закашлялась. Шон тотчас же протянул ей бутылочку с сиропом Клодах, и Яна
отхлебнула приличную порцию, прежде чем заговорила снова.
некоторых отсеках корабля, где нет пригодного для дыхания воздуха, особенно
в таких местах, куда трудно пробраться. В комплект входит блок газообмена, в
котором из углекислого газа высвобождается кислород - при каждым вдохе и
выдохе. С таким устройством отпадает необходимость таскать на спине
громоздкие баллоны со сжатым воздухом или надевать полный скафандр, тем
более что иногда надо произвести ремонт в таком месте, куда в скафандре или
с баллонами за спиной просто не пролезешь. А еще можно снабдить шноркелями
весь персонал какого-нибудь корабельного отсека, и не нужно будет насыщать
кислородом весь объем помещения. Это новое изобретение. А вещество, в
котором, собственно, происходит такой газообмен и из которого делают сменные
блоки для шноркелей, было обнаружено как раз на Бремере.
бледный свет лун и звезд, лившийся в комнату через окошко, смешивался со
светом лампы. На лице Шона залегли глубокие тени, его серебристые глаза
неотрывно смотрели на Яну, безмолвно требуя продолжения рассказа. Повисшая
между ними напряженность мгновенно развеялась, когда на колени к Яне
вспрыгнула рыжая кошка. Кошка уютно свернулась клубком и громко замурлыкала.
Она словно почувствовала, что Яне нужно какое-нибудь живое подтверждение
того, что она здесь, на твердой земле, среди живых людей, и ей не угрожает
никакая непосредственная опасность - не то что тогда...
воздушный шлюз. Внутренний люк закрылся за мной. Курсанты видели меня через
обзорный иллюминатор и на экранах по обеим сторонам шлюзового люка. Я
показывала им, как пользоваться маской... И я первой увидела, как из
вентиляционной трубы повалил какой-то дым. Никто из курсантов этого еще не
заметил, а я не могла ничего им сказать - на мне была маска шноркеля. Я
знаками показала, что нужно отойти назад и нажать кнопку подачи кислорода в
шлюзовую камеру, выждать немного, а потом выбить наружную панель и выйти. Но
тут я заметила, что у меня за спиной тоже клубится дым - или пар? Я услышала
взрыв... Даже почувствовала удар взрывной волны... От этого удара
распахнулась дверь, которая нас разделяла. Курсанты кашляли и толпились у
наружной двери...
смотрела прямо перед собой, и виделись ей лица тех несчастных новобранцев...
холл... Она, я так думаю, пыталась пробраться наружу... Она так сильно
кашляла, что не могла даже выпрямиться - так и стояла, согнувшись. Люди
вокруг кричали, стонали, все кашляли, у многих началась рвота... На нашивке
с именем у этой девушки значилось "Самуэльсон". У нее были очень светлые,
почти белые волосы и короткая солдатская стрижка. Понимаешь, ей, наверное,
хотелось выглядеть настоящим кадетом из офицерского училища. Кожа на ее
голове сделалась ярко-малиновой - она просвечивала сквозь белые волосы...
Глаза выпучились... Я выдохнула в маску, сорвала с лица и попробовала
натянуть маску на эту девчонку - но она оттолкнула меня. И я... Ах, Шон... Я
сбила ее с ног, чтобы пройти обратно в комнату. Надела обратно свою маску,
вдохнула... Но я вдохнула уже не чистый воздух. Наверное, пока я пыталась
справиться с той девчонкой, в шноркель успел просочиться газ. Из
вентиляционных труб все еще валил желтый дым, и вот сквозь этот дым я
увидела на смотровых экранах людей в масках, которые бегали вокруг и
собирали оружие, всякие контейнеры и все припасы, какие попадались им под
руку. Первая мысль, которая пришла мне в голову - я решила, что это,
наверное, персонал станции обнаружил утечку газа в вентиляционную систему.
Но это предположение никак не согласовалось с тем, что людей в масках
интересовало прежде всего оружие и припасы, а на лежавших вокруг, буквально
у их ног, умирающих ребят они не обращали ни малейшего внимания. Я
попыталась поделиться дыхательной маской с лежавшим рядом со мной кадетом, в
котором еще сохранились проблески жизни. И парень, кажется, даже понял, что
именно я хочу сделать... Но когда он выдохнул в шноркель, газообменный блок,
наверное, загрязнился - и этот парень тоже умер. Все они умерли. Каждый
проклятый новобранец, каждый чертов кадет - все они поумирали... А я лежала
среди них и притворялась мертвой, и дышала через испорченную маску, выдыхая
углекислоту, смешанную с ядовитым газом, и вдыхая отравленный воздух... А
мятежники тем временем рыскали туда-сюда по всей станции, подбирая трофеи.
Тревожные сирены уже ревели вовсю, и станционный компьютер наверняка вызвал
помощь с кораблей... Но последнее, что мне хорошо запомнилось, - это было
лицо в маске, лицо одной из мятежниц, которая заглянула в наш зал через
иллюминатор двери, ведущей в главный коридор. У нее был ужасно удивленный
вид, когда она увидела, что здесь в отсеке мертвые люди. Я лежала, повернув
лицо к полу, чтобы не было заметно дыхательной маски, и пряталась среди
мертвых тел моих новобранцев... Вряд ли можно сказать, что я.., покрыла
себя.., славой...
осознала, что плачет. Она забрала у Шона платок и стала яростно тереть лицо,
не желая терпеть непрошеное сочувствие.
спасательную медицинскую команду и включили подачу кислорода. Помощь
подоспела довольно быстро, но я к тому времени уже была без сознания. И
пришла в себя уже в госпитале на станции "Андромеда". Я не могла даже
пошевелиться от слабости, а дышала я через автоматический респиратор.
Насколько я поняла, в живых осталось всего четверо или пятеро из нас, но
встречаться нам не позволяли. А как только мы чуть поправились и смогли
говорить, нас долгие недели терзали вопросами - что мы предприняли, чтобы
помочь выжить другим? Сперва они даже думали, что я вступила в сговор с
повстанцами. Но потом им удалось запугать каких-то администраторов на
Бремере, и они признались, что они и есть террористы. Нас оправдали, их
казнили... - Яна пожала плечами - что тут еще можно было сказать? - Ну как,
хорошенькая вышла бы из этого песня, а?
старалась не плакать, ей не хотелось, чтобы ее жалели. Ей не нужна была
чья-то жалость и сочувствие. Но она вдруг ощутила неожиданное, но
непреодолимое желание крепко-крепко прижаться к Шону Шонгили - тем более что
он сам был как будто не против.
планеты, - сказала Яна, уткнувшись лицом в плечо Шона.
рук, закрыла глаза и поняла, что ей действительно стало легче оттого, что
она обо всем этом рассказала. И еще ей стало легче оттого, что Шон до сих
пор ни разу не заикнулся о том, что ей следовало бы делать вместо того, что
она делала на самом деле, чтобы спасти вверенных ее попечению ребят.
быстро вытерла мокрые щеки тыльными сторонами ладоней и посмотрела Шону в
глаза.
положила бутылочку с лекарством обратно во внутренний карман куртки.
посмотрела на диктофон, лежащий на столе.
и мягко подтолкнул Яну к двери. Его рука задержалась у нее на затылке, между
краем шапки и откинутым капюшоном, как раз у линии роста волос. Яне снова
захотелось прижаться к нему всем телом, но это страстное желание показалось
ей постыдным и малодушным - как будто она выставляет напоказ свое несчастье,
чтобы привлечь внимание Шона Шонгили.
мотора звучал непристойно громко. Мимо в мгновение ока промчались соседские
домики, и спящие в своих будках собаки Баники, и дом Клодах, и магазин
Компании... Наконец они выехали на бескрайний простор заснеженной равнины.
оставляя позади сверкающие белые брызги. Единственным звуком среди этого
белого безмолвия был шум мотора, и казалось, что они несутся по равнине,
оседлав сам ветер. Прошло какое-то время, и вдруг Шон наклонился вперед и
показал на что-то наверху. Яна подняла голову, посмотрела вверх... И увидела
на небе яркую волнистую ленту, которая переливалась всеми цветами радуги.
Эта чудесная извивающаяся полоса венчала небо подобно плюмажу на шлемах
старинных киношных воителей.
выскочила из-за сугроба и помчалась прочь от снегохода. Потом в свете фар
неожиданно возник полярный волк, и Шону пришлось объехать его стороной,
чтобы случайно не ранить. Яне казалось, что включать фары было совсем не
обязательно. Белая заснеженная равнина отражала свет звезд, и лун, и сияние
радужного зарева, так что каждый выступ рельефа, поднимающийся над ровной
гладью снега, отбрасывал четкие темные тени. Первое время Яна могла даже
разглядеть поселок - посреди пологих холмов и гор, к востоку или юго-востоку
от них. Вот они проехали между первыми двумя холмами, по извилистой дорожке,
которая не поднималась на склоны холмов, а наоборот, плавно огибала все
возвышенности. Под прикрытием холмов привольно разрослись высокие хвойные
деревья и густой кустарник - причем растительность здесь была далеко не
такая скудная, как та, которую Яна видела вдоль берега реки.