Тем лучше.
Когда он уже будет лежать, поверженный, -1) сбросить свой китель, надеть его
более новый с погонами;
вот на это много времени уйдет;
каблуке (если поймают и бросят в первую камеру -- тут перерезать себе вены);
собой;
подумали, что он ушёл и не бросились бы в погоню;
темно, щелкает выключателем -- наверно, перегорела лампочка, потому
следователь и ушёл в другой кабинет. Но даже если ввернут лампочку -- не
сразу разберутся, в чем дело.
делать на ночном допросе. Хуже, если окажется, что книжечка -- не
автомобильные права. Тогда он приезжает и уезжает следовательским автобусом
(их возят специально, ведь среди ночи!), другим следователям будет странно,
что Левшин, не дождавшись 4-5 утра, пошёл среди ночи пешком.
будто сморкаешься; и одновременно отвести глаза на часы; и для успокоения
постового крикнуть наверх: "Перов! (это его друг) Я поехал в министерство!
Поговорим завтра!"
совсем неизвестна внешняя вахта. Но не умирать здесь рабом! но не ослабнуть,
чтобы били ногами! Уж бритва-то будет в каблуке!
прутом за спиной. Следователь вёл допрос, бранился, угрожал, а Тэнно смотрел
на него и удивлялся: как не чувствует он, что часы его сочтены?
ночи. В это время следователи иногда уже начинают уходить, устроив себе
"короткую ночь".
подпись, как он делает это всегда, и вдруг притвориться что дурно, рассыпать
листы на пол, побудить его наклониться на минутку и... А то безо всякого
протокола -- встать, покачиваясь и сказать, что дурно, просить воды. Тот
принесёт эмалированную кружку (стакан он держит для себя), отпить её и
уронить, в это время правую руку поднять к затылку, это будет естественно,
будто кружится голова. Следователь обязательно наклонится посмотреть на
упавшую кружку и...
и стал шептать Левшину на ухо. Никогда так не было. Левшин заторопился,
надавил кнопку, вызывая надзирателя прийти за арестованным.
прута).
обескуражил предсказанием, что дадут 5-7 лет, нечего горевать. И как-то
злости уже не было рассечь ему голову. Злость не оказалась у Тэнно
устойчивой.
по воздуху, он сотню следователей уже убил. Он десять раз пережил весь свой
побег в мелочах -- в кабинете, мимо квадратного окошечка, до вахты, за
вахту! -- он измучился от этого побега, а вот, оказывается, он его и не
начинал.
готовил побега (ход следствия показался ему более обнадёживающим, и не было
решимости на побег), но он неотступно наблюдал и составлял тренировочный
план.
быть, легче, чем из Лефортова. Скоро начинаешь разбираться в этих
длинных-длинных коридорах, по которым тебя водят на допрос. Иногда в
коридоре попадаются стре'лки: "к парадному N 2, "к парадному N 3" (Жалеешь,
что так был беспечен на воле -- не обошел Лубянку заранее снаружи, не
посмотрел, где какое парадное). Здесь именно это и легче, что не территория
тюрьмы, а министерство, где множество следователей и других чиновников,
которых постовые не могут знать в лицо. И, значит, вход и выход только по
пропускам, а пропуск у следователя в кармане. А если следователя не знают в
лицо, то не так уж важно на него и в точности походить, лишь бы
приблизительно. Новый следователь -- не в морской форме, а в защитной.
Значит, пришлось бы переодеться в его мундир. Не будет прута -- была бы
решимость. В кабинете следователя -- много разных предметов, например,
мраморное пресс-папье. Да его не обязательно и убивать -- на десять минут
оглушить, и ты уже ушёл!
Только в Бутырках разрешается тяжесть: с клочка ОСОвской бумажки ему
объявляют 25 лет лагерей. Он подписывает -- и чувствует, как ему полегчало,
взыграла улыбка, как легко несут его ноги в камеру 25-летников. Это приговор
освобождает его от унижения, от сделки, от покорности, от заискивания, от
обещанных нищенских пяти-семи лет: двадцать пять, такую вашу мать??? -- так
нечего от вас ждать, значит -- бежим!!
одну стрижку наголо после суда -- простая стрижка, кому она досаждала? --
Тэнно переживает как оскорбление, как плевок в лицо.
мире новичок. Неужели же никто никогда не бежал?
рассекающие бутырские коридоры, -- многие ли из нас заметили то, что Тэнно
видит сразу: что в дверях -- запоры двойные, надзиратель же отпирает только
один, и переборка подаётся. А второй запор, значит пока бездействует: это
три стержня, которые могут высунуться из стены и войти в железную дверь.
Находится даже такой, кто был в заварушке с этими тремя стержнями -- Мануель
Гарсиа. Это случилось несколькими месяцами раньше. Заключенные одной камеры
вышли на оправку, схватили надзирателя (против устава, он был один, ведь
годами же ничего не случается, они привыкли к покорности!), раздели его,
связали, оставили в уборной, один арестант надел его форму. Ребята взяли
ключи, побежали открывать все камеры коридора (а в этом же коридоре были и
смертники, тем это было очень кстати!). Начался вой, восторги, призывы идти
освобождать другие коридоры и взять в руки всю тюрьму. Забыли осторожность!
Вместо того, чтобы тихо приготовиться по камерам к выбегу, а по коридору
дать ходить только одетому в надзирателя -- вывалили массой в коридор и
шумели. На шум посмотрел в глазок переборки (они там в обе стороны устроены)
надзиратель из соседнего коридора -- и нажал кнопку тревоги. По этой тревоге
с центрального поста перекрываются все вторые замки переборок, и нет к ним
ключей в надзирательских связках. Мятежный коридор был отъединен. Вызвали
множество охраны; став шпалерами, пропускали всех мятежников по одному и
избивали; нашли зачинщиков и их увели. А им уже было по [четвертаку].
Повторили срок? Расстреляли?
отступя, конечно, от людных мест. Сюда привозят на воронках, здесь загружают
"вагон-заки" перед тем, как цеплять их к поездам. Напряжённые конвоиры с
обеих сторон рядками. Рвущиеся к горлу собаки. Команда: "Конвой -- к бою!"
-- и смертный лязг затворов. Тут не шутят. Так, с собаками, ведут и по
путям. Побежать? Собака догонит.
лагерь, из тюрьмы в тюрьму, еще много будет этих вокзалов и конвоирования по
путям. Будут водить и без собак. Притвориться хромым, больным, еле
волочиться, еле вытягивать за собой [сидор] и бушлат, конвой будет
спокойнее. И если много будет составов на путях -- то между ними как можно
петлять! Итак: бросить вещи, наклониться и рвануть под вагоны! Но когда ты
уже наклонишься, ты увидишь там, за составом, сапоги шагающего запасного
конвоира... Всё предусмотрено. И остается тебе сделать вид, что ты падал от
слабости и потому обронил вещи. -- Вот если б счастье такое -- быстро шёл бы
рядом проходной поезд! Перед самым паровозом перебежать -- никакой конвоир
не побежит! ты рискуешь из-за свободы, а он? -- и пока поезд промчится, тебя
нет! Но для этого нужно двойное счастье: вовремя поезд и вынести ноги из-под
колёс.)
большой [красный] этап. На пересылке, от местного воришки, "уважающего
беглецов", Тэнно получает два местных адреса, куда можно прийти за первой
поддержкой. С двумя охотниками бежать он делится этими адресами и
договаривается: всем троим стараться сесть в задний ряд, и когда машина
снизит скорость на повороте (а бока Тэнно незря уже ехали сюда с вокзала в
тёмном воронке, они отметили этот поворот, хотя глазами он его не узнает) --
разом прыгать всем троим! -- вправо, влево и назад! -- мимо конвоиров, даже
свалив их! Будут стрелять, но всех трёх не застрелят. Да еще будут ли? --
ведь на улицах народ. Погонятся? -- нет, нельзя бросить остальных в машине.
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Шекли Роберт
Шилова Юлия
Жюль Верн
Роллинс Джеймс