как перед прыжком в воду, и ринулся вниз.
круто пошел вверх. Он был похож на пловца, выплывающего из глубины на
поверхность.
нависших свинцовых тучах.
Он спускался по крутой деревянной лестнице навстречу смертельной
опасности. А внутри у него все пело, все ликовало, и никто на свете, даже
сама смерть, не смог бы отнять у него эту радость.
Ощущения, вызванные им, были настолько сильны, что быстро истощили еще не
окрепший после долгой болезни организм.
заключенная в нем, подчиняется волевому усилию и безотказно поднимает его
над землей, Кожин почувствовал такой мощный прилив нестерпимо острой
радости, что у него сладко закружилась голова, словно он хлебнул натощак
стакан вина. Он и не заметил, как очутился в плотной полосе туч. Серые
клубы густого тумана облепили его со всех сторон и разом отрезали от всего
мира. Появилось ощущение нереальности, сказочности происходящего. Оно
вычеркнуло из памяти прочные связи с действительной жизнью, исчезло все -
и прошлое, и будущее, исчезли все заботы, тревоги, желания. Осталось одно
упоение неслыханной властью над собой, восторг неограниченной свободы
движений.
кровь по невесомому телу. По шее, по спине словно расплясались тысячи
маленьких горячих иголок. И это тоже было невыразимо приятно.
медленный подъем. Он выбрасывал вверх руки и весь вытягивался в струнку.
Потом резко ударял руками по воздуху и снова вскидывал их вверх. Эти
движения нисколько не отражались на скорости подъема, но Кожину они давали
иллюзию целенаправленной работы, увеличивали наслаждение свободным полетом.
на семьсот. И тогда его внезапно охватила страшная усталость. Очарование
разом рассеялось. Он почувствовал, что задыхается в густом беловатом
тумане.
послушная сила осторожно понесла его вниз. Это тоже обрадовало и удивило
Кожина.
с оранжевыми пятнами лесом; вдали - полоски полей и деревушки с красными
черепичными крышами; в другой стороне, за лесом, - небольшой, причудливо
разбросанный городок с игрушечным готическим собором на площади; прямо под
собой - дорогу, на ней полдюжины машин, знакомую зеленую сторожку, двор,
огороженный частоколом, а во дворе и на дороге десятки серо-зеленых
фигурок, суетливо перебегающих с места на место.
высокой сосны и, выбрав сук покрепче, уселся на нем, прижавшись к
смолистому стволу.
возможность наблюдать за тем, что происходило на дороге и вокруг сторожки.
привело его в такую опасную близость к врагам. Это была безотчетная
тревога за судьбу доктора Коринты. Разве мог Кожин улететь, не убедившись,
что его друг, этот мужественный чешский врач, который не только спас его
от гибели, но и фактически подарил ему удивительную способность летать,
остался жив, что фашисты лишь захватили его, не посмев расправиться с ним
на месте. Он понимал, что немцы озлоблены убийством обер-лейтенанта Крафта
и теперь способны на все.
что в таком случае сделает, и лишь в бессильной ярости сжимал рукоятку
пистолета.
все еще суетились вокруг сторожки.
книги, гипсовую повязку с ноги Кожина, кипу бумаг, исписанных Коринтой,
его саквояж с медицинскими инструментами и чемодан, а также многие вещи,
принадлежавшие Влаху, но показавшиеся немцам подозрительными. Самого же
Коринты все еще не было видно.
вышли трое офицеров, а за ними под конвоем двух автоматчиков появился
доктор Коринта. Он был в пальто, но без шляпы. Седоватые волосы его были
растрепаны, на лице виднелись кровавые ссадины, но шел он твердо, со
вскинутой головой, устремив взгляд куда-то вверх, в небо.
"Держитесь, доктор! Я с вами! Я не оставлю вас, пока жив!" - но он лишь
одними губами прошептал эти слова, не отрывая глаз от этого ставшего
навсегда родным лица.
слова команды. Солдаты торопливо расселись по машинам. Взревели моторы, и
через минуту вокруг разграбленной сторожки воцарилась глубокая тишина.
жив, вернула ему спокойствие и твердость духа.
искать в темноте среди незнакомых лесов и гор базу партизанского отряда.
Однако он не торопился отправляться в этот далекий и сложный полет.
и хоть что-нибудь узнать об участи Иветы Сатрановой. Конечно, скорей
всего, она арестована: Но вдруг ей каким-нибудь чудом удалось уйти?.. Надо
узнать, обязательно надо узнать! Может быть, ему даже удастся найти ее и
чем-нибудь ей помочь: В любом случае он не оставит в беде эту чудесную
девушку.
сердце его отозвалось на этот милый образ частыми ударами. Полный
решимости, он мысленно приказал себе: "Вперед, сержант"!
толстого пружинящего сука и сразу поднялся в воздух.
он сам, по собственной воле и благодаря усилиям собственного тела,
поднимается над землей, снимало ощущение нереальности, ограждало от
опасного упоения полетом. Сердце работало лишь немного учащенно, как при
быстрой ходьбе, дыхание было легким, ритмичным.
в себе и холодное спокойствие. Самый факт полета воспринимался рассудком
как нечто абсолютно естественное и закономерное. Этим ситуация в какой-то
мере походила на сон. Но чувство ликующего счастья не приходило, как это
всегда бывало в сновидениях. Вместо него Кожиным овладело огромное,
глубоко реальное чувство свободы и независимости. Это было гордое и
спокойное чувство.
сверкнули первые звезды.
же лететь в партизанский лагерь и всему отряду показать свою удивительную
способность.
как не оправдавшего доверия: Но Кожин подавил в себе это мальчишеское
желание. Сначала нужно в К-ов, узнать, что с Иветой!
тысячу метров, Кожин остановился и сделал несколько глубоких вдохов,
готовясь броситься вниз. На мгновение мелькнула предательская мысль: "А
вдруг не сумею снова перейти на полет?.." Но, поспешно отогнав эту опасную
мысль, он трижды, словно творя заклинание, произнес вслух:
вперед, словно нырял в воду. Упругий холодный воздух ударил ему в лицо,
грудь, засвистел в ушах, принялся яростно рвать одежду. Скорость падения
возрастала с каждой секундой.