тогда он начнет снижаться. Но диск, наоборот, набирал высоту. Вероятно,
осколки уже были на излете. Ведь Тимофей опустил птицу на всю длину троса.
И чувство глубокой благодарности к другу согревало сердце. Умен Тимофей,
дальновиден.
добралась, телепередатчик работал. В чем же дело?
почему уничтожили разведчика?
вытащил из люка теперь уже бесполезный трос, тщательно осмотрел его
растрепанный конец и лишь тогда ответил:
Возможно, разведчик уже выполнил свою задачу и энергия батареи была на
исходе. Тогда его лучше уничтожить здесь, над морем, где никто не видит.
Но думается мне, что была другая причина. По наивности мы его затащили
прямо в люк, в металлическую трубу, сквозь которую радиоволны не проходят.
Там, внизу, ждут-пождут передачи, а ее все нет. Приемник разведчика тоже
не действует.
правдоподобной, но пришлось и пожалеть, что орла-разведчика больше не
существует.
из кармана приемник и открыл крышку. - Ну что ж, продолжим наши наблюдения.
Настала очередь анализатора. Вместо прерывистых сигналов - ровное гудение.
Наверное, во время грозы скис.
проверенная.
положительное заключение.
Механика довольно сложная, но остроумная.
Набатников? На больших высотах ему до зарезу надо знать состав воздуха. Я
же помню, как он этим делом интересовался. Надо бы старый аппарат оставить.
закрепленные на нижней части диска. Они шли до самой его кромки, образуя
лестницу, по которой, или, точнее, внутри которой, Бабкин поднимался на
верхнюю часть диска для установки приборов.
было только обратившись лицом вниз, что даже на небольшой высоте, когда
диск находился на причальной мачте, было не очень-то приятно.
лазил, взглядом ощупал каждую скобу, все дальше и дальше, до самого ребра
диска.
болталась уже знакомая Бабкину черная птица. Прозрачный шар, почти
невидимый в сумерках, силился оторваться, но шнурок не пускал его,
затягиваясь все туже и туже вокруг изолятора.
Он не только уничтожит антенну, из-за чего может быть потеряно управление,
но и пробьет обшивку, газ начнет улетучиваться... И вдруг, почему-то как о
самом маловажном, Тимофей вспомнил о баках с горючим, спрятанных в толще
диска. Во что бы то ни стало надо сбросить вниз проклятого стервятника.
Сколько же их летает в этом районе?
скобу.
диска отражался бледный свет моря. Море действительно становилось черным,
оправдывая свое название. И только на гребнях невысоких волн прыгали
огоньки - мерцающие отблески заката. Казалось, что при первом порыве ветра
они погаснут как свечи.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Вы же помните Бориса Захаровича Дерябина? В этой главе
В Ионосферном институте у Набатникова за этот час никаких особенных
событий не произошло. Уставшего с дороги Бориса Захаровича хозяин
пригласил к себе.
довольно большой кабинет, обставленный изящно и скромно. Здесь не было ни
цветистых ковров, ни тяжелых кожаных кресел, ни старинных резных шкафов,
ни картин, ни портретов. На месте мраморного прибора на столе лежали куски
частично отшлифованного и грубого мрамора. Тут же стоял небольшой ящичек
видеотелефона.
поясом.
потолка.
плоский экран телевизора, а под ним несколько самых необходимых приборов,
которые позволяли бы определить местоположение "Униона", высоту, скорость
полета и кое-какие другие данные.
доску стола.
тем, что наверху делается. Ты, конечно, извини, я здесь на холостяцком
положении - хозяйка моя пока в Москве. Вот и приходится самому управляться.
большого холодильника. Набатников нажал одну из ручек и стал вынимать из
шкафчика прозрачные герметические кастрюльки.
недооценил высокочастотную технику.
всевозможные заготовки будущих кушаний. В кастрюльке, где должно было быть
"пити", лежали кусочки сырой баранины, крупный горох, сушеная алыча, две
целые картофелины...
стал опускать их туда одну за одной, потом закрыл плотную дверцу и щелкнул
переключателем. Над ним сразу же засветился красный глазок.
трубочку. Это на всякий случай, если из клапанов кастрюлек будут выходить
излишние пары. Действительно, такую кухню можно организовать где угодно,
даже в кабинете. Ни малейшего запаха. Тот же чистый воздух, который больше
всего в жизни ценил Борис Захарович.
кофе, начал издалека:
наукой, атомом, космическими лучами - и вдруг тебя заносит неизвестно
куда. Помнишь, когда ездил по Волге, какие-то фильтры со студентами
придумывал?
химии, что спускается заводами в реку. Наконец-то за это дело крепко
взялись.
тяжело вздохнул.
отравлять. Рыба этого не любит. А как ты думаешь, воздух можно отравлять?
Крой дальше, коли сел на своего конька.
Врачи заставили, говорят, что в этом месте воздух особенный, целебный.
Приехал - и свету божьего невзвидел. Чуть не у каждого санатория вроде как
заводская труба. Все соревнуются, дымят наперебой, кто больше этого
воздуха целебного испакостит. Всюду бегал, кричал, размахивал руками.
Говорю, что я не рыба бессловесная, чтобы меня травили. Нельзя же так,
товарищи хозяйственники. А они вежливенько отвечают: а мы, дескать, ни при