еще?

- Ходят... Пока не прикрикнешь на нее, не пойдет. Да и то после слез
и сцен на кухне. Будто всю жизнь собирается сидеть на моем горбу!

Старик умолкает и рассеянно смотрит перед собой. Огромное поле
окружено широкой и удобной беговой дорожкой. Но похоже, что сегодня эта
дорожка не будет использована именно потому, что она слишком удобна и
проходит чересчур близко от зрителей. За нею идет вторая, внутренняя
дорожка, неровная и грязная, с разбросанными тут и там препятствиями -
бочками из-под бензина, автомобильными шинами, кучами земли. В этот момент
на поле двумя длинными колоннами выезжают участники состязаний.

- А, да это же автомобильные гонки готовятся, - бормочет Младенов. -
Гонки таратаек.

- Что-то в этом роде, - коротко отвечаю я, так как не знаю, да и не
особенно интересуюсь тем, что такое "сток-кар".

Выехавшие на стадион машины - это действительно таратайки в полном