Чтение 251–й страницы книги ~Горение~

- Однако, Владимир Львович, товарищ, получивший информацию об Азефе,
крайне щепетилен в вопросе обвинения кого бы то ни было, да тем более в
провокации.

Этот товарищ просит вас встретиться с человеком, который бежал из
охранки после того, как оказал нам реальную помощь... вполне серьезную. Он
в розыскных листах, ему грозит военно-полевой суд. Если французы выдадут
его Петербургу, надо ждать еще одного обвинительного приговора... Мы можем
надеяться, что использование вами этого человека не нанесет ему ущерба?

- Хотите, чтобы я встретился с анонимом?

- Да.

- Как правило, я работаю с теми, кто принимает на себя ответственность,
товарищ Рыдз.

- Этот человек, возможно, еще пригодится нам для борьбы... Мы стараемся
оберечь его от провала...

- Проверяли его? Надежен? Рыдз ответил вопросом:

- А вы Меньшикова с Бакаем проверяли? Надежны?

- Да.

- Двойной игры с их стороны быть не может?

- Нет. Ведь именно они помогли мне разоблачить провокатора Зинаиду
Жуженко...

- Адъютанта "Казбека"?

- Да.

- "Казбек" - это Сладкопевцев?

- Он же в борьбе... Я не вправе открывать псевдонимы тех, кто
продолжает бой с самодержавием.

- Простите.

Бурцев начал ловко лавировать между кипами газет, по-петушиному
забросив руки за голову, чудом сидевшую на тоненькой шее; остановился
перед Рыдзом, нагнулся к нему, спросил:

- Ну хорошо, допустим, я встретился с вашим человеком анонимно... Он
дал мне новую информацию, которая понудит ЦК социалистов-революционеров
хоть как-то откликнуться на новые улики. Но ведь тогда Чернов с Савинковым
неминуемо потребуют встречи с моим... с вашим свидетелем... Как быть?

- Давайте начнем, а? За это время я снесусь с моими товарищами.

- Что ж, попробуем.

- У меня, кстати, есть словесный портрет того полицейского чина,
который встречался с Азефом... Это была не случайная встреча, он его на
извозчике ждал, в экипаже...

- Послушаем, - откликнулся Бурцев. - Давайте-ка портрет.

- Глаза стальные, с прищуром, веки припухлые, усы, чуть правленные
вниз, нос прямой, лоб высокий; выражение лица сосредоточенное, особых
примет нет, крепкого телосложения, довольно широкоплеч, рост высокий, по
здешним меркам под метр восемьдесят пять, с аршинами я путаюсь...

- Хм... После девятьсот пятого года новые начальники департамента и
охраны не очень-то позволяют печатать свои фотографические портреты...

Рыдз нахмурился, покусал нижнюю губу и попросил извиняюще:

- Владимир Львович, пожалуйста, не произносите при мне слово "охрана"...

Вы же знаете, видимо, что с моею сестрой сделали палачи.

- Да, да, миленький, простите великодушно, я привык говорить для
здешней прессы, не гневайтесь...

- Спасибо.

- Хм, - повторил Бурцев, - на Виссарионова не похож, на Комиссарова
тоже...

- Кто из чинов полиции был на процессе депутатов Первой думы?

- Информация не поступала, но кто-то был, вокруг здания кишели филеры,
ждали кого-то...

- Не Герасимова?

- У меня есть только одна его фотография... Давняя, когда он в начале
девяностых годов служил адъютантом при Самарском жандармском управлении...
Усы у него были стрельчатые, бородка клинышком, волос кучерявый, шатен,
весьма привлекателен...

Поднявшись, Рыдз сказал:

- Человек, который к вам придет, живет под чужим именем. Его зовут
"Федор Мокеевич". Это псевдоним. Когда соблаговолите его принять?

- Давайте завтра, часов в девять, я птица ранняя.

- Ему далеко добираться, живет в пригороде. Если разрешите, он будет в
одиннадцать тридцать.

О "пригороде" сказал неспроста; Владимир Львович человек увлекающийся,
Монмартр в Париже один, а пригородов много, страховка не помешает.

- Владимир Львович? - осведомился Турчанинов, разглядывая Бурцева.

- Именно так. С кем имею честь?

- Я Федор Мокеевич.

- Кто?!

- Вчера вам говорили обо мне. Вы назначили встречу на одиннадцать
тридцать.

Бурцев посторонился, пропуская гостя в квартиру:

- Да, да, верно. Прошу.

...Вчера вечером Турчанинов спустился квартирою ниже, там жили две
проститутки, Мадлен и Мари (перекрытия потолка слабенькие, все слышно,
гостей у девушек не было), попросил утюг с угольями; Мадлен вызвалась
погладить ему пиджак и брюки:

"Я же работала прачкой, все сделаю вмиг". Турчанинов поблагодарил,
ответив, что стеснен в средствах; лучше уж сам. "С соседей не берем, -
расхохоталась Мари, - даже за любовь не берем с соседей". Поэтому к
Бурцеву пришел выутюженный, в свежей сорочке и галстуке; военная косточка,
привычка - вторая натура.

- Нуте-с, Федор Мокеевич, с чем пожаловали?

Турчанинов усмехнулся:

- С головою, Владимир Львович. В коей есть информация, которая может
помочь вашей борьбе с провокацией.

- Ага... Ну что ж... Вы с Бакаем и Меньшиковым знакомы?

- Шапочно. Они были в Петербурге, а я служил в Привисленском крае.

- Вы в розыскных списках девятьсот седьмого года?

- Да.

- Так что ж вы и ваши польские друзья от меня конспирируете, милостивый
государь?! Вы Андрей Егорович Турчанинов, адъютант при бывшем начальнике
варшавской охраны полковнике Глазове, а затем какое-то время при Попове,
до того как он был казнен. Из привисленских только один вы и значитесь в
списках...

Турчанинов вздохнул:

- Ну и слава богу... Сразу легче стало с вами говорить.

- К ликвидации Попова имеете отношение?

- Да.

- Чем вам это грозит?

- Если докажут - расстрелом.

- Тогда вернемся к "Федору Мокеевичу", дело нешуточное... Скажите,
пожалуйста, как вы относитесь к тем материалам, которые мне передали Бакай
и Меньшиков?

- Положительно. Вы базировались на их показаниях, когда разоблачили
Жуженко?

- На их тоже.

- А показания об Азефе они вам давали?

- Да.

- У нас в варшавской охран... ке... об Азефе вообще ничего не было
известно.

- Это и понятно... Агент такого уровня действует под руководством
непосредственно главного шефа... Но в России никогда тайн не было, на язык
горазды...

- Потому что никогда не было свободной печати. Бурцев удивился:

- Не вижу связи...

- Прямая связь, - возразил Турчанинов. - Поскольку все везде закрыто,
люди стремятся утвердить себя причастностью к секретам, - проявление
обычного человеческого самолюбия, форма самовыявления...

- Занятно, - откликнулся Бурцев, оглядев Турчанинова еще раз; глаза его
потеплели, прежней настороженности в них не было. - Вы оригинально мыслите.

Скажите-ка, а вы с Герасимовым встречались?

- Дважды.

- Где?

- В северной столице. Был командирован за дополнительными материалами
по государственной преступнице Розалии Люксембург, когда она была схвачена
в Варшаве.

- Опишите-ка мне его, пожалуйста.

- Извольте... Высокого роста, шатен с легкой проседью, усы подбривает,
чтобы повторяли форму рта, губы чувственные, полные, нос прямой, особых
примет на лице нет. Во время выездов на конспиративные встречи и
самоличного наблюдения за интересующими его персонами имитировал хромоту...

- Сходится, - Бурцев даже в ладони хлопнул (пальцы длинные, как у
пианиста). - Некий охраняемый полицией чин хромал на процессе против
депутатов Первой думы.

- Меня уполномочили попросить вас, Владимир Львович, - если почтете
возможным - передать раннюю фотографическую карточку Герасимова, поры его
службы в Самаре...

- Передать не передам, а вот сходить в мастерскую портретов месье
Жаклюзо можем.

Если хорошо оплатите, он сделает копию в два дня, работает виртуозно...