минут девять.
нам удрать и забиться в какое-нибудь дерьмовое местечко вроде Лордов. - А ты
действительно считаешь, что можешь притаиться, оставаясь здесь? Когда они
будут знать, кого искать?
придурки с Северной Окраины. Это люди из Чар. Парни вроде нас для них - так,
легкая закуска. Лучший способ не привлечь к себе их внимания - это не
путаться у них под ногами.
оставайся. Дело твое. А я не собираюсь подыхать только из-за того, что тебе
вожжа под хвост попала. Продать Клин и стать богачом? Отличная идея. Но не
настолько она хороша, чтобы отдать за нее жизнь или пойти на дыбу. Мы еще не
успеем начать искать покупателя, как эти волкодавы уже вернутся обратно.
Меня так и подмывает загнать эту штуку первому же, кто согласится ее купить.
Просто чтобы от нее избавиться.
несмотря на попытки Рыбака и Тимми примирить противников. Смед злился на
себя почти так же сильно, как на Талли. У него было мерзкое ощущение, что он
только попусту пинает воздух, а когда дело дойдет до того, чтобы принимать
решение, у него не хватит духу пойти против братца. Не бог весть какой, а
все же - родственник.
Глава29
ногой одного из солдат Плетеного.
тех пор умерли еще шестеро. Когда ветер дул с севера, запах тлена становился
непереносимым.
До тех пор пока старики не пришли в себя, Жабодав и Плетеный чувствовали
себя немногим лучше того, что было в начале похода, в Курганье.
окрестностями. Они непрерывно пытались найти слабые места в прикрывавших
монастырь магических плазмах, а обнаружив, метали туда свои молнии. Лишь
одна из целой сотни молнии наносила реальные повреждения, но этого было
достаточно, чтобы окончательное разрушение защиты стало лишь вопросом
времени.
передышки. Затем появился другой воздушный гигант и сражение возобновилось.
Теперь китов стало четверо; они атаковали со всех сторон света сразу и были
полны решимости отомстить за гибель своего собрата.
стене, окружавшей руины монастыря. Суставы похрустывали, кости ныли. Он
сильно хромал. Его деревянная нога сгорела дотла в пламени страшного пожара,
разразившегося, когда огненный Змей Хромого вернулся, чтобы пожрать
собственного хозяина.
краю стены.
камней было так много, что они окружали монастырь второй стеной. Всюду, где
в земле была влага, стояли, жадно впитывая ее, рощицы ходячих деревьев.
Привыкшие стойко переносить вечную засуху Равнины Страха, они наслаждались.
взламывать монастырскую стену своими стремительно растущими корнями?
тяжелые копья. Над их головами парило множество мант.
у Плетеного нет тела, остановить их будет некому.
осажденные. Пожалуй, то был единственный разумный поступок Плетеного -
исчезнуть, затаиться так, чтобы странные создания за стеной не знали, где он
находится. Белая Роза решит, рассчитывал. Плетеный, что он завлекает ее в
ловушку, притворяясь бессильным.
бы выиграть это драгоценное время.
монастырским строениям. Перепуганные часовые посторонились, пропуская его.
страшную цену, продав и свои души. Им уже не придется насладиться своими
сокровищами. Все награбленное ими теперь гроша ломаного не стоило.
доносились его жуткие вопли, напоминавшие оставшимся, что осаждающие
разозлены до предела и не собираются никого держать в плену.
ступенькам в глубокий подвал, где находилась берлога Хромого. Здесь, внизу,
тот был надежно укрыт от чудовищных валунов и прочих мерзостей, которые
воздушные киты начинали сбрасывать, когда им становилось невтерпеж.
сырым и заплесневелым. Но освещалось оно настолько ярко, насколько позволяли
имевшиеся в монастыре светильники. Чтобы как следует выполнить работу,
скульпторы нуждались в хорошем освещении.
как идет работа. Два вооруженных солдата и один шаман тоже стояли на страже.
Саму работу выполняли три монаха из той дюжины, что осталась в живых после
учиненной в монастыре резни.
иллюзии, что смогут вернуться к трудам праведным после того, как закончат
эту работу, а их страшные гости навсегда покинут монастырь.
монастырь черпал воду для своих нужд. Под ключом находился пласт самой
лучшей в мире гончарной глины. Монахи долгие столетия пользовались ею. Узнав
об этом месторождении, Хромой пришел в неописуемый восторг. Скульпторы уже
успели вчерне сделать новое тело. На радость Хромому. Это будет именно то, о
чем он всегда мечтал, а не та чахлая, искалеченная развалина, которая
некогда была его собственным телом. Вместе с головой на плечах рост
достигнет шести с половиной футов. Это будет прекрасное тело, думал Хромой.
Воплощенная мечта всех женщин на свете.
действительно очень хорошо, вплоть до тончайших складок, морщин и пор,
свойственных настоящему человеческому телу, но без присущих ему изъянов и
недостатков. На самом деле скульптуру лепил только один монах. Остальные
двое увлажняли глину и умащивали ее поверхность маслом, которое должно было
удерживать внутри фигуры естественную влагу.
прикинуть, как долго будет длиться пока сопутствовавшая им удача. Результат
наблюдений показался ему малоутешительным. Те создания, за стеной, не будут
вечно откладывать атаку. Они промешкают еще день-другой, не больше.
стены к другой, высматривая возможные пути для бегства.
ближайшему менгиру и перепрыгнет через него. Они не успеют поразить эго
молнией. А Хромой пусть остается, предоставленный своей судьбе.
клином не сошелся.
Глава30
несло трупным запахом, никак нельзя было назвать товарищеской. Я-то старался
изо всех сил. Мы с братьями Кручеными, говорящим канюком и парочкой
говорящих камней провели несколько совсем неплохих вечеров, вспоминая у
походного костра былые лихие дела. Но остальные вели себя.., как дети малые.
нему первая. Молчун не желал иметь никаких дел с Вороном. Считал, что тот
собирается увести его даму. Которая на самом-то деле его девушкой никогда не
была. Душечка не разговаривала с Вороном, потому что ждала, пока он встанет
перед ней на колени и принесет двадцать тысяч глубочайших извинений. А потом
еще немного помучается, прежде чем она уделит ему часок-другой. Вдобавок она
злилась на Молчуна, за его самонадеянные притязания. Наверно, злилась и на
себя тоже. За то, что сама дала ему повод для этих притязаний.
остаться стыдливой девственницей.
тех пор, как я последний раз видел рядом женщину, что даже самки дурацких
кентавров шиворот-навыворот вполне могли сойти за баб.
набит идеями насчет того, как надо провести следующий акт представления, а
его никто не хотел слушать, кроме говорящего канюка. А его-то старик терпеть
не мог. Имя канюка было Недотрога, но камни обычно звали его Грязный рот или