Чтение 26–й страницы книги ~ТАСС уполномочен заявить~

- Работе, - поправился Парамонов, - я ж не успею никуда! А при
тамошней жаре пешком не походишь! А концы громадные! Я бы подвел
коллектив! Они ждали от меня оперативности: туда сгоняй, сюда успей!

- Более всего они, верно, ждали от вас честности. Мы навели справки,
и вот что выяснилось: если бы вы рассказали все честно, наши юристы
доказали бы луисбургским властям, что вы прошли нашу медицинскую комиссию
и наша медицинская комиссия, входящая в международную конвенцию, позволила
вам управлять автомобилем, таким образом, никто не имеет права предъявлять
вам какие бы то ни было обвинения... Больше надобно уважать себя, а
главное - то дело, которому служишь... А вы - взятку давали, абы карьера
не кончилась.

- Вы сообщите обо всем в "Межсудремонт"? - совсем тихо спросил
Парамонов.

- К сожалению, я не имею на это права, конституционного права, а то
бы сообщил, наверняка сообщил.

СЛАВИН

- Здравствуйте, Андрей Андреевич.

- Здравствуйте, - ответил Зотов.

- Я бы хотел, чтобы вы помогли мне разобраться в здешней ситуации, я
- Славин Виталий Всеволодович.

- Так это не ко мне.

- Все говорят, что вы лучше других чувствуете ситуацию - особенно в
связи с Нагонией, наши поставки, их цикличность...

- Обо всем этом можно прочитать в наших отчетах. Только смысл... Пиши
не пиши, воз вряд ли сдвинется.

- Почему?

- Да потому что глупим.

- Это умеем, - согласился Славин. - Только в данном случае хорошо бы
уцепить главное звено: в чем глупим? Как поломать глупость? Положение в
Нагонии заслуживает этого.

- Поломать очень просто. Портовые службы здесь нам задолжали пять
миллионов. Ерунда, конечно, в сравнении с тем, что уходит на ветер, но по
здешним масштабам - это деньги, а мы совестимся их потребовать, а коли не
можете отдать, то хотя бы соблюдайте вежливость, обслуживайте наши суда,
которые идут в Нагонию, пропускайте их первыми, не держите по трое суток
на рейде. А мы миндальничаем, боимся, что нас неверно поймут, обидятся, а
нас во всех здешних газетах поливают, как хотят...

- Боязнь обидеть - свидетельство силы, Андрей Андреевич, нет?

- Верно. Но каково нам будет смотреть друг другу в глаза, если
задушат Нагонию? Из-за того в частности, что наши поставки идут с
задержкой, а там тоже есть люди, которые умеют работать, которые уже
сейчас говорят: "Русские много обещают, но не умеют сдерживать своих
обещаний, график летит, мы горим из-за этого". Каково?

- Плохо. Куда как хуже.

- А мне здесь отвечают, что я - зануда и брюзга, а я не зануда,
просто я чаще других езжу в порт, встречаюсь с разными людьми и убеждаюсь,
что здесь решили: "Им можно сесть на шею".

- Вот вы мне и подскажите, как обо всем этом ловчей написать, ладно?
У меня в два обед с одним приятелем, американский коллега, не видались с
Нюрнберга...

- Дик?

- Да. Знакомы?

- Он приятель моего знакомца. По-моему, думающий газетчик, хотя
обидно, спивается.

- Часа в четыре я за вами подъеду, ладно?

- Нет, в четыре я занят. Давайте-ка часов в девять.

- У меня?

- Вы где остановились?

- В "Хилтоне". Шестьсот седьмой помер.

- Шестой этаж?

- Да. Направо по коридору.

- Я знаю. Хорошо, в девять я к вам подъеду.

Пол Дик сел рядом со Славиным, выругался, буркнул:

- Вы меня втравили в хреновую историю, Иван. В какой "макдоналдс"
поедем?

- В тот, который находится рядом с домом, где жил Белью.

- Он жил в бидонвилле, там "макдоналдс" вонючий, как помойка, я же
обсмотрел все вокруг.

- Я тоже хочу хоть одним глазом глянуть.

- Не темните, Иван. Что вам известно об этом самом Белью? - Пол Дик
протянул Славину восемь долларов. - Держите, купите сами, я бы не
удержался, выпил.

- Что это?

- Не валяйте дурака, я же проиграл вам, вы лучше меня почувствовали
Джона - он, действительно, спросил про вас, как вы и предполагали.
Объясните, что вам известно об этом деле?

- Ничего. Я могу предполагать только лишь. Видимо, Белью снимал
комнату где-то возле вокзала...

- Порта. Но тоже шум, краны под окном работают день и ночь. Дальше?

- Видимо, в комнате у него были русские книги...

- Украинские. И открытки, много старых открыток...

- На столе лежал сухой сыр и половина батона, нет?

- Сыр был очень черствый, батона не было, крекер. Вы что, были в его
комнате?

- Если бы я там был, Пол, меня бы уже допрашивали. Из чего его убили?
Бесшумный пистолет?

- Нет. Его жахнули с портового крана, из снайперской винтовки, через
окно. Он, между прочим, вышивкой занимался, у него там салфеточек полно,
скатертей, дорожек. Петушки и курочки. Слушайте, что вы о нем знаете? Вы
же неспроста стали искать его, Иван...

- Какие у него были книги, Пол?

- Я забыл... Нет, я записал, конечно, но блокнот у меня в номере...
Стихи. В основном, стихи.

- Каморка, краны под окном, салфетки с петушками и стихи...

- Вы здорово классифицируете факты. Раньше у вас этого не было - из
Нюрнберга вы гнали чистую информацию. С годами в вас появилось прекрасное
своеволие, вы бесстрашно организуете разрозненные факты в мысль.

- Загоржусь. Полиции было много?

- Две машины.

- Пресса?

- Их пустили позже, когда кончился обыск.

- Что искали?

- Черт их знает. Намекали, что он ваш агент.

- Намекать девке можно, а в такого рода деле нужны улики.

- А что, разве их нельзя сделать?

- Смысл?

- Смысл есть; жил около порта, там идут ваши суда в Нагонию, здесь
сейчас начинается кампания против этого, ну а Белью в бинокль подглядывал
и сигналы подавал.

Славин рассмеялся.

- А - что? - продолжал Пол. - Важно бросить дохлую кошку, пусть ее
подбирают другие; виноват всегда тот, кого облили дерьмом - ему же
отмываться, в конце концов.

В "макдоналдсе" возле порта, в двух блоках от того третьеразрядного
отеля, где жил Белью, было душно, Славина поразило, как много там было
мух: синебрюхие, жирные, они летали медленно, словно перегруженные
"юнкерсы", и так же нудно, изводяще жужжали.

- Выпьем кофе, - предложил Славин, - а обедать поедем куда-нибудь на
воздух, ладно?

- Нет, положительно, вы знали этого Белью, он ваш шпион, Иван...

- Пол, нам нет надобности держать здесь шпиона, честное слово. Мы
открыто сказали, что, если в Нагонию начнется вторжение, мы станем
помогать Грисо всеми средствами, имеющимися в нашем распоряжении. Карты
открыты, секретов нет; вообще, сейчас в мире мало секретов, все можно
ваыачаиасалаиатаь, только надобно головой поработать.

- В таком случае вычислите моего президента. Его курс.

- У вас есть свое мнение?

- Есть. Он слишком искренен, а это качество губительно для лидера,
который обязан быть гибким.

- Если так, я могу спать спокойно. Но, по-моему, все обстоит иначе.
Ваш военный бизнес дает на предвыборную кампанию немало денег, а он
престижный человек и посему обязан рассчитаться с кредиторами. Как? Только
военная промышленность может дать немедленную отдачу: сунь в производство
нейтронную бомбу - вот тебе десять миллиардов реализованы, вот тебе долг
погашен. Однако ему не дали запустить в серию нейтронную бомбу - слишком
опасно, здравомыслящие американские политики - против; они, как и мы,
понимают, что наши народы, как бы им ни мешали, все равно будут дружить -
это реальная историческая перспектива, мы в нее верим. Когда не вышло с
бомбой, ваш шеф попробовала паеараеаваеаранауатаьасаяа с мирными отраслями
промышленности, получить деньги от них, чтобы вернуть долг
военно-промышленному комплексу и - таким образом - соблюсти лицо. И он
согласился на мирные переговоры. Но его, как известно, не во всем
поддерживает конгресс. И он оказался между двух огней. А выбор делать
надо, жизнь заставит, сами же американцы потребуют.

- Похоже, но я прав больше, чем вы, потому что можно было бы найти