Чтение 26–й страницы книги ~Игра теней~

Передовое судно было замечено кем-то, рыбачившим на реке. Новость
достигла Треша за несколько часов до прихода барки. Лозан со товарищи,
вместе с половиной города, отправились на пирс встречать прибывших. Толпа
вопила, приветствуя победителей, пока они не начали сходить на берег. После
этого немедля воцарилась глубокая, гробовая тишина.

Радиша - судя по всему, болезненно - вцепилась в плечо Копченого.

- Вот это и есть твои хваленые избавители?! Старик, ты, пожалуй, вывел
меня из терпения...

Глава 21
ТРЕШ

Сломав бревно, мы направились к торговому городу, под названием Треш,
лежащему чуть выше Третьего Порога. Река мирно несла свои воды на юг.
Казалось, в мире, кроме как на нашей барке, нет никого живого. Но обломки,
плывущие обок с нами, являли собою вопиющее напоминание о том, что мы не
одни на белом свете и принадлежим к виду мрачному и кровожадному. Компания,
как говорится, не подходящая ни человеку, ни зверю. Я стоял под изрядно
пострадавшей крокодильей головой, присобаченной Гоблином на носовую фигуру.
Ко мне подошел Одноглазый.

- Скоро прибудем, Костоправ. Я порылся в своей торбочке с остроумными
отповедями и отвечал ему скептическим хмыком.

- Мы с постреленком составили впечатление об этом месте впереди.

Я ответил новым хмыканьем. В этом заключались его обычные обязанности.

- Не по-хорошему оно ощущается. - Тут нам па глаза попалась еще одна
рыбачья лодчонка, поспешно поднявшая якорь и на всех парусах унесшаяся к югу
с новостью о нашем приближении. - Не то чтоб настоящая опасность... Не так
уж плохо... Просто как-то не так ощущается. Как бы что-то такое там
происходит...

Слишком уж неуверенно звучали у него окончания фраз.

- Если полагаешь, что это касается нас, так пошли своего беса разузнать.
Он ведь для этого куплен?

Одноглазый ехидно улыбнулся.

Ленивое течение на плавном повороте реки поднесло нас под правый берег.
Две вороны чопорно наблюдали за нами с одинокого сухого дерева. Скрюченное,
уродливое дерево навевало мысли о петлях и висельниках.

- Ну неужели я бы об этом не подумал. Костоправ? Как раз сейчас он в
городе, оценивает обстановку.

То есть - поучи, Костоправ, свою бабушку яичницу бить...

Бес вернулся из города с настораживающей вестью. Там, в Треше, нас ждали
какие-то люди. Именно нас. Черный Отряд.

Что за дьявольщина? Похоже, каждый знает, что мы идем на юг!

***

Когда мы подошли к городу, на берегу было полно народу, хотя никто не
верил, что мы взаправду пришли из Джии-Зле. Наверное, полагали, что мы
спонтанно возникли прямо посреди реки, за ближайшим поворотом. Я держал
наших на борту и подальше от посторонних глаз, пока не подтянулся весь
конвой.

Их по дороге никто не тронул. Матросы и охранники так и кипели рассказами
о том, какое опустошение мы произвели на болотах. Город охватило всеобщее
ликование: блокада едва не задушила его.

Я наблюдал за добрыми обывателями из-за мантелета. Тут и там в толпе
мелькали неприметные смуглые карлики, явно куда менее остальных очарованные
нашим явлением.

- Ты этих имел в виду? - спросил я Одноглазого.

Он, скроив на них козью морду, покачал головой.

- Нет, наши не таковы должны быть. А, вон один. Странный такой.

Я понял, что он хотел сказать. Среди них был человек с длинными русыми
волосами. Какого черта ему здесь нужно?

- Приглядывай за ними.

Собрав отряд из Могабы, Гоблина и еще двоих такого облика, словно
завтракают исключительно малыми детьми, я отправился на совещание с прочими
главами конвоя. Они меня приятно удивили. Они не только без звука выплатили
наш гонорар, но, и добавили премию с каждой добравшейся до места назначения
барки. Затем я собрал своих, занимавших ключевые посты, и сказал:

- Давайте-ка выгружаться - ив путь. От этих мест меня в дрожь бросает.

Гоблин с Одноглазым заныли. Ну естественно: они-то желали задержаться
здесь и попраздновать.

Местные поняли, в чем дело, когда стальная карета, запряженная громадными
вороными, съехала по трапу и над дорогой в город взвилось отрядное знамя.
Вся радость и веселье мигом улетучились. Я этого ожидал.

С каменными лицами взирали собравшиеся на наше незабываемое знамя.

Треш был нашим противником, когда Черный Отряд служил в Гоэсе. И наша
братия здорово отпинала их. Так здорово, что они вспомнили Отряд через
столько лет, хотя и Гоэса-то больше не существовало.

***

По дороге к южному выезду из города мы остановились у рынка под открытым
небом.

Могаба послал пару своих лейтенантов за различными припасами. Тут Гоблин
расквакался, едва не заходясь от негодования, - Одноглазый настропалил
бесенка держаться за его спиной, передразнивая каждое слово и жест. Вот и
сейчас бес тащится за Гоблином, изображая глубокую задумчивость на лице.
Масло с Ведьмаком и Шандалом утрясают детали сложного спора, в результате
которого большие деньги должен выиграть тот, кто точнее всех угадает время
определенного Гоблинова контрудара. Трудность заключалась в определении, что
же считать определенностью.

Одноглазый обозревал происходящее с кроткой улыбкой на губах. Он был
весьма доволен собой. Он уверен, что наконец-то утвердил свое первенство.
Нары стояли вокруг по-военному угрюмые, однако слегка озадаченные тем, что
прочие выказывали куда меньше дисциплинированности - то есть держались как
обычно. Ранее, на реке, у них не было случая разочароваться в нас.

Одноглазый подкатился ко мне:

- Эти люди опять на нас кисляк мочат. Теперь я всех вычислил. Четверо
мужчин и женщина.

- Окружить и взять. Посмотрим, что у них на уме. Где Сопатый?

Одноглазый показал на него и исчез. Приблизившись к Сопатому, я заметил
пропажу дюжины своих. Одноглазый желал работать наверняка.

Я приказал Сопатому объяснить Могабе, что Нам все же не полгода воевать,
к чему столько запасов? Достаточно на раз или два, пока не минуем Порог. Он
заболтал в обе стороны. Могаба героически боролся с диалектом Самоцветных
Городов, который уже начал осваивать. Умом и сообразительностью он не был
обделен. Мне он нравился. Мыслил он достаточно гибко, чтобы понимать: за
двести лет легко могли возникнуть две различные версии Отряда. И,
соответственно, старался отнестись к нашей без предубеждений.

Как и я сам.

- Эй, Костоправ! Иди сюда!

Явился Одноглазый, ухмыляясь, словно опоссум, волокущий домой добычу.
Добычей оказались трое мужчин помоложе, причем двое из них были белыми, и
все - весьма обескуражены. Женщина - здорово разозленная. И старик, точно
спящий на ходу.

Я смерил взглядом белых, снова задаваясь вопросом: какого дьявола им
здесь понадобилось?

- Есть им что сказать в свою защиту? Подошедший Могаба задумчиво осмотрел
черного.

Тут выяснилось, что женщине, безусловно, есть что сказать, да еще как!
Белый с волосами потемнее слегка поник духом, но прочие лишь ухмылялись.

- Проверим их на разных языках, - сказал я. - Наши знают почти все
северные наречия. Откуда ни возьмись, выскочил Жабомордый:

- Попробуй на розеанском, начальник! Нутром чую.

Затем он что-то протарахтел, обращаясь к старику. Тот подскочил едва ли
не на фут. Жабомордый захрюкал от смеха. Старик взирал на него, словно на
привидение.

Прежде чем я успел спросить, чем это он так вербально уязвил старца,
блондин заговорил по-розеански:

- Вы - Капитан этой части? Я понял его, однако мой розеанский, много лет
пролежавший без дела, здорово заржавел.

- Да. Каких языков еще знаешь говорить? Он попробовал еще пару.
Форсбергский его оказался паршивеньким, но лучше моего розеанского.

- Что за дьявольщина с вами, ребята? Тут же он пожалел о сказанном.

Я взглянул на Одноглазого. Тот пожал плечами.

- О чем ты говоришь? - спросил я.

- Э-э... О вашем сплаве по реке. Вы совершили невозможное. Года два до
вас никто не мог пробраться. Я да Корди с Ножом - мы были из последних.

- Нам просто повезло.

Он нахмурился. Он слышал, что рассказывали наши матросы.

Глава 22
ТАГЛИОС

Добравшись до реки, мы поплыли ко Второму Порогу. Обгонявшие нас
разносили вести о нашем возвращении. Идон, длинный и узкий обрывок
настоящего города, оказался городом призраков. Живых душ там набиралось едва
ли с дюжину. И это было еще одно место, где Черный Отряд до сих пор помнили.
Внутреннего покоя это не прибавляло.

Что же наша братия им такого сделала? Летопись изрядно распространялась о
Нежных Войнах, но не упоминала ничего, что могло бы ужасать потомков,