Чтение 252–й страницы книги ~Жюльетта~

- И это необычное бракосочетание закончится, как я полагаю, чудовищной
вакханалией?
- Ты угадала.
- Стало быть, Нуарсей, вы хотите сделать мою маленькую обожаемую
Марианну одной из жертв?
- Нет, она не будет жертвой, но ее присутствие необходимо, этого
требует моя похоть. Я не причиню ей никакого вреда, в этом ты можешь быть
уверена: пока мы развлекаемся, твои служанки будут отвлекать ее вот и все.
Нуарсей получил мое согласие. И скоро вы узнаете, как подлец сдержал
свое слово.
Не сразу и не без труда мне удалось объяснить мадемуазель Донис суть
предстоящей церемонии, ведь добродетель, как правило, трудно
приспосабливается к капризам порока. Частью из страха, частью из желания
угодить мне, несчастная девушка наконец согласилась, но только после того,
как я клятвенно заверила, что эта скандальная свадьба ничем не повредит ее
невинности. Первая церемония происходила в маленьком городке в двух лье от
великолепного замка Нуарсея, который находился неподалеку от Орлеана и в
котором должны были состояться свадебные торжества местом второй церемонии
стала часовня этого же замка.
Не буду утруждать вас подробностями, отмечу лишь, что все было
пристойно, в точном соответствии е традицией за религиозным ритуалом
последовал гражданский, который также был разыгран самым достойным образом.
Были обручальные кольца, были мессы, благословения, предъявление приданого
и, конечно, свидетели: было все, что требуется в подобных случаях. Костюмы и
грим были безупречны, и непосвященные ничего не заподозрили.
К двум часам пополудни чудовищный замысел Нуарсея был приведен в
исполнение: он стал женой одного из своих сыновей, мужем второго сына, а я
оказалась супругом своей дочери и женой Фонтанж. Когда закончилась
официальная часть, тяжелые ворота замка были закрыты на все запоры. Было
очень холодно, и в роскошном зале, где мы собрались, ярко горели камины
хозяин отдал строжайший приказ, чтобы никто не смел мешать нам. Нас было
двенадцать человек.
Мы с Нуарсеем, как герои дня, восседали на троне из черного бархата,
установленном в центре огромного зала ниже трона, увенчанные коронами из
кипарисовых листьев, располагались: старший сын Нуарсея по имени Фаон,
восемнадцати лет от роду двенадцатилетний младший сын, которого звали
Эфорб моя дочь Марианна и мадемуазель Донис оба шафера на свадебной
церемонии - соратники Нуарсея по содомистским утехам и одновременно наемные
убийцы, одному из которых хозяин дал имя Дерю, другому - Картуш {Известные
парижские грабители того времени.} обоим было около тридцати лет, оба были
разряжены как каннибалы и обвешаны розгами и кинжалами, оба держали в руках
живых змей справа и слева от нас сидели две мои лесбиянки Теодора и Лаис у
наших ног в почтительном ожидании застыли еще две девицы, взятые мною из
публичного дома, восемнадцати и двадцати лет, с очаровательнейшими
мордашками.
Наблюдая за приготовлениями, я обратила внимание на мою бесценную
Марианну и поспешила напомнить Нуарсею о его торжественном обещании.
- Дорогая моя, - прозвучал его ответ, - тебе следовало бы понять, что я
страшно возбужден. Ты же знаешь, в каком состоянии я был сегодня утром, как
я жаждал утолить свою фантастическую мечту, которая не давала мне покоя
много лет. Она до сих пор сжигает мой мозг, Жюльетта, и я боюсь, что ты
выбрала неподходящий момент, чтобы напомнить мне о моем обещании совершить
добродетельный поступок, ведь стоит только подбросить хвороста в огонь
безумной похоти, и все наши прежние благие намерения рассеиваются как дым.
Давай будем наслаждаться, давай развлекаться, может быть, я и сдержу свое
слово - кто знает? Но если нет, если сладострастие ввергнет нас в пучину
жестокостей, постарайся найти силы пережить несчастье, которого ты так
опасаешься и которое, впрочем, для нас с тобой не такая уж страшная вещь.
Вспомни, милая Жюльетта, что для развращенных умов, наподобие наших, чем
более священен какой-нибудь предмет, тем больше имеется оснований оскорбить
его: чем больше претензий предъявляет добродетель, тем скорее беспощадный
порок уничтожает ее.
Между тем в зале одновременно вспыхнули сотни свечей, и спектакль
начался.
- Картуш, Дерю, - торжественно заявил Нуарсей, обращаясь к заплечных
дел мастерам, - будьте достойны знаменитостей, чьи имена я позволил вам
носить, чьи великие деяния история будет передавать из поколения в
поколение надеюсь, вы, как и прежде, послужите благороднейшему делу
злодейства, так ступайте и разденьте этих четверых, предназначенных для
бойни, чело которых увенчано листьями древа смерти, сбросьте с них все
тряпье - оно им больше не понадобится, - и исполняйте все, что вам было
поручено.
Подручные выступили вперед, раздели четверых жертв и бросили их одежды
в гудевшее пламя одного из каминов, которые обогревали зал.
- Что это за странный ритуал? - встревоженно спросила Фонтанж, глядя,
как огонь пожирает ее платье, юбки и нижнее белье. - Зачем жечь одежду?
- Милая девочка, - ответил Нуарсей, - скоро, очень скоро, тебе, чтобы
прикрыть наготу, понадобится только немного сырой земли и еще меньше дерна.
- Великий Боже! Что я слышу! В чем моя вина?
- Приведите ко мне эту девицу, - приказал Нуарсей.
Пока Лаис сосала его, пока одна из проституток лобзала ему зад, а я
подбадривала его словесно, распутник, прильнув губами к губам прелестной
девы, жадно целовал ее в продолжение четверти часа несмотря на сопротивление
Фонтанж, столь же отчаянное, сколько бесполезное. Потом он обратил свое
похотливое внимание на ее ягодицы, пришел в экстаз и воскликнул:
- Ах, Жюльетта, у нее, оказывается, есть и жопка! Какая у нее чудная
попка, как приятно, наверное, прочистить этот восхитительный предмет и
изувечить его...
При этом его язык погрузился в маленькое трепещущее отверстие, а я
начала одной рукой вырывать шелковистые волоски, прикрывавшие вагину
девочки, другой - щипать ее упругие груди. Через некоторое время Нуарсей
поставил ее на колени, заставил своих подручных целовать ее самые укромные
места, прижал свое седалище к нежному девичьему лицу и приказал облизывать
себе анус.
Такое неожиданное начало стало тяжким испытанием для стыдливости
непорочного существа, но сильнее чувства стыда и отвращения был дикий ужас,
который совершенно парализовал ее волю.
Воспитанная в духе скромности, усвоившая самые добронравные принципы в
своей обители, мадемуазель Донис оказалась в ужасном положении, и больше
всего нас забавляла жесточайшая борьба, которая происходила на наших глазах
между благопристойностью и ощущением безысходности.
- Прекрати свои вопли и не дергайся, - грубо прикрикнул на нее Нуарсей,
- разве ты не знаешь, насколько трепетны и ранимы чувства такого распутника,
как я? Даже мелочь, самый маленький пустяк может спугнуть их, и все пойдет
насмарку, все рухнет в один момент пойми, дура, что самые лучшие прелести
ничего для меня не значат, если не подкрепляются покорностью и повиновением.
Произнося свою тираду, злодей гладил и тискал восхитительные ягодицы
этого ангельского создания своими мерзкими жестокими руками.
- Клянусь своим фаллосом, Жюльетта! Клянусь, что эта маленькая тварь
будет страдать так, как не страдало еще ни одно живое существо. Взгляни на
эти прелести, они так и взывают об ужасных истязаниях!
Потом он велел ей взять член Картуша и ласкать его, наслаждаясь тем,
как самые невинные ручки в мире творят бесстыдство бедная девочка, не
перестававшая лить слезы, делала это с неописуемым отвращением и с такой
неловкостью, что Нуарсей велел одной из проституток преподать ей урок, а
бедняжку заставил униженно благодарить свою учительницу.
- Ей надо научиться обращаться с мужскими атрибутами, - глубокомысленно
заметил он, - ибо я намерен обречь ее на крайнюю нищету, так что ей придется
зарабатывать этим ремеслом на кусок хлеба.
Вслед за тем он велел ей облизывать влагалища проституток, потом сосать
ему орган, а остальные били девочку по щекам при малейшем признаке
отвращения.
- Очень хорошо, - сказал он наконец, - теперь пора перейти к радостям
Гименея, а то мы слишком увлеклись соблазнами любви. - И бросив на Фонтанж
испепеляющий взгляд, добавил: - Теперь можешь трястись в ожидании момента,
когда я снова займусь тобой.
Лаис и Теодора окружили Фаона, одновременно и мужа Нуарсея и его сына,
в мгновение ока вызвали у него достаточную эрекцию и подвели юношу к
Нуарсею, который, наклонившись надо мной, выставил свой зад, и мои лесбиянки
ввели туда копье его отпрыска. Я ласкала его снизу, а сам он облизывал
анальное отверстие то одной, то другой шлюхи. Скоро сыновний орган,
напоминавший член мула, привел Нуарсея в восторг распутник принялся
изображать стоны, всхлипы и ужимки невесты в момент дефлорации, чем вызвал
небывалое оживление зрителей. Еще мгновение, и юноша извергнулся в отцовские
потроха, с радостью принявшие его семя. Когда ритуальный акт завершился,
жених опустился на колени и почтительно облобызал зад Нуарсея. После чего
отошел в сторону, но возбужденный папаша жаждал продолжения, его ненасытный
анус, казалось, вопил и требовал к себе внимания. Тогда Картуш и Дерю начали
по очереди содомировать его, а в это время наш злодей целовал ягодицы Лаис и
Теодоры, к которым, по его признанию, он с самого начала почувствовал особое
расположение. Я по-прежнему лежала под ним и неустанно сосала ему фаллос.
- Теперь сыграем роль супруга, - объявил Нуарсей после того, как его
головорезы совершили по два содомистских акта, - с женской обязанностью я,
на мой взгляд, справился успешно.
К нему подвели Эфорба, младшего сына. Мне было доверено ввести таран в
брешь, и за три мощных толчка с дефлорацией было покончено. Нуарсей выдернул
из окровавленного отверстия свое несгибаемое орудие и потребовал подвести к
нему Фонтанж.
- Жюльетта, - обратился он ко мне, - сделай одолжение, покусай куночку
этой девчонки, пока я занимаюсь ее задницей. А чтобы ее боль была еще