Чтение 256–й страницы книги ~Горение~

- Что-нибудь срочное?

- Да. Вам курьер повез личный пакет, неужели еще не доставил?

- Я звоню с перепутья. Благодарю. Сейчас же проверю. До свиданья.

Дав отбой, назвал барышне телефон адъютанта; тот сообщил, что личный
пакет премьера "за сургучом" получен.

- Вскройте, - сказал Герасимов. - И прочитайте.

- Хорошо, Александр Васильевич. Соблаговолите подождать чуток, возьму
ножницы...

Зажав трубку ладонью, Герасимов озорно крикнул Азефу:

- Хорошо слышно?

Тот наконец сменил гнев на милость, усмехнулся:

- Вот бы в ЦК эту отводную трубку поставить, цены бы мне не было, конец
Бурцеву.

- Алло, Александр Васильевич, - адъютант вернулся к аппарату. - Я не
знаю, возможно ли такое читать по телефону.

- Что-нибудь связанное с "номером семь" (так в охранке говорили о
Николае). О нем?

- Именно.

Герасимов поджался, поразившись догадке, мелькнувшей в голове:

- Связано с маршрутом?

- О дополнительных мерах предосторожности, - Хорошо, благодарю вас.

Герасимов положил трубку на рычаг, похожий на рога оленя, усмехнулся
вошедшему Азефу:

- Ну? Так кто же шеф политической полиции? Я, милый Евгений Филиппович,
я.

- Глядите, - ответил Азеф миролюбиво. - Моя информация абсолютна. Я
говорю только в том случае, когда уверен. Я за это золотом плачу.
Проверьте еще и еще раз. Если вам ничего не скажут, значит, у вас
появились могущественные враги.

- Кто вам поведал об этом вздоре? Это сказал ваш враг, Евгений
Филиппович, -
Герасимов ответил ударом. - Назовите мне его.

- Нет, - Азеф покачал головой. - Не назову. Это мой коронный
осведомитель.

Он надежен. И не враг мне. Но и не друг. Он - болтун. Фанаберится. А я
ему в винт проигрываю... О нем в ЦК только Виктор знает. И Натансон.
Назови я его - мне гибель. Ваши филеры сей момент засветятся, провокаторы
начнут к нему с идиотскими вопросами приставать - вот и конец мне, он все
сразу поймет:

значит, решит, один из нас троих - провокатор. Лидер партии
провокатором быть не может.

Натансон - теоретик, он прокламации пишет и газету ведет, от террора
далек. Кто остается? Я остаюсь.

- Но ведь коронный осведомитель отдал вам фальшивку! Как должен был
царь идти в Ревель на "Штандарте", так и идет! Какая "чугунка"?! Это же
безумие по нынешним временам! Вам, бомбистам, подарок! Какой идиот это
санкционирует? Я?

Увольте!

Столыпин? Да ни в коем разе!

...В полночь позвонил премьер-министру; тот пригласил на чай; о том,
что маршрут следования государя изменен, и слыхом не слыхал:

- Это сказки какие-то, Александр Васильевич, чушь... От кого к вам
пришла информация?

- Из окружения эсеров.

- Источник надежен?

И Герасимов - впервые в беседах с премьером - уверенно солгал:

- Проверяем, Петр Аркадьевич, проверяем...

- Такого агента надо сажать. Или гнать взашей, - нахмурился Столыпин. -
Заведомо вводит вас в заблуждение.

Ночью Герасимов не мог уснуть, ворочался на тахте, вспоминал жену,
сбежавшую к сукину сыну Комиссарову; чего им, бабам, не хватает? Меня ей
не хватало, ответил он себе; я параллельно ей жил, как игрок: она рядом -
ну и хорошо! Куда ей от меня деться?! А сам весь в интригах, ноздри
раздувал, за генеральским золотом спешил, дуралей, бабу в упор не видел,
вот и ушла... Возвращался то и дело к Азефу: почему "чугунка"? Неужели
начал двойную игру?!

Утром, приняв холодный душ, тщательно поправил бороду и отправился в
Царское, к Дедюлину.

Тот отчего-то заюлил, начал угощать чаем с черничным вареньем, говорил
все больше о пустяках, анекдотами сыпал, слезливо умилялся тем, как
смышлен наследник, а когда Герасимов в упор спросил, не будет ли перемен в
маршруте государя, ответил:

- Только вам, и никому другому, Александр Васильевич... Белено держать
в секрете, но ведь все равно вам, именно вам придется ставить охрану в
пути следования... Так вот, ее величество третьего дня гадала с Аннушкой
Вырубовой, та ей на ночь выбросила карты, что-то много пик легло на раннюю
дорогу, и поэтому поступило августейшее указание поменять фрегат на
императорский поезд...

Это должно быть сделано в самый последний момент... Вы уж порадейте,
мой друг, не сочтите за труд, и поймите меня верно: я не имел права
сказать вам об этом в телефон, как замечательно, что вы сами ко мне
приехали... И еще:

государыня сказала, что она намерена принять приглашение Бенкендорфа.
Так что она - вместе с английским родственником - посетит имение графа
близ Ревеля... Об этом тоже велено таить, сказать лишь в последний
момент... Убежден, вы и там обеспечите надежную охрану...

- В скольких верстах от Ревеля находится имение графа?

- Всего двадцать пять, Александр Васильевич.

- Где дорога проходит?

- Сначала через город, потом по лесу, дивный тракт, желтый песок,
корабельные сосны...

- Вот из-за корабельных сосен-то и жахнут бомбу, - скрипуче ответил
Герасимов. - Я на себя такую ответственность не возьму.

- Но, Александр Васильевич, ее величество дружна с семьей Бенкендорфов!

Старинный русский дворянский род! И жена его чудно гадает по кофейной
гуще!

Совершенная; именно так, совершенная угадываемость ближайшего будущего!
Вы же знаете, как государыня верит в это...

- Этот дворянский род Пушкина укокошил, - по-прежнему скрипуче заметил
Герасимов. - Для господ бомбистов прекрасный повод поставить акт именно на
пути следования августейшей семьи к наследникам первого русского
жандарма... А что касается гаданья, то пусть графиня Бенкендорф сама
пожалует на царский фрегат и там ворожит на гуще, охрану гарантирую...

- Вы чем-то раздражены, Александр Васильевич? - мягко, но с
металлическими нотками в голосе осведомился Дедюлин. - Возможно, я могу
помочь вам?

Не отрывая взгляда от ордена Святого Владимира, красовавшегося на груди
дворцового коменданта, - получил за "разоблачение заговора бомбистов на
священную особу государя императора в Царском Селе", - Герасимов подумал:

"Разоблачил"? Не ты разоблачил несчастного Наумова, а я поставил
спектакль с виселицами... Можешь ли помочь? Конечно, можешь, как не
можешь... Порадел бы, чтоб не только тебе и Спиридовичу ордена повесили,
но и мне б по заслугам дали.

А ведь обошли, легко обошли, на повороте! Да и погоны мои где?! Отчего
не жалуют генералом?! Эх-хе-хе, не умеют в империи ценить тех, кто верен и
умен, ценят тех, кто без мыла влазит и в ушко нашептывает..."

- Нет, благодарю вас, в помощи не нуждаюсь... Что касается
раздражительности, то ведь сплю мало - дела... Врачи настаивают на том,
чтоб лечь в клинику или поехать на воды... Как полагаете, стоит
прислушаться к эскулапам?

И Дедюлин дрогнул:

- Конечно, конечно, Александр Васильевич, ваше здоровье надобно беречь,
только, бога ради, после высочайшего визита в Ревель! Не бросайте нас со
Спиридовичем, на вас надежда...

- Да разве во мне дело? - чуть нажал Герасимов. - Трусевич - директор
департамента полиции, тайный советник, полный генерал, - огромная власть в
руках, сотрудники разбросаны по всей империи, куда мне с ним в
квалификации равняться?

Дедюлин на это ответил, положив ладонь на левую руку Герасимова,
которой тот прижимал к столу бумаги, чтоб не смело сквозняком:

- Я обещаю, что предприму необходимые меры - в случае, если визит в
Ревель пройдет благополучно, - для безотлагательного жалования вас
генерал-майором, Александр Васильевич.

- Благодарю, - ответил Герасимов. - Тем не менее на поездку в замок к
Бенкендорфам я накладываю табу. Иначе не смогу гарантировать, что
высочайший визит пройдет благополучно. Лучше продолжать службу полковником
с чистой совестью, хоть и без наград, чем генералом, повинным в трагедии
империи.

Дедюлин снял ладонь с его руки, пожал плечами, но сказать ничего не
сказал; расстались холодно.

Вернувшись в Петербург, Герасимов сразу же вызвал Азефа.

- Господин начальник охранного отделения, милостивый государь Евгений
Филиппович, - грустно пошутил он, приглашая провокатора к столу,
сервированному с особым изыском, - а ведь вы у нас мудрец, не чета
доверчивому Герасимову...

Ваша взяла... Все верно - поезд. Где намерены проводить акт?

- На пути следования. Нападение боевиков на поезд...

- Каким образом избежим?

- Это я уже продумал. Только оплатите пару моих счетов по картам - я
отдал две тысячи, чтобы за дружескою беседой получить от моего сановника