разглядывал что-то у себя под ногами. Тогда она слегка вздохнула и
сказала:
выговорила она. - Мы хотели...
правдива, как всегда. Как почти всегда, впрочем. Теперь я знаю все, что
мне нужно.
Клод.
подхваченный легким током воздуха, устремлялся в окно. На низком столике
темнела большая пепельница, доверху забитая окурками.
плечами.
не было... - глухо сказал он. - Спасибо, что ты пришел. Я уж совсем...
шрамом, наискось идущим от виска к подбородку, выражало неодобрительное
удивление.
легче будет разговаривать... Я чего не могу понять - это как вы с Констанс
могли его отпустить одного в таком состоянии.
Констанс поехала вслед за ним в такси, увидела, что он действительно
отправился домой. Она несколько раз потом звонила Клоду, просила, чтоб он
позволил ей прийти. Он решительно отказывался. Потом перестал отвечать на
звонки. Она ходила по другой стороне улицы, видела, что он сидит в кресле
у окна, курит. Около часу ночи он перешел в спальню, зажег ночник.
Констанс немного успокоилась, вернулась ко мне. На рассвете она разбудила
меня и сказала, что Клод умер. Мы поехали на авеню Клебер и еще издалека
увидели санитарную машину, полицию... Он был уже мертв... Ну, сам
понимаешь, с пятого этажа на тротуар...
поздно. Нервы у него были чувствительны, как у девушки, и он считал себя
малодушным и слабовольным, но на самом деле воля у него была стальная.
Убить его было нелегко. Он правильно сказал, что эсэсовцам бы этого не
добиться, - это мог сделать только я, его лучший друг, при помощи
Констанс. Ты пойми, Марсель, это лишь видимость самоубийства. Это
убийство, и я убийца. Ты юрист, ты должен это понимать.
затеял? Ты что, не понимал, какая это опасная игра? Да и Констанс...
преднамеренное убийство? А Констанс - ну, она ведь понятия не имела о том,
что я хочу сделать. Она думала, что это будет просто сеанс гипноза...
электродами, наложенными на мозг. В институтской лаборатории мы вживляем
электроды в мозг подопытных животных; ну, с людьми, сам понимаешь, обычно
приходится накладывать электроды поверх черепа. Результаты не такие
точные, но все же очень интересные. Клод рискнул испытать на себе это
наложение электродов. О моих опытах с гипнозом он знал, но, конечно, не
имел понятия, что я собираюсь его загипнотизировать. Я наложил ему на
виски электроды, ток сначала не включал, а вместо этого начал мысленно
гипнотизировать его. У нас с ним контакт был превосходный, так что мне
быстро удалось...
ощутит?
обдумал заранее, с деталями. Правда, вскоре выяснилось, что я далеко не
все предусмотрел, но кое-что можно было подправлять по ходу дела... Ну и
ощущение времени я подправлял тоже - внушал ему, что прошел день... еще
день... что сейчас утро, а теперь уже вечер... Я погружал его в глубокий
сон, а потом внушал, что он проспал не минуту-две, а несколько часов...
понимаешь? Забыл внушить ему вовремя, что он обедал, вообще ел, потом
пришлось это исправлять, а то он забеспокоился... Ну, что ты на меня так
смотришь? Выглядит все это дико, я понимаю. Но послушай, ведь я полагался
на прочный контакт с ним, ты же знаешь по лагерю, как это у нас было. Я
считал, что в состоянии гипноза этот контакт станет еще более четким. Я
думал, что смогу держать под контролем весь опыт. Ну, был уверен, что
смогу. Да я как будто бы все и воспринимал, что он видел. Очевидно, я не
рассчитал своих сил. Ведь от меня потребовалось громадное напряжение. Я
только тогда по-настоящему оценил удивительную силу Клода. Ведь он в
лагере, истощенный, избитый, смертельно усталый, подчинял своей воле
людей, чуждых и враждебных ему, держал под контролем иногда сразу
нескольких, посылал приказы. Недаром он, окончив внушение, часто падал в
обморок. Я сам иногда думал, что потеряю сознание - в таких хороших
условиях!
прекратил опыта? Должен сказать откровенно, Робер, что твое поведение в
этой истории непонятно мне с начала и до конца.
так повернулось... я оказался преступником, убийцей... Я этого не ждал,
пойми!
Что за жестокий эксперимент! И над кем - над лучшим своим другом, над
Клодом! Как ты мог после всего, что мы пережили в лагере?..
понимал, пока не начался эксперимент.
тебе! Ну пойми, я следил за ходом опыта, я видел почти все, что видел он,
и понимал, что он может переживать... Наверное, все же не до конца
понимал. У него были совсем другие реакции, другой уровень восприятия. То,
что меня могло лишь на мгновение взволновать, доводило Клода до грани
помешательства. И вообще у него вся психика была настроена на одно - на
память о войне. Конечно, я перемещал электроды вслепую и к тому же не
всегда отчетливо понимал, что он видит в данную минуту, но главное, я
плохо улавливал ход его мысли. У него все воспоминания, все переживания в
конечном счете сводились к мыслям о войне. Я поймал для него чудесное
утро, вдвоем с любимой, и войны тогда еще не было, а он ухитрился и по
этому поводу огорчаться: мол, какие мы были кретины в 1935 году, ничего не
понимали...
угодно, только не о войне.
спокойно, как и я. А у Клода немедленно наступало острое возбуждение,
перегрузка, и мне опять приходилось искать новые участки памяти или
прибегать к внушению... А я сам уже еле на ногах держался от усталости...
Неужели ты не понимаешь, ведь ты же видел все это в лагере!
устало опустился в кресло. - Опыт был рискованный, сложный... Все
получилось не так, как я предполагал... Я это ощущал, но очень
приблизительно и неточно.
еще не делал. Сочетание сложнейшего гипнотического внушения с глубоким и
прочным телепатическим контактом, да к тому же еще электроды! Разве тут
есть точные критерии, разве можно на любой стадии дать однозначный ответ:
да - да, нет - нет? Конечно, я сразу заметил, что Клод очень легко
перевозбуждается, и старался притормаживать, приглушать его реакции в
особенно острых случаях, когда перо электроэнцефалографа начинало чертить
слишком резкие зигзаги на ленте. Но ведь если б мне не удалось вызвать у
него яркие эмоции, это означало бы, что опыт провалился. Понимаешь? Я и то
старался снимать и приглушать слишком сильные реакции - ну, когда уходила
Валери, потом Натали, отец... Я оставлял ему память об этом, но приказывал
воспринимать это спокойней, более философски, что ли...
объяснял-объяснял, а я все-таки не понимаю, как это все возможно. Ну, вот
хотя бы то, что он стал "прозрачным" для всех.
что он понимает всех, а сам непроницаем, пока не выскажется. Создалась бы
путаница в восприятии... Ну, и для моих целей был полезней этот вариант:
чтобы Клод понял, как это тяжело для других...
равно не разберусь как следует. Но, значит, ты затеял всю эту жуткую
Корнев Павел
Маркелов Олег
Прозоров Александр
Круз Андрей
Курылев Олег
Шилова Юлия