Свеженаклеенная голубая бумажка гласила:
Пассив: 47 миллионов долларов. Шульце исчез".
пошли всякие догадки и предположения.
различными предприятиями, связанными с Шульце. Больше всех потерял
нью-йоркский Майнинг-банк, затем .шла чикагская фирма "Уэстерли и сыновья",
потерявшая семь миллионов долларов, банк Милуоки-Буффало - пять миллионов,
промышленный банк в Сан-Франциско - полтора миллиона и, наконец, всякая
мелюзга, целая серия мелких коммерческих предприятий.
развертывались с лихорадочной быстротой.
лихорадочным оживлением. Какие взлеты, скачки! Какой неистовый разгул
спекуляции!
литейных предприятий Соединенных Штатов Америки. Мгновенно выросли цены на
фабричные изделия любой отрасли всех видов железной промышленности.
Поднялись в цене земельные участки Франсевилля. Последнее время в связи с
надвигающимися военными событиями на них пропал всякий спрос, они перестали
котироваться на рынке; сейчас они подскочили сразу до ста восьмидесяти
долларов за акр.
"Трибюн", ни "Альта", ни "Гардиан", ни "Эко", ни "Глоб", как ни старались
возместить жирным шрифтом я грандиозными буквами скудность своей информации,
не могли сообщить ничего, кроме того, что уже было известно.
"Шпринг, Штраус и Кё" в Нью-Йорке - был предъявлен фирмой "Джексон Элдер и
Кё" вексель на восемь миллионов долларов за подписью Шульце. Обнаружив, что
банковское сальдо их клиента не позволяет покрыть этой громадной суммы, они
тотчас же послали Шульце запрос по телеграфу, но не получили ответа.
на протяжении тридцати дней не получили из Шталыптадта ни одного ценного
письма, ни одного перевода. С этого момента все чеки и векселя, выданные за
подписью Шульце на их банк и скоплявшиеся день за днем, стали возвращаться
обратно предъявителям с пометкой: "На текущем счету денег нет".
телеграммами, запросами и бесчисленными возмущенными требованиями, осаждал в
свою очередь Штальштадт десятками депеш, с недоумением ожидая ответа.
имеет ни малейшего представления, что это значит. Он не оставил никаких
распоряжений. В кассах Штальштадта денег нет.
крупные кредиторы испугались и передали свои векселя в коммерческий суд. В
течение каких-нибудь двух-трех часов обнаружился полный крах, который с
молниеносной быстротой повлек за собой целую серию крупных и мелких
банкротств. В двенадцать часов дня 13 октября общая сумма пассива Шульце
определялась в сорок семь миллионов долларов. Можно было предполагать, что
она дойдет до шестидесяти миллионов, так как опротестованные векселя все еще
продолжали поступать.
подробностями повторяли все газеты. Само собой разумеется, что все они
обещали сообщить на следующий день самые достоверные сведения.
первой же минуты послать своего корреспондента в Щтальштадт.
блокнотами и карандашами, подступила к Стальному городу. Но эта армия тотчас
же отхлынула, ударившись, как волна, о крепостную стену Штальштадта. Стража,
как и прежде, охраняла ворота, и тщетно репортеры пускались на всевозможные
уловки, пробовали все средства соблазна - она оставалась неумолимой.
неведении и что в их повседневной рутине пока ничего не изменилось. Только
накануне мастера получили распоряжение объявить рабочим, что в цеховых
кассах нет денег и в связи с отсутствием каких бы то ни было инструкций из
центрального сектора работы будут прекращены в следующую субботу, если до
тех пор не будет получено какого-нибудь нового приказа.
больше запутывало его. То, что герр Шульце исчез около месяца тому назад, ни
для кого не было тайной. Но каковы были причины и смысл этого исчезновения,
никто не мог сказать.
заглушало томительное чувство тревоги.
неизменной точностью и быстротой выполнял свои повседневные обязанности.
Цеховые кассы аккуратно каждую субботу выплачивали жалованье. Центральная
касса до самых последних дней удовлетворяла все местные нужды. Но система
централизованной власти в Штальштадте была доведена до столь высокой степени
совершенства, все так слепо повиновалось воле хозяина, что его отсутствие не
замедлило естественным образом вызвать перебои в ходе этой сложной машины.
последний раз подписал приказы, до 13 октября, когда, как гром с ясного
неба, обрушилось известие о прекращении платежей, тысячи писем, адресованных
в Штальштадт, и среди них, по всей вероятности, немало весьма ценных, были
опущены в почтовый ящик центрального сектора и оттуда доставлены в кабинет
герра Шульце. Только он один сохранял за собой право вскрывать эти письма,
он сам делал на них пометку красным карандашом и направлял их к главному
кассиру.
голову превысить свои полномочия. Облеченные почти неограниченной властью по
отношению к своим подчиненным, они перед лицом герра Шульце, и даже, можно
сказать, призрака герра Шульце, были совершенно безличными пешками,
послушными исполнителями его воли, лишенными всякой инициативы и даже права
голоса. Каждый из них, замкнувшись в узком круге своих обязанностей,
невозмутимо выжидал, медлил, способствуя тем самым назреванию катастрофы. И,
наконец, катастрофа разразилась. Она назревала медленно. Крупные
заинтересованные фирмы, встревоженные прекращением платежей, посылали
запросы, телеграммы, объяснительные письма, протесты, но никто и мысли не
допускал, что такое высокорентабельное предприятие может оказаться дутым.
Понадобилось довольно много времени, чтобы, наконец, возникло подозрение,
что дело обстоит неблагополучно. Тогда только обратились в судебные
инстанции, и, ко всеобщему изумлению, выяснилось с совершенной точностью:
герр Шульце скрылся от своих кредиторов.
Мейклджону, прославившемуся тем, что он ухитрился выудить кое-какие
политические признания у президента Гранта, самого скрытного политического
деятеля своего века, и неутомимому Блундербуссу, завоевавшему себе славу
тем, что он, скромный корреспондент "Уорлда", первым сообщил русскому царю о
капитуляции Плевны, - даже этим китам репортажа посчастливилось не больше,
чем остальным их собратьям. Им приходилось сознаться, что ни "Трибуна", ни
"Уорлд" не могут сообщить ничего нового о банкротстве Шульце.
благодаря особому положению, которое занимал Штальштадт - независимый,
изолированный город, где нельзя было произвести нормального законного
расследования.
имели все основания предполагать, что имущество, оборудование и продукция
завода Шталыптадта в какой-то мере удовлетворят их претензии. Но в какой суд
следовало обратиться для того, чтобы наложить на это имущество секвестр?
Штальштадт представлял собой совершенно независимую территорию, он не
относился ни к одному из Североамериканских штатов, он целиком принадлежал
герру Шульце. Будь у него хотя бы заместитель, или уполномоченный, или
какой-нибудь административный совет... Ничего подобного. В Штальштадте не
было даже суда, ни даже какого-нибудь судебного органа. Шульце был и
королем, и верховным судьей, и главнокомандующим, а адвокатом, и нотариусом,
и единственным полноправным коммерческим судом. Он олицетворял собой идеал
единовластия. И неудивительно, что с его исчезновением Стальной город, это
грандиозное здание, рухнуло, как карточный домик.
синдикат, взять управление делами в свои руки, по-своему распорядиться
активом. Они могли бы тут же установить, что при очень небольшой затрате
денег и умении управлять эту машину можно немедленно пустить в ход.
который мог бы узаконить подобного рода операцию. И это до известной степени
моральное препятствие было, пожалуй, еще более непреодолимо, чем крепостные
стены и рвы, окружающие Стальной город. Несчастные кредиторы видели залог,
который мог обеспечить их векселя, но не имели возможности наложить на него
запрещение.
генеральное совещание. На этом совещании было решено от лица всех
потерпевших подать апелляцию в конгресс, чтобы он защитил интересы
американских граждан, вынес решение присоединить Штальштадт к
Североамериканским соединенным штатам и подчинил таким образом этот
чудовищный феномен законам всего цивилизованного мира. Кое-кто из членов
конгресса был лично заинтересован в этом деле; с другой стороны, такая
апелляция вполне соответствовала духу американского законодательства, и
можно было надеяться, что дело увенчается успехом.
этой апелляции, надо было ожидать следующей сессии. Между тем жизнь в
Штальштадте постепенно замирала, и гигантские печи его заводов потухали одна
Каргалов Вадим
Бажанов Олег
Никитин Юрий
Контровский Владимир
Смоленский Вадим
Махров Алексей