Чтение 254–й страницы книги ~Виконт де Бражелон или десять лет спустя~

придворного, к лицу которого он еще не привык.

- Государь, - отвечал Маликорн, - вот конь к услугам вашего величест-
ва.

И Маликорн указал на гнедого коня принца, которого заметила из кареты
принцесса. Это была великолепная, прекрасно оседланная лошадь.

- Но ведь это не моя лошадь, - заметил король.

- Государь, это лошадь из конюшни его высочества. Но его высочество
не ездит верхом, когда так жарко.

Король ничего не ответил, но быстро подошел к коню. Маликорн тотчас
же подал стремя; через секунду его величество был уже в седле. Повеселев
от этой удачи, король с улыбкой подъехал к карете ожидавших его королев
и, не замечая испуганного лица Марии-Терезии, воскликнул:

- Какое счастье! Я нашел лошадь. В карете я задыхался. До свидания,
государыни!

И, грациозно нагнувшись к крутой шее своего коня, моментально исчез.
Анна Австрийская высунулась из окошка и посмотрела, куда он едет. Порав-
нявшись с шестой каретой, он осадил коня и снял шляпу. Его поклон обра-
щен был к Лавальер, которая при виде короля вскрикнула от изумления и
покраснела от удовольствия. Монтале, сидевшая в другом углу кареты, пок-
лонилась королю. Потом, как женщина умная, притворилась, что вся погло-
щена пейзажем, открывавшимся из левого окна.

Разговор короля и Лавальер, как все разговоры влюбленных, начался с
красноречивых взглядов и лишенных всякого смысла фраз. Король объяснил,
что в карете он изнемогал от жары и поездка верхом показалась ему нео-
быкновенно приятной.

- Нашелся благодетель, - сказал король, - который угадал мои желания.
Мне очень хотелось бы знать, кто этот дворянин, сумевший так искусно ус-
лужить королю и избавить его от жестокой скуки.

В эту минуту Монтале как бы очнулась от своих мечтаний и устремила
взор на короля.

Поскольку король смотрел то на Лавальер, то на нее, она могла поду-
мать, что вопрос обращен к ней, и, следовательно, имела право ответить.

И она ответила:

- Государь, лошадь, на которой едет ваше величество, принадлежит
принцу, и ее вел дворянин, состоящий на службе его высочества.

- Не знаете ли вы, мадемуазель, как его зовут?

- Господин Маликорн, государь. Да вот он сам едет слева от кареты.

И она показала на Маликорна, который действительно с блаженным лицом
галопировал у левой дверцы кареты, хорошо зная, что в эту минуту разго-
вор идет о нем, но не подавая виду, точно глухонемой.

- Он самый, - кивнул король. - Я запомнил его лицо и не забуду его
имени.

Король нежно посмотрел на Лавальер.

Ора сделала свое дело: она вовремя бросила имя Маликорна, и оно упало
на хорошую почву; ему оставалось только пустить корни и принести плоды.
Поэтому Монтале снова откинулась в свой угол и знаками приветствовала
Маликорна, только что имевшего счастье понравиться королю. Она шепнула
ему:

- Все идет хорошо.

Слова эти сопровождались мимикой, которая должна была изображать по-
целуй.

- Увы, мадемуазель, - вздохнул король; - вот и конец сельской свобо-
де; ваши обязанности на службе у принцессы станут более сложными, и мы
больше не будем видеться.

- Ваше величество так любите принцессу, - заметила Луиза, - что буде-
те часто навещать ее; а проходя через комнату, ваше величество...

- Ах, - нежно сказал король, понизив голос, - встречаться не значит
только видеться, а для вас этого, кажется, достаточно.

Луиза ничего не ответила; у нее готов был вырваться вздох, но она по-
давила его.

- У вас большое самообладание, - произнес король.

Лавальер грустно улыбнулась.

- Употребите эту силу на любовь, - продолжал он, - и я буду благода-
рить бога за то, что он дал ее вам.

Лавальер промолчала и только посмотрела на короля. Людовик, точно
обожженный этим взглядом, провел рукой по лицу и, пришпорив лошадь, ус-
какал вперед.

Откинувшись на спинку кареты и полузакрыв глаза, Лавальер любовалась
красивым всадником с развевающимися от ветра перьями на шляпе. Бедняжка
любила и упивалась своей любовью. Через несколько мгновений король вер-
нулся.

- Своим молчанием вы терзаете меня. Вы, наверное, изменчивы, и вам
ничего не стоит порвать добрые отношения... словом, я страшусь рождаю-
щейся во мне любви.

- Государь, вы ошибаетесь, - отвечала Лавальер, - если я полюблю, то
на всю жизнь.

- Если полюбите! - надменно воскликнул король. - Значит, теперь вы не
любите.

Она закрыла лицо руками.

- Вот видите, - сказал король, - я был прав, вы изменчивы, капризны,
может быть, кокетка. Ах, боже мой, боже мой!

- О нет, успокойтесь, государь; нет, нет, нет!..

- И вы можете обещать, что никогда не изменитесь по отношению ко мне?

- Никогда, государь!

- И никогда не будете жестокой?

- Нет, нет!

- Хорошо; вы знаете, я люблю обещания, люблю охранять клятвой все,
что трогает мое сердце. Обещайте мне или лучше поклянитесь, что если
когда-нибудь в предстоящей жизни, полной жертв, тайн, горестей, пре-
пятствий и недоразумений, мы провинимся чем-нибудь друг перед другом,
будем неправы, - поклянитесь мне, Луиза...

Лавальер вся затрепетала; в первый раз слышала она свое имя из уст
короля.

Людовик же, сняв перчатку, протянул руку в карету.

- Поклянитесь, - продолжал он, - что, поссорившись, мы непременно бу-
дем искать к вечеру примирения, приложим старания, чтобы свидание или
письмо, если мы будем далеко друг от друга, принесло нам утешение и ус-
покоение.

Лавальер схватила своими похолодевшими пальцами горевшую руку влюб-
ленного короля и нежно пожала ее; это рукопожатие было прервано движени-
ем лошади Людовика, испугавшейся вращавшегося колеса.

Лавальер поклялась.

- Теперь, государь, - попросила она, - вернитесь к королеве; я
чувствую, что там собирается гроза и мне она несет несчастья и беды.

Людовик повиновался, поклонился Монтале и пустил лошадь вдогонку за
каретой королев. В одной из карет он увидел заснувшего принца.

Но принцесса не спала, и когда король проезжал мимо, она обратилась к
нему:

- Какая чудесная лошадь, государь!.. Да ведь это гнедой конь принца!

А молодая королева спросила только:

- Ну, что, вам лучше, дорогой государь?

XXX

ТРИУМФЕМИНАТ [31]

Приехав в Париж, король отправился в совет и часть дня работал. Моло-
дая королева осталась с Анной Австрийской и по уходе короля разрыдалась.

- Ах, матушка, - сказала она, - король больше меня не любит. Что бу-
дет со мной, боже праведный?

- Муж всегда любит такую жену, как вы, - отвечала Анна Австрийская.

- Может наступить время, матушка, когда он полюбит другую.

- Что вы называете любить?

- Ах, всегда думать о ком-нибудь, всегда искать встречи с этим лицом!

- А разве вы заметили у короля что-нибудь подобное? - спросила Анна
Австрийская.

- Нет, сударыня, - неуверенно молвила молодая королева.

- Вот видите, Мария!

- А между тем, дорогая матушка, согласитесь, что король пренебрегает
мною.

- Король, дочь моя, принадлежит всему королевству.

- Вот почему он не принадлежит мне; вот почему и меня, как многих ко-
ролев, король бросит, забудет, и любовь, слава, почести станут уделом
других. Ах, матушка, король так красив! Многие женщины будут призна-
ваться ему в любви, многие будут любить его!

- Женщины редко любят в короле мужчину. Но если бы это случилось, в
чем я сомневаюсь, пожелайте, Мария, чтобы эти женщины действительно лю-
били вашего мужа. Во-первых, самоотверженная любовь женщины быстро надо-
едает мужчине, во-вторых, полюбив, женщина теряет всякую власть над муж-
чиной, от которого она не добивается ни могущества, ни богатства, а
только любви. Итак, пожелайте, чтобы король любил как можно меньше, а
его избранница как можно больше.

- Ах, матушка, беззаветная любовь заключает в себе огромную силу.

- А вы говорите, что вы покинуты!

- Это правда, я говорю глупости... Но одного, однако, я не могла бы
вынести.

- Чего именно?

- Счастливого выбора, новой семьи, которую он нашел бы у другой жен-
щины. О, если я когда-нибудь узнаю, что у короля есть дети... я умру!

- Мария! Мария! - улыбнулась в ответ королевамать и взяла за руку мо-