Чтение 258–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

ролевский прокурор, - закончил Моррель с возрастающим жаром, - здесь нет
места жалости! Я вам указываю на преступление, ищите убийцу!

И его неумолимый взгляд вопрошал Вильфора, который в свою очередь ис-
кал взгляда то Нуартье, то Д'Авриньи.

Но вместо того чтобы поддержать Вильфора, отец и доктор ответили ему
таким же непреклонным взглядом.

- Да! - показал старик.

- Верно! - сказал д'Авриньи.

- Вы ошибаетесь, сударь, - проговорил Вильфор, пытаясь побороть волю
трех человек и свое собственное волнение, - в моем доме не совершается
преступлений; меня разит судьба, меня тяжко испытывет бог, - но у меня
никого не убивают!

Глаза Нуартье сверкнули; д'Авриньи открыл рот, чтобы возразить.

Моррель протянул руку, призывая к молчанию.

- А я вам говорю, что здесь убивают! - сказал он негромко, но грозно.

Я вам говорю, что это уже четвертая жертва за четыре месяца!

Я вам говорю, что четыре дня тому назад уже пытались отравить Вален-
тину, но это не удалось, благодаря предосторожности господина Нуартье!

Я вам говорю, что дозу удвоили или переменили яд, и на этот раз зло-
деяние удалось!

Я вам говорю, что вы это знаете так же хорошо, как и я, потому что
господин д'Авриньи вас об этом предупредил и как врач и как друг.

- Вы бредите, сударь, - сказал Вильфор, тщетно пытаясь освободиться
от захлестнувшей его петли.

- Я брежу? - воскликнул Моррель. - В таком случае я обращаюсь к само-
му господину д'Авриньи. Спросите у него, сударь, помнит ли он слова,
произнесенные им в вашем саду, перед этим домом в вечер смерти госпожи
де Сен-Меран; тогда вы оба, думая, что вы одни, говорили об этой траги-
ческой смерти; вы ссылаетесь на судьбу, вы несправедливо обвиняете бога,
но судьба и бог участвовали в этой смерти только тем, что создали убийцу
Валентины!

Вильфор и д'Авриньи переглянулись.

- Да, да, припомните, - сказал Моррель, - вы думали, что эти слова
были сказаны в тишине и одиночестве, затерялись во мраке, но они достиг-
ли моих ушей.

Конечно, после этого вечера, видя преступную снисходительность госпо-
дина де Вильфор к своим близким, я должен был все раскрыть властям. Я не
был бы тогда одним из виновников твоей смерти, Валентина, любимая! Но
виновник превратится в мстителя; это четвертое убийство очевидно для
всякого, и если отец твой покинет тебя, Валентина, клянусь тебе, я сам
буду преследовать убийцу!

И словно природа сжалилась, наконец, над этим сильным человеком, го-
товым сломиться под натиском собственной силы, - последние слова Морреля
замерли в его гортани, из груди его вырвалось рыдание, непокорные слезы
хлынули из глаз, он покачнулся и с плачем вновь упал на колени у кровати
Валентины.

Тогда настала очередь д'Авриньи.

- Я разделяю чувства господина Морреля и тоже требую правосудия, -
сказал он громко. - У меня сердце разрывается от мысли, что моя малодуш-
ная снисходительность поощрила убийцу!

- Боже мой! - еле слышно прошептал Вильфор.

Моррель поднял голову и, читая в глазах старика, горящих нечеловечес-
ким пламенем, сказал:

- Смотрите, господин Нуартье хочет говорить.

- Да, - показал Нуартье, с выражением особенно ужасным, потому что
все способности этого несчастного, беспомощного старика были сосредото-
чены в его взгляде.

- Вы знаете убийцу? - спросил Моррель.

- Да, - ответил Нуартье.

- И вы нам укажете его? - воскликнул Максимилиан, - Мы слушаем! Гос-
подин д'Авриньи, слушайте!

Глаза Нуартье улыбнулись несчастному Моррелю грустно и нежно, одной
из тех улыбок, которые так часто радовали Валентину.

Затем, как бы приковав глаза собеседника к своим, он перевел взгляд
на дверь.

- Вы хотите, чтобы я вышел? - горестно воскликнул Моррель.

- Да, - показал Нуартье.

- Пожалейте меня!

Глаза старика оставались неумолимо устремленными на дверь.

- Но потом мне можно будет вернуться? - спросил Максимилиан.

- Да.

- Я должен выйти один?

- Нет.

- Кого же я должен увести? Господина де Вильфор?

- Нет.

- Доктора?

- Да.

- Вы хотите остаться один с господином де Вильфор?

- Да.

- А он поймет вас?

- Да.

- Будьте спокойны, - сказал Вильфор, радуясь, что следствие будет
вестись с глазу на глаз, - я отлично понимаю отца.

Хотя он говорил это с почти радостным выражением, зубы его громко
стучали.

Д'Авриньи взял Максимилиана под руку и увел его в соседнюю комнату.

Тогда во всем доме воцарилось молчание, более глубокое, чем молчание
смерти.

Наконец через четверть часа послышались нетвердые шаги, и Вильфор по-
явился на пороге гостиной, где находились д'Авриньи и Моррель, один, -
погруженный в задумчивость, другой - задыхающийся от горя.

- Идемте, - сказал Вильфор.

И он подвел их к Нуартье.

Моррель внимательно посмотрел на Вильфора.

Лицо королевского прокурора было мертвенно бледно; багровые пятна
выступили у него на лбу; его пальцы судорожно теребили перо, ломая его
на мелкие куски.

- Господа, - сдавленным голосом сказал он д'Авриньи и Моррелю, - дай-
те мне честное слово, что эта ужасная тайна останется погребенной в на-
ших сердцах!

У тех вырвалось невольное движение.

- Умоляю вас!.. - продолжал Вильфор.

- А что же виновник!.. - сказал Моррель. - Убийца!.. Отравитель!..

- Будьте спокойны, сударь, правосудие совершится, - сказал Вильфор. -
Мой отец открыл мне имя виновного; мой отец жаждет мщения, как и вы; но
он, как и я, заклинает вас хранить преступление в тайне. Правда, отец?

- Да, - твердо показал Нуартье.

Моррель невольно отшатнулся с жестом ужаса и недоверия.

- Сударь, - воскликнул Вильфор, удерживая Морреля за руку, - вы знае-
те, мой отец непреклонный человек, и если он обращается к вам с такой
просьбой, значит, он верит, что Валентина будет страшно отомщена. Прав-
да, отец?

Старик сделал знак, что да.

Вильфор продолжал:

- Он меня знает, а я дал ему слово. Можете быть спокойны, господа; я
прошу у вас три дня, это меньше, чем у вас попросил бы суд; и через три
дня мщение, которое постигнет убийцу моей дочери, заставит содрогнуться
самое бесчувственное сердце. Правда, отец?

При этих словах он скрипнул зубами и потряс мертвую руку старика.

- Обещание будет исполнено, господин Нуартье? - спросил Моррель;
д'Авриньи взглядом спросил о том же.

- Да! - показал Нуартье с мрачной радостью в глазах.

- Так поклянитесь, господа, - сказал Вильфор, соединяя руки д'Авриньи
и Морреля, - поклянитесь, что вы пощадите честь моего дома и предостави-
те мщение мне.

Д'Авриньи отвернулся и неохотно прошептал "да", но Моррель вырвал ру-
ку из рук Вильфора, бросился к постели, прижался губами к холодным губам
Валентины и выбежал вон с протяжным стоном отчаяния.

Как мы уже сказали, все слуги исчезли.

Поэтому Вильфору пришлось просить д'Авриньи взять на себя все те мно-
гочисленные и сложные хлопоты, которые влечет за собой смерть в наших
больших городах, особенно смерть при таких подозрительных обстоя-
тельствах.

Что касается Нуартье, то было страшно смотреть на это недвижимое го-
ре, это окаменелое отчаяние, эти беззвучные слезы.

Вильфор заперся в своем кабинете; д'Авриньи пошел за городским вра-
чом, обязанность которого - свидетельствовать смерть и которого вырази-
тельно именуют "доктором мертвых".

Нуартье не захотел расставаться с внучкой.

Через полчаса д'Авриньи вернулся со своим собратом; дверь с улицы бы-
ла заперта, и, так как привратник исчез вместе с остальными слугами,
Вильфор сам пошел отворить.

Но у комнаты Валентины он остановился; у него не было сил снова войти
туда.

Оба доктора вошли одни.

Нуартье сидел у кровати, бледный, как сама покойница, недвижимый и
безмолвный, как она.

Доктор мертвых подошел к постели с равнодушием человека, который пол-
жизни проводит с трупами, откинул с лица девушки простыню и приоткрыл ей
губы.