воедино все эти обстоятельства, я понял, что единственный более или менее
приемлемый выход в моем положении заключался в том, чтобы добраться до
обозначенного на схеме обитаемого места и попросить там первой помощи, а
если повезет - и ночлега. Бояться местных жителей у меня не было причины:
я вполне мог сойти за их соотечественника, потому что одет был,
разумеется, во все ассартское, язык был в меня вложен крепко-накрепко, и
даже сочиненная на всякий случай легенда - кто я и откуда - прочно сидела
в памяти. Конечно, серьезный допрос расколол бы меня довольно быстро, но
тут его опасаться вроде бы не приходилось, от обитающих здесь отшельников
вряд ли следовало ожидать проявления сыскных инстинктов. Так что
оставалось одно: свернуть с маршрута и добираться до жилья. Хотя бы
доползти до него.
уже отказалась служить и мне минутами чудилось даже, что она торчит как-то
под прямым углом к остальному телу - что, разумеется, было лишь игрой
воображения. Я пополз, уповая единственно на свое чувство направления.
Было уже совершенно темно, хоть глаз выколи; не знаю, за сколько времени,
но я преодолел песчаное поле, по траве пробираться стало легче. Впереди
уже угадывалась масса более густого мрака, чем тот, что окружал меня; это
вполне могли быть деревья. Но одновременно я ощутил впереди и нечто
другое, чуждое. Я рискнул и, вытащив фонарик, на мгновение включил его. То
была хорошая, добротная колючая проволока на бетонных, похоже, столбиках,
высотой забор был метров до трех. Та-ак. Проволока была не на изоляторах,
но бетон и сам по себе неплохо изолирует, так что ограда вполне могла
находиться под током. С одной стороны, - чего ради? Может быть, огорожено
просто пастбище - чтобы скотина не разбредалась; но мои друзья не
потрудились указать, что тут такое находится - не рассчитывали, верно, что
мне такая информация понадобится, - а это мог вполне быть и, скажем, склад
боеприпасов или какое-нибудь секретное заведение... Во всяком случае, мне
не захотелось использовать себя в качестве вольтметра; с другой стороны,
ограда свидетельствовала, что я продвигаюсь правильно. Пришлось, жертвуя
временем, подкапываться под нижний ряд проволоки. Лопатка для меня,
естественно, тоже не была припасена, пришлось орудовать наподобие крота -
руками. Все же я прополз и, даже не попытавшись замаскировать место
нарушения границы, последовал дальше. Метрах в десяти обнаружилось еще
одно препятствие. На этот раз им оказался высоченный забор из кованых
железных прутьев; решетка была, как мне показалось при мгновенной вспышке
фонарика, выполнена художественно - мастером, а не просто деревенским
кузнецом, - но мне от этого легче не было. Забор опирался на бетонный
фундамент. Так что путь здесь был прегражден надежно - и сверху, и снизу.
немного и попытаться найти какой-то более приемлемый вариант. Но во мне
уже взыграло любопытство: что же такое прячут за решеткой во всеми забытом
уголке? Мне не пришло тогда в голову простое решение: оттого-то угол этот
и заброшен, что в нем что-то такое прячется, чему чужое соседство
противопоказано. Любопытство оказалось настолько сильным, что даже нога,
кажется, стала болеть меньше: в конце концов, это была моя нога, а значит,
не менее любознательная, чем я сам.
оперся о фундамент, ухватился за прутья и попытался что-нибудь разглядеть
за деревьями, что поднимались по ту сторону ограды. Сперва это показалось
мне безнадежной затеей; но у нашего зрения есть свои резервы. И постепенно
я пришел к выводу, что за ними наличествует некое строение, здание, причем
не крестьянский дом, а что-то покрупнее. Понял я также, что наблюдения
будут куда успешнее, если я продвинусь вдоль забора влево - там,
показалось мне, деревья росли пореже. Я пополз, правым плечом все время
ощущая фундамент. Потом, через сколько-то метров, фундамент исчез. Я
остановился, пошарил вокруг и понял, что забор здесь свернул направо.
Пришлось и мне менять направление. Еще метров через двадцать у меня
возникло ощущение близости людей. Я сразу же остановился и напряг слух.
Ощущение не обмануло: я услышал голоса. Два: женский и мужской.
Приглушенные, но один раз женщина рассмеялась, неприятно привизгивая.
Голоса - а следовательно, и люди - оставались на том же месте: это
позволяло предположить, что там имелась калитка или ворота - одним словом,
проход. Моя задача конкретизировалась. Я снова пустился в путь. Голоса
становились все яснее, и я, при всем отсутствии практики, начал уже
разбирать сначала слова, а потом и целые обороты речи. Слова, а еще более
- интонация, позволили мне довольно быстро сообразить, в чем дело. Тема
разговора была стара, как сама жизнь: один уговаривал, другой неохотно,
как-то неуверенно сопротивлялся. Необычным (для меня) оказалось лишь то,
что в данном случае активной стороной выступала дама. Когда ей все же
удалось уговорить своего партнера и они, сойдя с места, на секунду-другую
оказались передо мной на фоне уже слабо светлевшего у меня за спиной (так
что подобие света падало на них) неба - я понял причину удивившего меня
расклада: мужчина был вооружен. Следовательно, он находился на посту и не
сразу решился его покинуть. Я терпеливо обождал, пока они, исчезнув в
траве, не проделали необходимой разминки; когда же игра пошла всерьез
(судя по доносившимся звукам), я безбоязненно двинулся вперед - думаю,
если бы я даже подъезжал на танке, часовой не среагировал бы. Так и есть -
тут ограда упиралась в башенку с воротами и калиткой, благополучно
продолжаясь по другую сторону сооружения. Я мысленно возблагодарил природу
за то, что на свете еще существует любовь, нырнул в приоткрытую калитку и
заторопился дальше - к тому белому дому, который заметил из-за деревьев.
Не знаю, насколько разумно было ползти именно к дому - может быть, лучше
было бы подождать, пока страсти улягутся, и попросить помощи у любовников:
женщины в таких ситуациях бывают добры и отзывчивы к страданиям ближнего.
Однако дом слишком уж заинтересовал меня; во всяком случае, другого
объяснения я и сейчас не могу найти - разве что сослаться на интуицию.
Может быть, то и на самом деле была она.
архитектуры, с башенками, эркерами, стрельчатыми окнами, галереями на
каждом из трех его этажей. Впрочем, может быть, на Ассарте именно такая
мода господствовала сейчас - я судил по земным меркам. Окна были темны. Я
успел определить, что, кроме главного входа, в доме были еще и другие, и
обрадовался: уж какой-нибудь из них мне удастся уговорить, - и стал
прикидывать, куда лучше направить - не стопы свои, но ладони и колени.
подъездной дороге, достаточно широкой для двух машин, а сбоку, вплотную к
росшему по обе ее стороны кустарнику, когда позади - за моей спиной и за
оградой - раздался крик, и почти сразу - второй. Кричала женщина,
переживавшая момент счастья; в этот миг она уже не помнила и не понимала
ничего, кроме бьющего через край ощущения полноты и великолепия жизни. Это
не всякой дано, и даже из тех, кому дано, не всякой удается достичь его -
это зависит и от партнера, - но вот ей сейчас удалось. Я порадовался за
нее, а за себя огорчился.
как услышал звук открывшейся двери, и на галерее первого (но на метр с
лишним поднятого над уровнем почвы) этажа появилась светлая фигура.
Человек. Если бы он спал, этот крик вряд ли разбудил бы его - хотя бывают
люди с очень чутким сном; но вернее - человек не спал и теперь вышел
навести справки. Он постоял у балюстрады (я лежал, прижавшись к кустам,
тихий, как покойник), потом сделал несколько шагов к сходившей вниз
широкой лестнице, вновь остановился и громко спросил:
тут надо было бы орать во весь голос, - и женщина (судя по голосу, это
была именно женщина), поколебавшись, ступила на лестницу и начала
спускаться. И тут меня что-то словно толкнуло. Я встал, - больная нога,
словно оценив серьезность положения, позволила даже опереться на нее и
даже сделать несколько шагов вперед. Я остановился посреди дороги, так что
женщина никак не могла не заметить меня. И заметила.
разглядеть ее лица, как и я ее. - Что происходит? Я слышала крик. Какое-то
несчастье? Что с Атиной?
почтительное из известных мне обращений к высокопоставленной даме
(согласно старой мудрости: лучше пересолить, чем недосолить; мудрость эта
не для кухни, но на службе она, как правило, выручает). Конечно, любовь
бывает и несчастьем; но не в этом случае.
что она напряглась. Однако я рассчитал верно: вряд ли мой ответ мог
исходить от злоумышленника. Я тоже стоял неподвижно, стараясь ничем не
испугать ее. Тем более что явственно различил в ее полусогнутой руке
пистолет. Небольшой, но на расстоянии пяти шагов вполне убедительный.
что мне нужна срочная помощь.
Серт уже в состоянии вас услышать - если вы крикните погромче. Но тогда
кричите сейчас: через несколько минут они снова отвернутся от мира.
вопрос, на который я мог дать правдивый ответ.
обещаю не кричать, чтобы не пугать вас. Я не кричу от боли. Только от
Шилова Юлия
Шломо Вульф
Посняков Андрей
Маккэфри Энн
Шилова Юлия
Витковский Евгений