казни, после такого не поднимаются, повалили навзничь.
время, когда трудились по судебному ведомству; понимающе, с грустью
сетовали на бюрократию, которая мешает проводить в жизнь нововведения,
дивились переменчивости настроений в Царском Селе, воистину "сердце
красавицы склонно к измене"; а затем уж, расположив Лопухина, умаслив его,
Трусевич спросил о том, во имя чего рискнул встретиться со своим опальным
предшественником:
Азефа как относитесь? Считаете его сотрудником или же провокатором?
наглец, доложу я вам, первостатейный - Кто его привлек?
этой мрази вспоминать... Брр, затхлым несет, "Бесами"...
революцией, сколько ее провоцируют?
чаши, что он - в мою бытность - делал для охраны порядка, с тем, какую
прибыль извлекли для себя эсеры, то стрелки весов покажут выигрыш для
бомбистов, а не для власти...
писем Лопухина к своей жене и тестю, князю Сергею Дмитриевичу Урусову,
осужденному на три месяца тюрьмы за подписание "выборгского манифеста"
после роспуска Первой думы, членом которой тот был, Трусевич до конца
убедился, что настроения бывшего директора департамента совершенно
переменились; глубоко обижен на двор, стал радикалом, не скрывает своих
мыслей и открыто говорит, что России необходима конституция. Такая
метаморфоза объяснима: в банке теперь зарабатывает в шесть раз больше, чем
в департаменте, вот тебе и смелость в суждениях; чиновный человек, живущий
на оклад содержания, не вымолвит лишнего слова, пусть себе империя горит
ясным огнем - потушат, а вот если за неугодную мысль погонят, чем семью
кормить?!
этапом плана:
уехал в Париж; что ж, надобно п о м о ч ь Лопухину отправиться за границу;
дело техники, поможем.
побеседуют с глазу на глаз. Лопухин молчать не станет; отмывайтесь,
полковник Герасимов, пишите объяснения о том, что помогали д в о й н и к
у, посмотрим, с чем, вы останетесь; всю агентуру себе заберу, все будет
как раньше, ишь кого захотел обыграть!
семи инстанциях, Трусевичем было задержано: "по техническим причинам,
надобно подправить мелочи"; всех, кто обеспечивал визит английского
короля, отметили наградами - кроме Герасимова. Ведь не дело важно, а
времечко; пропустил - не догонишь; будьте здоровы, Александр Васильевич!
свобода", иначе называвшейся конституционно-демократической, в просторечии
"кадетской", по злой иронии судьбы смог пройти лишь в Третью думу, только
после того как царь разогнал две предыдущие, против чего - аккуратно, но
тем не менее последовательно - выступали кадеты.
Зимнем дворце, был совершенно исключителен в своей несправедливости: если
каждые тридцать помещиков отправляли одного выборщика для участия в
многоступенчатом голосовании ("Мы держава земли, - заметил царь, - этим и
сильны, а не дымной индустрией, посему дворянству ею и править"), если
торгово-промышленный класс был представлен одним выборщиком на тысячу
человек, мелкая и средняя буржуазия одним от пятнадцати тысяч, то
крестьяне - лишь от шестидесяти, а уже рабочему классу и вовсе было
дозволено иметь одного выборщика от ста двадцати пяти тысяч.
заводы, фабрики, дворцы, станки, броненосцы, чьим трудом тачались сапоги,
шились платья и шубы, печатались газеты и книги, возделывались земли,
убирался хлеб, были практически лишены доступа в Таврический дворец.
смог, таким образом, пройти лишь в Третью думу, которую Столыпин
сконструировал для себя и высших десяти тысяч, чтобы наконец получить
устойчивое и послушное в ней большинство. Из четырехсот сорока двух членов
Думы на ее скамьи прошло сто пятьдесят четыре октябриста партии Гучкова -
крупные заводчики, землевладельцы и банкиры; из фракции "правых" Столыпин
выделил своим указанием "умеренно-правых", однако устойчивого большинства
и это ему не дало; пришлось согласиться на то, чтобы объединить с Гучковым
пятьдесят черносотенцев и двадцать шесть "националистов", которые всячески
подчеркивали: "Желая в первую голову добра русскому народу, мы тем не
менее не покушаемся на реальные интересы других племен, населяющих
империю, но поскольку лишь русские люди были, есть и будут средостением
державы, их судьбе и надлежит уделять главное внимание".
и социал-демократы.
Владимира Пуришкевича - п р о в е л и в Думу несколько дворников и
охотнорядцев, скорые на язык петербуржцы обозвали ее "барско-лакейской".)
на одном из первых заседаний "народного представительства" выступил лидер
октябристов Александр Иванович Гучков и громогласно заявил, что "так
называемый "государственный переворот", о котором на все лады болтают за
границей наши противники, подпевая доморощенным бомбистам-революционерам,
является на самом Деле установлением истинно демократического
конституционного строя в России".
слово "конституция", послужило поводом к началу междоусобной свары среди
"своих"; столыпинское большинство разваливалось на глазах; граф
Бобринский, представлявший "умеренно-правых", поднялся на трибуну и,
обернувшись к Гучкову, отчеканил:
была распущена, самодержавный государь, слава богу, явил свое
самодержавие, а никак не мифический, чуждый нам "конституционализм"!
кроме русских! Это происки жидомасонов, обуреваемых извечной мечтою
уничтожить Россию!
для болтовни, предоставленная людям, не умеющим грамотно говорить на нашем
языке! В принципе конституция дает равные права всем подданным империи,
или, во всяком случае, так это пытаются трактовать некоторые депутаты.
Нет, господа, никогда не будет равен русскому человеку еврей или татарин,
поляк или финн, туркестанец или армян! Гучков попытался как-то стушевать
тягостное ощущение от этих выступлений; отправился к Столыпину; тот лишь
развел руками, кивнзв на гранки своего официоза, "Волги":
законоположением от третьего июня, после роспуска Второй думы, как чуждой
интересам державы, есть чисто русское государственное устройство,
отвечающее историческим преданиям и национальному духу; я счастлив тому,
что прежней Думе не удалось ничего урвать из царской власти".
поймете, что я прав...
Марковы-вторые, Замысловские и Пуришкевичи дурно пахнут, от них воняет
сыростью...
- они все вонючие! И глаза у них стоят! Зрачков нет... Фракция психов! Они
психи, понимаете? Я их боюсь, право...
делают то, что им велят... Да, я понимаю, в Европе они вызывают шоковое
впечатление, понимаю, что и вам с ними не сладко, но разве с интеллигентом
Чхеидзе приятнее?
теми, кто имеется в наличии, других у меня нет... Пока что, во всяком
случае.
вонючую безграмотную черную сотню, а число интеллигентных поляков урезали
с тридцати семи до девятнадцати, оборотистых, крепких кавказцев - с сорока
четырех до пятнадцати, а мусульман и вовсе с двадцати девяти до десяти,
нам еще аукнется...
но отдаю себе отчет в том, что он, увы, абсолютнейшим образом прав.
вовсе невозможной: черная сотня освистывала не только социал-демократов
(их было всего четырнадцать), но и Милюкова.
начал одну из своих речей:
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Куликов Роман
Браун Дэн
Суворов Виктор
Никитин Юрий