Чтение 26–й страницы книги ~Тайна Пито-Као~

Статуй. Об этом было написано на клочке бумаги, вложенном в гильзу.

В качестве эксперта пригласили профессора Николая Александровича Дарсушева.
Его электронно-счетная установка "Санус" для комплексного
микробиологического исследования была уже готова и проходила испытания.

- Лучшего "пробного камня", чем эта ткань, и не придумать для нашего
"Сануса", - сказал Нине Николай Александрович. - Завтра же приступим к
опытам... А вот вторая ампула загадочнее...

На донышке второй запаянной стеклянной трубки лежала щепоть какой-то
пыльцы. И никаких указаний на то, что бы это могло быть!

- Микробы? - предположил Рязанов.

- Вероятно, нет.

Нина привезла в Ростов-на-Дону все рукописи своего деда, и профессор
Дарсушев внимательно перечитывал каждую строку. Разгадка тайны второй
ампулы была найдена в дневниковых записях.

- Послушайте, ведь это очень просто, - убежденно сказал профессор Нине и
Рязанову. - Вспомните: во время эпидемии на острове Статуй туземцы
соседнего острова ("пожиратели водорослей", помните?) остались живы!.. Не в
"Белой розе" ли весь секрет? И неспроста, знаете, Павел Александрович так
подробно описал ее... А ведь с точки зрения антибиотических свойств мы и
сейчас мало знаем водоросли...

- Значит, по-вашему, - осторожно спросил Рязанов, - во второй ампуле
находятся...

- Совершенно верно: споры водоросли "Белая роза"!

- Это правдоподобно, - согласился Рязанов.

- Николай Александрович, - предложила Нина, - давайте проверим "Белую розу"
как лечебное средство!

- Много нужно времени для этого, профессор? - прервал Рязанов.

- Да нет, не очень. Все дело в том, не потеряли ли своей жизненной силы
споры и как долго будет расти сама водоросль.

- Где, по-вашему, можно попробовать вырастить "Белую розу"?

- Я считаю, что на Черноморском побережье, скажем в районе Адлера, можно
создать благоприятные условия для развития спор... Неплохо бы Нине
Константиновне самой съездить туда и начать переговоры с ботаниками.

Тверская приехала в Адлер и поселилась почти у самого моря. А некоторое
время спустя на Адлерской экспериментальной ботанической станции была
большая радость: споры, находившиеся более полувека в запаянной ампуле,
стали развиваться...

Когда появились первые экземпляры водоросли, ботаники заявили, что этот вид
встречается в нескольких местах Тихого океана, что "Белая роза" еще мало
изучена, хотя у нее давно есть длинное латинское наименование, что,
извлеченная из воды, она быстро гибнет. Удивление, вызванное ею у Павла
Александровича Тверского, объяснялось тем, что он был врачом, а не
ботаником.

Тогда по просьбе Дарсушева Нина уговорила приехать в Адлер профессора
Русанова.

Русанов произвел несколько химических анализов водоросли и вызвал из
Ростова Дарсушева.

- Милейший Николай Александрович, - сказал он Дарсушеву, - я полагаю, что
"Белая роза" - настоящий клад для вас! В ней содержатся такие вещества, что
вы в скором времени шутя будете расправляться даже с проказой. Прошу вас,
ознакомьтесь с предварительными результатами.

- Я знаю их, - с нарочитой беспечностью ответил Николай Александрович.

- Не понимаю вас.

- Анализ водоросли у меня в кармане!

- В таком случае я не вижу повода вызывать меня из Москвы, отрывать от дела
и вообще... Я вышел из юного возраста...

Русанов с раздражением отбросил бумаги и встал. Он был глубоко обижен.

- Вам вредно волноваться, - сказал Дарсушев.

- Ну, знаете ли, это слишком!

- Да вы успокойтесь: никто другой, кроме вас, не производил анализа "Белой
розы"...

- Почему же вы утверждаете, что знаете результат?

- Просто предугадал... Вот, прошу прочесть...

Русанов взял из рук Дарсушева листок и прочел.

- Откуда это у вас? - возбужденно спросил он.

- Вам же известно, что, судя по всему, в "Белой розе" могли или должны были
быть вещества, исцеляющие загадочную болезнь с острова Статуй?

- Да, да, говорите! - взволнованно воскликнул Русанов. - Я начинаю
понимать! Говорите же!!

- С помощью "Сануса" мне удалось оживить возбудитель...

- Уже?!

- ...изучить его. "Санус" продиктовал мне также состав исцеляющего
препарата, и я...

- Да замолчите же! Предположение оказалось верным: мой анализ схож с вашим!
Коллега, поздравляю вас, от души поздравляю... Ваша машина начинает свою
жизнь с научных открытий!

Со слезами радости на глазах они хлопали друг друга по плечу, до боли
стискивали руки и смеялись на всю лабораторию.

- Я помолодел сегодня на двадцать лет, - едва дыша, произнес Русанов. -
Теперь понятно, почему не все погибли от болезни в районе острова Статуй:
"Белая роза" оказалась спасительницей... Но между моим анализом и данными
"Сануса" все же имеются некоторые расхождения...

- Это неизбежно, - прервал Дарсушев. - Ведь в "Белой розе" много и других
веществ, необязательных для исцеления болезни, в то время как "Санус"
требует лишь самое необходимое. Все же мне хочется тщательно сравнить оба
результата: нет ли где ошибки?

- Если так, - сказал Русанов, - то давайте с предельной точностью повторим
анализы вдвоем.

На итоговый опыт Дарсушев пригласил Нину и Рязанова в свою лабораторию в
Ростове-на-Дону.

- Главное уже в наших руках, - сказал он. - Еще немного - и мы разгадаем
тайну Пито-Као... Пройдемте в лабораторию...

Центральное место в новой экспериментальной лаборатории Дарсушева занимал
сложный аппарат, точнее, целый автоматический комбинат, представляющий
собой просторную камеру из толстых прозрачных плит органического стекла.

К левой стороне камеры примкнуты дополнительные "карманы" для подопытных
животных. В прорези правой стенки вставлены "изоляторы" - небольшие
плексигласовые ящики, куда попадает материал по окончании опытов. Ящики
снабжены герметическими крышками. В верхнюю стенку камеры вмонтированы два
микроскопа, из которых один может подсоединяться к киноаппарату. Все
устройство рассчитано на опыты с самыми опасными микробами. Для большей
безопасности по окончании опыта включается специальный стерилизующий
облучатель, убивающий микробы.

Николай Александрович, любивший авиационные сравнения, назвал эту камеру
аэродинамической трубой.

- По сути дела, - говорил он, - мы как бы "продуваем" в аппарате микроб или
вирус и, получив исчерпывающие данные о нем, отправляем его на кладбище.

Остальным это сравнение понравилось, и опыты стали называть продувкой.

Нина и Рязанов впервые познакомились с новой лабораторией и не скрывали
своего восхищения.

- У вас автоматики не меньше, чем в самолете, - заметил Алексей.

- Да, - улыбнулся Дарсушев и указал на стену: - А вот экран
рентгеноаппарата, он вынесен отдельно для удобства работы; есть особый
стетоскоп с радиоусилителем. Ну что ж, начнем. - Он повернулся к
лаборантке: - Несите кролика.

Взглянув на часы, профессор открыл дверцу, осторожно укрепил ящик с
кроликом на ленточном транспортере и наглухо закрыл "аэродинамическую
трубу".

- В предстоящем опыте, - сказал Дарсушев Рязанову, - по моим
предположениям, мы должны увидеть пока неизвестный нам возбудитель "во всей
его красе"...

Тихо застрекотал киноаппарат, в зале погас верхний свет, камера освещалась
теперь только боковыми бестеневыми лампами.

Рязанов и Нина смотрели, как тонкая длинная игла с помощью манипулятора,
которым управлял Дарсушев, плавно приблизилась к уху кролика, нацелилась и
на секунду впилась в одну из розовых ниточек. Зверек вздрогнул. Ритмичные
звуки участились, и на экране рентгеноаппарата было видно, как крохотная
струйка жидкости толчком вошла в кровеносную систему зверька. Игла
неторопливо вернулась на место.

Затем Дарсушев включил особую электронную установку, и на пульте управления
осветилась шкала, которой Рязанов сначала не заметил. Стрелка стояла на
нуле.

- Это ново и для микробиологов, - пояснил профессор. - Электронное
устройство дает нам возможность, не прибегая к микроскопу и анализам,
определить, проникли в тело больного микробы или нет, и даже узнать, в
каком количестве.

- Но почему же тогда стрелка стоит на нуле? - удивился Рязанов.

- Разве на нуле?

Алексей еще раз посмотрел на шкалу электронного устройства: стрелка
отклонилась на несколько малых делений. Теперь он не спускал с нее глаз и
увидел, как стрелка все больше отодвигалась вправо, а когда она достигла
красной черты, коротко прозвенел звонок. Лента транспортера тотчас пришла в
движение и передвинула ящик с кроликом в глубь аппарата. Лаборантка
осветила маленькой лампочкой с рефлектором свой столик и приступила к
записям.

Конечности зверька конвульсивно задергались, пульс, слышимый всеми, резко
участился. Четверть часа спустя тело кролика покрылось бугорками, заметными
даже под густой шерсткой.