часть, где служил морячок - мичману или тому, второму, Игорю, поэту, вроде
Гоши, идейный, наверное, душу изо всех вынимал. (Успел поглядеть в кузове,
пока ехал; рвать не мог, трое соседей было.) Письма он не успел
уничтожить, и, когда брили, сестры сунули в мешок, унесли в каптерку, а
теперь все ушло на дезинфекцию, и ему сказали, что письма, прогладив
горячим утюгом, уже отправили по адресам.
Кротов. - Тиф - не фронтовая болезнь, позорище...
ходить, главврач анкету снимет: где был последние дни перед контузией, с
кем общался, что ел. Может, заразу Гитлер на нас хочет напустить...
не пришел, немочь во мне. Дайте на ноги встать.
прибежала дежурная сестра, стала его тормошить, а он продолжал истошно
кричать:
тут нарочно держат, лишают фронт силы! Вперед, товарищи, за Родину, за
Сталина! Врачи куплены, они - враги народа, они фронт лишают силы!
Кротову инъекцию - тот слабо бился, хотя мог ударить очкастого так, что
горбатый нос бы ему сразу выправил.
успокаивал:
маму сначала навести, у тебя ж отпускной, мы тебе продуктов на дорожку
дадим, маме сахару привезешь, спи, сынок, спи, милый...
пошел по нужде, заглянул в канцелярию, обсмотрел, где лежат книги приема
раненых и выписки; прошел мимо каптерки, где хранилась форма и вещмешок,
вернулся, лег, долго прикидывал к о м б и н а ц и ю, наутро начал
п о д к а т ы в а т ь с я под сестричку.
девочка, ты меня только пойми, сердцем пойми... Вот у меня уж два провала
в памяти было, а отчего? Оттого, что ярость во мне, душит меня, Глаш...
Милая девочка, дай мне одеться, я ж здоров, дай мне формуляр...
кто ж тебе, Милинко, аттестат выпишет?
тифа горячка может быть, а ведь не дома ты, в Германии. А ну - свалишься
на дороге? Снова тебя к нам везти? Возвратный тиф есть, он прилипчивый,
Милинко...
Милинко, Милинко, Гриша..." Спасибо, тиф выручил, сначала-то в горячке он
на Милинко не откликался, а потом вспомнил уроки спецгоспиталя в
Шварцвальде, где его от дефекта лечили, чтобы приметы не было, заикания:
"Спокойно, герр Кротов, все хорошо, слова надо петь, зачем торопиться их
произносить? Слово так прекрасно, им надо любоваться прежде, чем
произнести". Сначала-то пел, а как не получалось петь, так на кресло
сажали, велели говорить, и если начинал челюстью трясти, ток включали,
рассчитали, на каких буквах заикается, тогда и включали, все тело сводит,
криком кричи, но говори так, как надо, добились, вот ведь говорю, не
заикаюсь... И к Милинко привыкну, к Грише, только держать себя надо в
кулаке, если в бреду не открылся... А вдруг открылся?! Вдруг они смотрят
за мною, и Глаша эта не Глаша никакая, а подсадная утка. Нужна баба, какая
ни на есть, ночь - мое время, а мне одна ночь и нужна... Только с Глашей
долго надо, - красивая, а тут одна маленькая, очкастая, глаз не подымает,
застоялась, а кто на нее взор положит, на уродинку в очках?"
дежурит?
хорошая...
Друга нет?
подумал Кротов. - Бросит она кривоноса, как только мужиком запахнет.
Уродинка, если ее пригреть, из огня каштан потащит".
почитай, а? - и руку ей положил на колено, горячую, большую руку...
всячески отыгрывал версию контузии, - завел дружбу чуть не со всеми
ранеными; слушал; каждое слово з а к л а д ы в а л в память, говорил
мало; безрукому цигарку скрутит, лежачему с ложечки морсу даст, у Розы
ведро выхватит из руки, та вся зардеет, идет следом, как собачонка...
когда поступил с контузией и когда начался тиф,вырвал, спустил в сортир,
вещи из каптерки тайком взяла Роза, ушел он на рассвете, сел на попутку,
поехал к матери Милинко, в Осташков.
никакого сдвига, обидно...
профессионал работал. Когда переберетесь в Москву?
легкости в передвижениях. Не сердитесь. Да и с вами работать, говоря
честно, не сахар.
а вы себя напоказ. И так дурень дурнем, а с вами и вообще себя недоделком
каким чувствуешь.
вас с м о т р я т, - при начальстве не очень-то разговорчивы, - и в
зависимости от этого играть...
приложили. С возрастом человек наиболее подвержен желанию навязать свой
опыт окружающим. А опыт - снова вы правы - надобно окружающим легко
подбрасывать, а не клеить ко лбу ладонью. Спасибо. Только поздно, видимо,
переделывать себя. Страшно сказать, Жуков, мне все время кажется, что я
только-только начал службу, только-только пришел в кабинет к своему
первому шефу Садчикову. А Садчикова убили. - И комиссар, который нас
костил, умер. И Тыльнер, из ветеранов, на Ваганькове. И Парфентьев помер.
И Дерковский в отставке. А мне - сорок восемь, но уже могу на пенсию,
двадцать пять календарных. Страшно, да?
отчего мы так меняемся? И прихожу к занятному выводу: до тех пор, пока не
узаконим термин "социалистическое предпринимательство" - в пику
капиталистическому, - наш с вами возрастно-положенческий статус и вера в
абсолютность нашего опыта будут приобретать все более мрачные формы. Ленин
не зря постоянно говорил: инициатива, инициатива, компетентность, умение
быстро поворачиваться, мгновенно реагировать на новое, давить бюрократию,
обломовщину пороть публично!
Боимся открыть шлюзы инициативе. Рождается пассивность, привычка получать
указание, боязнь самостоятельных решений. А это с т а р и т.
качество редкостное.
особливо после того, как приложили, но вынужден отвести комплимент,
Алексей Иванович. Не локаторность, нет. Локатор - логика, расчет,
обнаженность; я же поклонник чувственного начала, с чем вы не согласны. И
еще: только когда понял, что могу выйти на пенсию, стал смелым, то есть
инициативным, не боюсь ошибиться, не страшусь показаться "не солидным" -
этого у нас более всего не любят. А ведь если б качества инициативы
культивировались в человеке начиная с того дня, как он начал учебу и
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий
Сапковский Анджей
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шилова Юлия