ожидал не только заместитель начальника по политико-воспитательной работе, сам
получивший изрядную головомойку, но и инспектор здешнего угро. В городе уже был
объявлен розыск бесследно пропавших дневальных.
говорили сами за себя. У Василь Васильевича из сапог предательски торчали
портянки, а у Кости на ширинке отсутствовали пуговицы.
соответствующими характеристиками, отправить восвояси. Приговор был
неоправданно строг. Только позже они узнали, что под утро казарму посетила
инспекционная группа из местного Министерства внутренних дел, от всего
увиденного впавшая в ужас.
путь они провели в вагоне-ресторане. Поезд хоть и считался фирменным, но
мокчанские национальные блюда повара готовить не умели, как их только Василь
Васильевич ни упрашивал. Зато водка качеством мало чем отличалась от
пресловутого сучка.
Будем надеяться, что они нас не обманули.
духовно.
числятся, -объяснил ему товарищ по несчастью.
что имело хоть какое-то отношение к орудию мужского блудодейства. - Беда только
в том, что спал я не с картотекой, а с живыми людьми...
взысканий, как Костя Жмуркин (и не только банальных выговоров, но и так
называемых "служебных несоответствий", после которых чересчур ревностному
служаке остается только застрелиться). Даже небезызвестный сержант Синицын,
впоследствии разоблаченный как маньяк-убийца, душивший девочек-дошкольниц их же
собственными колготками, до этого имел всего две нахлобучки и то по пустячному
поводу - несоблюдение формы одежды.
начальник управления генерал-майор Быкодеров проявляет к этому пигмею столь
несвойственный ему либерализм? По этому поводу ходило немало слухов, в которых
фигурировала и любвеобильная Килька, и какие-то сверхсекретные бумаги,
хранящиеся в генеральском сейфе, и влияние неких всесильных спецслужб.
Существовала даже совершенно абсурдная версия, утверждавшая, что уже много лет
подряд Жмуркин с успехом заменяет Быкодерову не только Кильку, но и всех других
женщин.
затоптав большинство своих соперников и уже сидя на ползаднице в кресле
министра, Быкодеров ни под каким соусом не мог расстаться со своим
ненавистником. Они были повязаны между собой, как ночь и день, как топор и
топорище, как поп и черт.
развивалась карьера Быкодерова, а одновременно укреплялись и позиции органов.
Эпоха, впоследствии названная "застойно-застольной", близилась к закату, и
кое-кто уже поговаривал, что престарелого кавалера девятого ордена Победы мог
бы вполне заменить его свояк, в милицейских кругах известный под ласковым
прозвищем Зятек.
Такого стремительного продвижения по служебной лестнице отечественная история
не знала со времен турка-брадобрея Кутайсова, буквально за пару лет
заслужившего от Павла Первого все мыслимые и немыслимые звания, должности и
титулы.
подвизавшийся на скромной должности в Политуправлении внутренних войск, чуть ли
не в мгновение ока превратился во всесильного заместителя министра, депутата
Верховного Совета, доктора юридических наук, члена ЦК и т.д. и т.п.
больше, чем мог проглотить, и плевать хотел на все законы, в том числе и на
законы природы. О его смелых кадровых решениях, сомнительных связях,
безоглядных загулах и загребущих лапах ходили легенды. Подчиненных он казнил и
миловал, как восточный сатрап.
- аморальные деляги, циничные красавцы, пахнущие дорогим одеколоном и еще более
дорогим коньяком. Руководство страны, на словах приверженное суровым догматам
всеобщей уравниловки и пуританского большевизма, запаниковало. Трудно было
бороться с настырной и беспринципной молодежью, втершейся в доверие к впавшему
в старческий маразм генсеку. Да и силы были уже не те - мучил геморрой,
заработанный на бесчисленных заседаниях Политбюро, отказывали почки,
простуженные во время октябрьских бдений на Мавзолее, барахлили желудки,
испорченные изысками спецкухни, с перебоями стучали сердца, безвозвратно
отданные делу борьбы за освобождение рабочего класса, туманился рассудок, в
котором отсталое собственническое подсознание боролось с передовым
коммунистическим сознанием.
придет поколение Зятька, лишенное пролетарских комплексов и марксистских
рефлексий.
масс, и воля среднего звена партии, и даже само время - казалось, играло на
руку Зятьку. И угораздило же его, себе на беду и на радость врагам, нарваться
на Костю Жмуркина,. до этого скромно прозябавшего в провинции и никаких личных
чувств к заместителю союзного министра не питавшего. Коса, как говорится, нашла
на камень. Гений удачи столкнулся с гением злонравной любви.
регионы страны, на манер татаро-монгольского хана везде насаждая своих верных
баскаков и принимая щедрые дары от местной знати, внезапно нанес молниеносный
визит в родные края Кости Жмуркина.
устроил разнос встречавшим его официальным лицам, среди которых был
генерал-майор Быкодеров, в качестве талисмана захвативший с собой безответного
Костю.
высокопоставленным гостем, на основании доносов, слухов и сплетен уже
составившим свое собственное представление о положении дел в правоохранительных
органах республики. Достаточно было двух-трех превратно истолкованных слов,
чтобы полковники становились подполковниками, майоры - капитанами, а цветущие
мужчины, на висках которых только-только начинала пробиваться седина,
отправлялись на пенсию.
наверное, только Костино присутствие да еще то обстоятельство, что присвоение и
снятие генеральского звания являлось прерогативой исключительно местного
Верховного Совета.
лакейски заискивающего перед похмельным молодцем, в сыновья ему годящимся, не
мог не вызвать у Кости чувства глубокого удовлетворения. Это было именно то,
что Альберт Эйнштейн, правда, в совершенно ином контексте, называл "кратким
мигом торжества".
на относительную терпимость. Кадровые перестановки прекратились. Головомойки
поутихли, руководящий состав МВД вздохнул с облегчением, словно баба,
проводившая со двора взвод солдат-мародеров, неосмотрительно пущенных ею на
постой.
проблем, накопившихся в республике, причем брался за дела, совершенно не
соответствующие профилю его службы. (Видимо, имел на то какие-то особые
полномочия от тестя.) Как человек современный, он отвергал кабинетные методы
работы, предпочитая проводить заседания в саунах, охотничьих домиках и
недоступных для простых смертных профилакториях с преимущественно женской
обслугой.
вокруг Зятька мелкими бесами. Нашлось занятие и для Жмуркина - охлаждать
шампанское, прибирать в парилке, следить за температурой воды в бассейне, а
главное, держать перед Быкодеровым щит своей ненависти.
один из референтов Зятька потерял папку с какими-то весьма важными бумагами.
Хватились их только при посадке в самолет. Референт был немедленно разжалован и
уволен, а провожающих - без разбора чинов и званий - послали на поиски
пропавших бумаг. Вслед им летел многоэтажный мат, которого Зятек поднабрался за
время службы во внутренних войсках, и обвинения в пособничестве вражеским
разведкам.
Жмуркин (опыт терять и находить у него, слава богу, имелся), ради этого
переворошивший целую гору использованных березовых веников, уже вывезенных на
ближайшую свалку.
руку и с мягкой хрипотцой, свойственной всем отцам-командирам, произнес:
исполнением прослежу лично, смотрите у меня! - погрозил он пальцем генералам и
полковникам, сгрудившимся на летном поле.
коллеги. Впрочем, непонятно было, кого именно они приветствуют - новоявленного
капитана или отбывающего восвояси заместителя министра. Не исключено также, что
это была всего лишь истерическая реакция вконец задерганных людей,
избавившихся, пусть и на время, от источника своих кошмаров.