Чтение 27–й страницы книги ~Евангелие от Крэга~

двух. На кого же ты собираешься их оставить? На нашего старого, доброго
по-Харраду?

Мона Сэниа так стремительно повернулась к нему, что старые карты
вздыбились на ковре, поднятые маленьким смерчем:

- Всем выйти вон!

Славная дружина шарахнулась из шатра, чуть не сбив с ног уже упомянутого
Харра по-Харраду, слонявшегося по изрядно притоптанным колокольчикам в силу
своей некомпетентности в вопросах космонавигации. Кукушонок с тихим шелестом
последовал за всеми, Шоео тактично скользнул вон на гладком брюшке.

Сцена, разыгравшаяся в обиталище изгнанников между супругами, в
джасперянских исторических анналах отражена не была.

Примерно после часовых пререканий командор появился на пороге:

- В нашем распоряжении восемь кораблей, из них один остался на Барсучьем
под загрузкой. Я беру три малых корабля и пятерых людей. Эрм и Сорк, вашей
зоркости и мужеству я поручаю принцессу и детей. Вопросы есть?

- Шоео с нами?

- Естественно. Ведь нам нужна, во-первых, его планета, во-вторых, человек
с его родины, способный нам помочь, в-третьих, если не найдется такого
человека, то какой-нибудь захудалый амулетик, уничтожающий заклятие
невидимости... ну и в-четвертых, как оптимальный вариант, - сам ет-Хриер-ет.
Лично.

- Ну тогда облететь семнадцать шариков действительно можно будет за один
поход, - легкомысленно бросил Ких. - Вот Ета придется поискать... То есть
его мумию.

Мона Сэниа, как разъяренная фурия, выросла за спиной командора:

- Кто здесь смеет говорить о едином походе? Здесь приказываю я, и вот мое
слово: после каждого перелета вы будете возвращаться обратно независимо от
результатов. И только я, владетельница Игуаны и ненаследная принцесса
Джаспера, буду решать вместе с выбранным мною кругом лиц, куда отправляться
в следующий раз. Если таковой вообще будет. Сейчас вам предстоит посетить
созвездие, которое в Звездных Анналах носит наименование "Трижды Распятый".
Готовьтесь. Я сказала все.

Она круто развернулась и исчезла в глубине Корабельного Замка.

Юрг позволил себе осторожный выдох. Такого тона он от своей жены не
слышал ни разу в жизни и, честно говоря, просто не знал, как на него
реагировать. Хотя нет - знал, но на это у него просто не было времени.
Семнадцать планет. И легкомыслием Киха он не обладал.

- А почему это - Распятый? - вдруг тихонечко проговорил Пы.

В его голосе не было робости, только недоумение: с чего это им начинать с
такой поганой планетки, которая невольно ассоциировалась с темно-лиловой
картой ночного козыря?

Неужели принцесса забыла, что несчастная масть неминуемо обрекает на
гибель одного из участников похода?

- Потому что это - планета белого солнца. И потом, всегда лучше начинать
с конца, а это, если я не ошибаюсь, была в игре чуть ли ни предпоследняя
карта.

У него самого было другое объяснение: начинать следует с наименее
приятного. Потому что от одной экспедиции к другой силы и энтузиазм будут
соответственно убывать.

- Ну и ладненько, - уже совсем обыденным тоном проговорил Флейж. -
Начинаем, как всегда, с проверки обойм и заточки мечей. Эй, сервы!

- Минуточку, минуточку, - раздался голос менестреля, о котором все, на
общую радость, совершенно забыли. - А как же я?..

IX. Единожды распятый

Залив, хорошо просматривающийся в донный иллюминатор, был мелководен, а
песчаный берег - пустынен. Впрочем, как и все обозримые окрестности.

- Ни малейших следов цивилизации, - буркнул командор. - Может, в Анналах
ошибка?

- Они, конечно, составлялись более полутора тысяч лет назад, однако до
сих пор никто не жаловался, - ответил Дуз как самый старший и,
следовательно, опытный. - За это время, правда, жители могли поголовно
вымереть, но остались бы следы.

Три спаянных вместе кораблика снова подпрыгнули, очутившись под заранее
выбранным облачком. Метрах в двухстах от залива начинались скалы, сглаженные
ветрами и занесенные до половины песком; на них словно нехотя наползал
кустарниковый лес, наверняка колючий и непроходимый, тянущийся уже до самого
горизонта. Кое-где у самой кромки воды виднелись сероватые валуны, вокруг
которых вились некрупные летучие существа - скорее птицы, чем
перепончатокрылые.

- Судя по наличию живности, дышать можно, - заметил Юрг. - У вас как,
принято брать пробы воды и образцы почв?

- А зачем? - спросил Флейж.

- Да, действительно... Тем не менее я был бы не прочь высадиться на
поверхность. Как-то нелепо побывать совсем рядом с чужой планетой и хотя бы
не потоптаться на ней.

Дружинники, объединенные широкими проходами, раскрытыми из одного
кораблика в другой, выразили полную солидарность - естественно, сесть стоит.
Если не потоптаться, то хотя бы облегчиться. Командор чувствовал себя хуже
всех - в сущности, он впервые по-настоящему был их командором, без оглядки
на опыт и наследственную власть собственной жены. В результате оказалось,
что он и команды-то толком отдать не способен - мямлит, как последний
слизняк. "Я бы не прочь бы..." В довершение всего самого непредвиденного
планета оказалась необитаемой. И он словно чувствовал собственную вину за
таковую пакость. Правда, у блеклого лунообразного солнышка насчитывалось еще
не менее трех спутников, на которых вполне могли распять неведомого
скитальца, чья горестная судьба и определила название созвездия. Юргу совсем
не улыбалось на первом же своем шаге врезаться чеканным астронавигаторским
профилем в инопланетное дерьмо.

- Садимся возле дюн, - сухо распорядился он. - У них не традиционная
форма - возможно, занесенные песком руины.

Дюны, действительно, были какие-то квадратные. И песок сверкал так,
словно был смешан с алмазной пылью.

Сели.

- Оседания почвы не наблюдается, - констатировал Юрг.

Замечание не ахти какое глубокомысленное, если принять во внимание, что
громадные валуны, то тут, то там видневшиеся на песчаном пляже, красноречиво
свидетельствовали в пользу этого хотя бы своей более чем убедительной
массой.

Уже без всякой команды с его стороны люк раскрылся, и дружинники
попрыгали наружу с легкостью, ужаснувшей командора множественностью вполне
предсказуемых трагических последствий.

Но пляж был жарок и пуст, только стайка крыланов торопливо порхнула прочь
при виде первого же джасперянина. Из песка выбивались какие-то
стеклянисто-прозрачные метелочки, осыпавшие свои сверкающие на солнце
семена; их-то и нес по гладкой песчаной поверхности дующий с моря полдневный
зефир, вызывая алмазное мерцание. Командор тоскливо глянул на застывшую в
жаркой одури гладь залива, и начал прикидывать, как бы не очень резко
отказать своим легкомысленным собратьям по оружию, когда они запросятся
купаться. Он уже вспотел в своем легком скафандре и высоких сапогах, в
которых по желанию можно было включить подогрев. Дружинники же были одеты в
их традиционные костюмы, которые они именовали полускафандрами -
пуленепробиваемые куртки до колен, скроенные, вероятно, из оболочек
недоношенных жавров или подобных им болотных гадов. Капюшоны у всех были
откинуты, кое-кто уже успел расстегнуться.

Пы вразвалочку двинулся к ближайшему валуну, намереваясь, по-видимому,
расположиться в его тени; не успел он сделать и десяти шагов, как "валун" с
паническим трубным ревом вскочил на ноги - он напоминал носорога с мордой
бульдожки, но без костяных выростов. Гулко впечатывая слоновьи ножищи в
плотный песок, он галопом помчался к зарослям, подымая и увлекая за собой
дремавших сородичей.

Пляж опустел.

- Так, - сказал Юрг, - с людьми они знакомы. И накоротке. Не мешало бы
нам поискать каких-нибудь следов. Пы, держись-ка поближе ко мне. Остальным
тоже действовать парами.

Флейж послал шутливый поклон Киху, приглашая его обследовать кромку воды;
Дуз и Борб, молчаливо объединившись, двинулись по следам умчавшихся
животных. Юрг придирчиво оглядел близлежащую дюну - похоже, ее основанием
служили развалины древнего сооружения - подобия ацтекской пирамиды, чьи
уступы были немилосердно сглажены ветром и песком. Основание пирамиды
казалось не менее ста метров по каждой из сторон; по высота ступеней
доходила только до колена, а ширина достигала полутора метров. Даже если бы
эта пологая лестница так не располагала к восшествию на ее вершину, Юрг все
равно полез бы вверх, движимый исключительно врожденным общечеловеческим
инстинктом, повинуясь которому каждый индивидуум, прекрасно отдающий себе
отчет в том, что "умный в гору не пойдет", совершает прямо противоположное.
Большинство делает это безотчетно, некоторые пытаются найти теоретическое
обоснование.

- Знаешь, Пы, - проговорил командор, забираясь на первую ступень, - когда
бог создал человека, он предопределил ему движение по горизонтали и
предостерег от взгляда вверх. Дьявол не замедлил этим воспользоваться...

"Отсюда-то и появилось выражение: куда тебя черти понесли?" - закончил он
мысленно. Смысла в его восхождении не было ни малейшего: они прекрасно
разглядели все окрестности сверху. Вероятно, просто хотелось размяться.

- Ладно, я сейчас спущусь, - проговорил он, испытывая неподдельное
сострадание к полнотелому крепышу, истекающему потом в своем непроницаемом
полускафандре. - Еще пару ступенек... О, четыреста чертей и яйца в майонезе!

А это и в самом деле было яйцо. Зарытое в горячий песок, оно треснуло под
ногой и выбросило, как плевок, струйку вонючего желтка. Величины оно было