Чтение 26–й страницы книги ~В случае беды~

- Не слишком утомляйте ее сегодня.

Вторник, 13 декабря.

"Кайар".

Изматывающая судебная речь! Я три часа продержал присяжных в подвешенном
состоянии и добился осуждения на десять лет тюрьмы, тогда как, не вырви я у
суда признания смягчающих обстоятельств, было бы чудом, если бы мой клиент
отделался всего лишь пожизненными каторжными работами.

Вместо благодарности он мрачно взглянул на меня, пробурчав:

- Стоило ради этого шум поднимать!

Уповая на мою репутацию, он рассчитывал на полное оправдание. Зовут его
Кайар, и я сожалею, что его навеки не изъяли из обращения - он того
заслуживает.

В девять вечера я застал Иветту уже спящей.

- Лучше дайте ей поспать, - посоветовала мне Жанина.

Не знаю, какая муха меня укусила. Вернее, знаю. После громадного расхода
нервной энергии, после мучительного ожидания вердикта я почти всегда
испытываю потребность в грубой разрядке и в течение долгих лет тут же
бросался в дом свиданий на улице Дюфо. Такое происходит не с одним мной.

Через приоткрытую дверь я увидел спящую Иветту. Заколебался,
вопросительно взглянув на Жанину, которая слегка покраснела.

- Прямо здесь? - прошептала она, отвечая на мой молчаливый вопрос.

Я кивнул. Мне нужна была всего лишь краткая встряска. Чуть позже я
услышал голос Иветты:

- Хорошо позабавились? Откройте-ка двери, чтобы и мне было видно.

Она не ревновала. Когда я подошел и обнял ее, она осведомилась:

- Жанина как следует поработала?

И, повернувшись набок, снова заснула. Среда, 14 декабря.

Наконец все выяснилось. Провожая меня до лестницы, Жанина заговорила. В
одиннадцать утра Иветта, слегка бледная, еще лежала в постели, и я заметил,
что ее завтрак стоит нетронутым на подносе.

- Не беспокойся. Это пустяки. Билеты на поезд уже купил?

- Лежат в кармане со вчерашнего дня.

- Смотри не потеряй. Знаешь, я ведь впервые в жизни поеду в спальном
вагоне.

Она показалась мне озабоченной, слегка поблекшей, словно я видел ее через
вуаль, и в прихожей поинтересовался у Жанины:

- Это не из-за вчерашнего?

- Нет... Тсс!

Жанина вышла со мной на площадку.

- Лучше я вам сразу скажу, чем она встревожена. Ей кажется, что она
забеременела, и она не знает, как вы к этому отнесетесь.

Я замер, вцепившись рукой в перила и широко раскрыв глаза. Я не
разобрался в причинах своего волнения и сейчас еще не в состоянии этого
сделать; знаю только, что это было одним из самых неожиданных и глубоких
потрясений за всю мою жизнь.

Потребовалась добрая минута, чтобы я пришел в себя и, отпихнув Жанину,
взлетел на полмарша вверх. Я ворвался в спальню с криком:

- Иветта!

Не знаю, какой у меня был голос и что за выражение на лице. Она села на
постели.

- Это правда?

- Что?

- То, что мне сообщила Жанина.

- Она тебе сказала?

Не могу взять в толк, почему Иветта с первого же взгляда не поняла, что
взволнован я от счастья.

- Ты рассердился?

- Да нет же, малыш! Напротив! А я-то вчера вечером...

- Вот именно!

Значит, все объяснялось той же причиной, по которой Жанина в воскресенье
вечером посоветовала мне не слишком утомлять Иветту!

У нас с Вивианой вопрос о детях никогда не вставал. Ей ни разу не
случалось затрагивать эту тему, из чего, равно как из вечно принимаемых ею
предосторожностей, я заключил, что она не желает детей. К тому же я никогда
не видел, чтобы на улице, на пляже или у знакомых она удостоила ребенка
взглядом. Дети для нее чужой, вульгарный, почти неприличный мир.

Мне памятен тон, каким она отозвалась на известие о том, что жена одного
из моих коллег четвертый раз в положении:

- Иные женщины рождены быть крольчихами. Некоторым это даже нравится.

Похоже, материнство внушает ей отвращение; может быть, она рассматривает
его как нечто унизительное?

А вот Иветта, оробев и стыдясь, оставалась в постели совсем по другой
причине.

- Знаешь, если ты хочешь, чтобы я его не оставляла...

- У тебя это уже бывало до меня?

- Пять раз. Я не решалась тебе сказать. Все думала, как мне быть. Я и без
того так осложнила тебе жизнь...

Глаза у меня заволокло, но я не обнял Иветту - побоялся выглядеть слишком
театрально. Я ограничился тем, что пожал ей руку и впервые за весь вечер
поцеловал ее. У Жанины хватило такта оставить нас одних.

- Ты уверена?

- Полной уверенности так скоро не бывает, но это тянется уже дней десять.

Она заметила, что я бледнею, и, сообразив почему, поспешила добавить:

- Я считала дни. Если я действительно беременна, то Лишь от тебя.

У меня перехватило дыхание.

- Вот будет забавно, правда? Знаешь, это ведь не помешает нам съездить в
Швейцарию. А не встаю я потому, что Жанина не дает. Она уверяет, что, если я
хочу сохранить ребенка, мне нужно несколько дней отдохнуть.

Чудо, а не девчонка! Обе - чудо!

- Ты вправду доволен?

Еще бы! Я еще не поразмыслил о случившемся. Иветта права, говоря, что оно
чревато осложнениями. Тем не менее я так доволен, взволнован, тронут, как,
насколько помню, еще никогда не был.

- Если ничего не изменится, дня через два-три покажусь врачу - пусть
сделает тестирование.

- Почему не сегодня же?

- Ты этого хочешь? Тебе что, не терпится?

- Да.

- Ну, тогда я пошлю анализы в лабораторию завтра утром. Жанина отнесет.
Позови ее.

Жанине она объявила:

- Ты знаешь, он хочет, чтобы я оставила ребенка.

- Знаю.

- Что он сказал, когда ты с ним говорила?

- Ничего. Сперва оцепенел, и я уже испугалась, что он грохнется с
лестницы, а потом он ринулся сюда, чуть не свалив меня по дороге.

Жанина еще потешается надо мной!

- Он настаивает, чтобы ты завтра же утром отнесла анализы в лабораторию.

- Значит, мне надо пойти и купить стерилизованную бутылку.

Меня ждут в моем кабинете. Звонит Борденав, запрашивая инструкции. Трубку
берет Жанина.

- Что ей сказать?

- Что буду через несколько минут.

Уйду-ка я лучше: здесь мне сейчас делать нечего.

Четверг, 15 декабря.

"Анализы отправлены. Обед в посольстве".

Имеется в виду мой южноамериканский посол, устроивший обед для узкого
круга, но исключительно изысканный - праздновали наш успех. Благодаря Мориа
оружие беспрепятственно плывет в какой-то там порт, где его лихорадочно
ждут: переворот намечен на январь.

Помимо гонорара я получил золотой портсигар.

Пятница, 16 декабря.

"Ожидание. Вивиана".

Результаты тестирования будут только завтра. Вивиана тоже проявляет
нетерпение.

- Ты зарезервировал нам номер в отеле?

- Еще нет.

- Бернары едут в Монте-Карло.

- А!

- Ты меня слушаешь?

- Ты сказала, что Бернары едут в Монте-Карло, а так как меня это не
интересует, я и отозвался: "А!"

- Тебя не интересует Монте-Карло?

Я пожимаю плечами.

- Я лично предпочитаю Канн.

- Мне все равно.

Через несколько дней все переменится, а пока что вид у меня при Вивиане
почти серафический. Моя улыбка сбивает ее с толку, она не знает что подумать
и внезапно раздражается:

- Когда ты рассчитываешь предпринять необходимые шаги?

- Необходимые для чего?

- Для Канна.

- Время еще есть.

- Нет, если мы хотим получить хороший номер в "Карлтоне".

- Почему в "Карлтоне"?

- Мы всегда там останавливались.

Чтобы отделаться от нее, я роняю:

- Вот ты и позвони.

- Могу я поручить это твоей секретарше?

- Почему нет?