вышел к воротам лосевой фермы и остановился.
машинного масла. Они встревожили мамонта, и он яростно затрубил.
на огромное волосатое животное с желтоватым бивнем. Мамонт ревел все сильней
и, разгорячившись, стал раскачиваться и переступать с ноги на ногу.
его снова, осторожно поднялся на четвереньки и пополз по мамонтовой спине,
как по ковру, добрался до крупа животного и, уцепившись за хвост, спрыгнул
на землю. И только на земле он опять стал храбрым мальчишкой и смело
закричал Васе и Лене:
себя так, словно на маленькой лодочке они попали в океанский шторм, -- их
швыряло в разные стороны. Вася пытался успокоить Тузика и кричал:
не раздразнить мамонта, стали прятаться -- кто в кусты, кто под машины, кто
за забор фермы. Зато теле- и кинооператоры почувствовали себя в привычной
обстановке. Как охотники, они окружали мамонта со всех сторон, направляя на
него многочисленные объективы и лампы своих установок. Но вся беда
заключалась в том, что мамонт стоял у фермы, в лесу, и освещение показалось
операторам недостаточным Они стали включать свои могучие осветительные
лампы. Потоки резкого, слепящего света залили Тузика, Отчаянно затрещали
аппараты.
неожиданных врагов, струсил, как комнатная собачонка. Он вдруг осел на
задние лапы, поджал хвост, поднял хобот и... заскулил. Операторы наконец
нашли нужные им точки для наиболее удачных съемок и включили свои
осветительные лампы на полную мощность.
повернувшись на задних лапах, со всех ног побежал в лес. Ни Лена, ни Вася
уже не могли ни соскочить с него, ни остановить. Обезумевший мамонт мчался,
как танк, подминая деревца, перепрыгивая болотца и ручейки. Ребята прижались
к его шее, вцепились в его густую шерсть и молчали.
бы ребят с мамонтовой шеи, но Тузик держал свой хобот вверх и беспрерывно
трубил. О хобот, как о нос корабля, разбивался прибой зеленых ветвей, и это
спасло ребят.
реактивного самолета.
и ручейки -- болотами. Тузик бежал на север, и ребята, понемногу осваиваясь
с безостановочным движением, все чаще посматривали по сторонам.
перешел с рыси на быстрый шаг. На перевале он остановился и затрубил опять.
Горы ответили ему раскатистым эхом, и мамонт, оттопырив свои огромные мягкие
уши, долго прислушивался и, разом успокоившись, стал медленно спускаться
вниз. Поросль хвойного леса сменилась перекрученным ветрами кустарником, и
наконец мамонт вступил в кедровник.
невообразимой вышине между их кронами просвечивало голубое небо. Пахло
смолой, хвоей и тем особым, необыкновенно приятным ароматом, который всегда
наполняет кедровники. Дышалось легко и как-то празднично. Под ногами Тузика
тихонько шуршала прошлогодняя хвоя, словно нарочно усыпавшая чистенький,
сухой лес. Ни подлеска, ни травинки -- только могучие, неохватные стволы да
шуршащая хвоя.
мамонта и тоже напились студеной, кристально чистой воды. Сразу же
захотелось есть.
следует позавтракать. А Лена бранила Женьку:
успокоили его. В эту минуту он прекрасно понимал, что отвечает не только за
себя, но и за Лену, и за Тузика. И это чувство ответственности заставило его
по-новому взглянуть на окружающее.
что их будут искать; понятно, что их найдут. Но пока это произойдет, нужно и
самим бороться с трудностями. Вася усмехнулся и сказал:
доисторическую жизнь.
только мамонт. Живи как хочешь.
таинственно. -- Верно. Мы теперь совсем-совсем одни. Как тысячи лет назад.
Что же мы будем делать? Ведь есть-то хочется!.
что-то делать, и снова жизнь подсказала, что именно.
кедровник -- значит, нужно достать кедровых шишек. Кедровые орешки очень
вкусные и питательные.
Но ведь удочек-то нет?
сделаем рыболовный крючок. Нужна леска. Мы ее сплетем из мамонтового волоса.
Ты умеешь заплетать косы?
немного не по себе: можно было подумать, что Лена восхищается его
находчивостью.
сделать, а другое -- как это сделать. А это, пожалуй, было потруднее. Вася
задумался. Он перебирал в памяти все способы добычи огня, о которых он читал
в книгах и которые пробовал во время пионерских путешествий по тайге.
Когда-то с ребятами они пытались добыть огонь трением двух сухих палок друг
о друга. Но тогда из этого ничего не получилось: сами вспотели, а палки так
и не загорелись. Но ему вспомнилось, что эвенки добывали огонь для своих
трубочек с помощью кремня. Искорка от камня падала в трут, сделанный из
сухого мха, и зажигала его.
самый сухой мох и бересту, а я что ни будь придумаю.
скатанных речной волной темно-серых, немного похожих на копыта камней.
Ударами больших валунов он расколол их и стал бить острыми краями о валун.
Вскоре в воздухе мелькнула первая искорка.
гасли в нем. У Васи уже болела рука, удары становились неточными, и он раза
два чиркал по валуну не кремнем, а суставами пальцев. Несмотря на боль, Вася
даже обрадовался этому: можно было делать вид, что высасываешь кровь, а на
самом деле отдыхать. Восторженность Лены угасла, но зато приходила настоящая
сообразительность. Она с сомнением посмотрела на валун и сказала:
не из чего взяться.
большой валун и с размаху бросил его на первый. Маленький валун раскололся.
Теперь кремнем били по его острой кромке, и искры полетели гуще и крупней.
Во мху закурилась робкая струйка дыма. Склонившись над мхом, ребята стали
раздувать крохотную искорку. От напряжения они даже вспотели. Волосы Лены
растрепались и приятно щекотали Васин разгоряченный лоб. И ему почему-то
захотелось, чтоб костер не разгорался как можно дольше. Он даже перестал
дуть. Но Лена закричала:
окреп, то стал залезать в глаза. И как раз в это время первый, еще очень
робкий кроваво-красный язычок пламени лизнул колечко бересты. Она
понравилась огоньку, и он с жадностью накинулся на бересту. Костер
разгорался. Облегченно вздохнув, Вася поднялся с колен и сказал:
за шишками. Лена вдруг обиделась:
за ними же нужно лезть. Что же, ты полезешь на кедр?