Чтение 27–й страницы книги ~Без пощады~

- Почему? Потому что, товарищи, именно этим кораблям суждено писать историю. Историю нашей победы.

ГЛАВА 12

КОСМИЧЕСКОЕ СРАЖЕНИЕ, ВИД СБОКУ

Январь, 2622 г.

Планетолет "Счастливый"

Орбита "Вешняя-1000-8", система Крокус

- Чоруги? - переспросил Нарзоев и нервно рассмеялся.

- Что смешного? - Никита обиженно вздернул брови.

- Дорогой мой, чоруги используют для атмосферных полетов дисконтеры. А это были флуггеры. Наши флуггеры.

- Как только у вас язык повернулся сказать такое?! Что за дикость?! Зачем же нашим флуггерам жечь собственную базу? - Башкирцева трясло от негодования.

- Наши не в смысле "русские", - поправился Нарзоев. - Я хотел сказать: созданные людьми.

- И чьи же? Чьи конкретно? Русские? Американские?

- Не знаю. Во время налета я боялся выходить на связь, чтобы они меня не засекли. Потом вызывал орбитальную диспетчерскую и космодром Пентамилья... Молчат.

- Этого не может быть, - пробормотал Никита, который все глубже погружался в пучины своего эго. - Флуггеры Великорасы... Какой в этом смысл?

- А улей? - подала голос Таня, обращаясь к Нарзоеву. - Может, поговорить с ним?

- С "Блэк Вельветом" связи нет и быть не должно. По крайней мере устойчивой. Планетолеты выводит на улей орбитальная диспетчерская, и только на последнем участке я связываюсь с ним непосредственно, - терпеливо пояснил Нарзоев.

Штейнгольц, который в то утро еще не проронил ни слова, вдруг сказал - неожиданно твердо, почти бодро:

- Надо полагать, диспетчерская и космодром разделили участь базы Альта-Кемадо.

Таня думала так же. Поэтому, когда Штейнгольц высказал вслух ее затаенные страхи, она почувствовала даже нечто вроде облегчения.

Значит, у нее не паранойя. А если паранойя - так не у нее одной.

- Бред сумасшедшего! - отрезал Башкирцев. Нарзоев покачал головой.

- Хорошо бы, если бред, Юрий Петрович. Но факты - вещь упрямая: неопознанные флуггеры целенаправленно отутюжили военную базу Объединенных Наций. Значит, ошибки нет: кто-то начал против нас боевые действия.

В этот момент Никита, как назло, сказал:

- Это какая-то ошибка... Какая-то ужасная ошибка.

Он не слышал! Он не желал слышать ни слова из того, что говорил Нарзоев!

Чаша терпения Тани переполнилась.

Никита сходит с ума... Мир сходит с ума... Воздух отравлен гарью... Руки, плечи, волосы - все в крошечных серо-желтых крупицах... Прах кремированных заживо...

Таня уже примерилась, как бы залепить Никите увесистую затрещину, но почувствовала сильное головокружение, ноги сами подогнулись, и она обнаружила себя сидящей на корточках. Уткнув голову в колени, Таня зарыдала.

Утешать ее никто не спешил. Никита сам нуждался в неотложной психологической помощи. Башкирцев - по большому счету тоже, хотя в его случае над депрессией одержал верх реактивный психоз. Едва дослушав Нарзоева, он принялся бегать взад-вперед, выкрикивая:

- Боевые действия!.. Действия!.. Боевые!.. Ну прямо Гай Юлий Цезарь, Галльская война!.. "После этого сражения"!.. "Цезарь считал уже совершенно недопустимым"!.. "Выслушивать послов"!.. "И принимать какие-либо предложения"!.. "От людей"!.. Господи боже мой, "боевые действия", ересь какая... "Которые сначала лживо и коварно просили мира, а затем сами, без всякого повода, открыли боевые действия"!

Штейнгольц же решил игнорировать всех присутствующих, кроме Нарзоева, которого сразу охотно признал в сложившейся ситуации за старшего.

- Да, атака была вполне осознанной, - сказал он. - Но, возможно, это не война, а чья-то масштабная провокация? Скажем, инопланетяне захватили несколько наших флуггеров? Те же чоруги?

- В чоругов я не верю, хоть убейте... Но коллективное помешательство нескольких пилотов могу допустить... Все-таки мы в глухом Внеземелье... Правда, как объяснить тогда потерю связи? Тоже помешательством? Чьим? Операторов? Многовато психов для одной захудалой колонии!

- Не знаю. Давайте лучше поскорее отсюда выбираться.

- А вот это лишнее. Думаю, самое правильное - не делать ничего. Вообще ничего. Подождем, пока ситуация не прояснится.

- Да, но если мы будем сидеть сложа руки - "Блэк Вельвет" уйдет без нас!

- А вы уверены, что он цел - ваш "Блэк Вельвет"?

- Н-нет... Послушайте, а сколько отсюда до Пентамильи?

- Где-то шесть триста.

- Шесть тысяч триста километров?

- Да.

- Надо лететь туда, вот что. Для планетолета это не расстояние!

- В космосе. Для длительных атмосферных перелетов "Счастливый" не предназначен. Придется совершить суборбитальный прыжок.

- Ну и что? Тем лучше! Полчаса - и мы на месте!

- Сожжем очень много топлива при посадке. И если только нас в Пентамилье не заправят, нам может не хватить на взлет и маневры возле улья.

- Погодите-погодите, мы сейчас запутаемся... - Если бы Таня перестала реветь и прислушалась к их разговору, она обратила бы внимание, что Штейнгольц только кажется спокойным и рассудительным, а на самом деле в голове у него воцарился такой же хаос, как у Башкирцева с Андреевым. - Погодите, Алекс... Давайте перебирать варианты аккуратно... Вариант первый: допустим, улей еще цел и в Пентамилье что-то уцелело, но выведен из строя узел связи...

- Да какие тут "варианты"! - к разговору вновь присоединился Башкирцев. - Давайте для начала успокоимся! И перестанем тыкать пальцем в небо!

- Давайте успокоимся, вот именно! - не выдержал Нарзоев. - Хватит кричать!

Он был так возбужден, что не сразу отреагировал на зуммер вызова: ожил дистанционный терминал. Удобная штука, терминал позволял пилотам пользоваться мощным бортовым оборудованием связи "Счастливого", находясь в нескольких километрах от планетолета.

- Да! Да! Слушаю! - закричал Нарзоев в трубку с раздражением человека, которого непрошеный звонок оторвал от важного разговора с интересным, обаятельным собеседником (чего и в помине не было). Пилот, похоже, не сразу сообразил, что появилась та самая долгожданная связь, отсутствие которой вызвало столько малоосмысленной болтовни.

- Не понимаю! Говорите по-русски!.. Ч-черт... Как будет по-испански "говорите по-русски"? - Это Башкирцеву.

- Что-то там эн руссо... халар... хавлар... Хаблар эн руссо, да.

- Но рекогнисьо! Хаблар эн руссо!

- Что вы фантазируете?! - воскликнул Башкирцев. - Какое еще "рекогнисьо"?! "Понимать" - это "компренде"! Дайте мне!

- Идите на хер и там погибните! Я из-за вас координат не расслышал! - заорал на него Нарзоев.

И, отойдя на несколько метров в сторону, вдруг заговорил совершенно новым, деловым тоном:

- Да. "Счастливый", служебный планетолет РАН... Да, "Блэк Вельвет". Записываю... Аш тысяча, подтверждаю... Не понял, повторите... Наклонение восемь, подтверждаю... Фи сорок четыре ноль пять... Имеются... Деревня, то есть лагерь археологов... И база Альта-Кемадо... Кажется, уничтожена полностью...

При этом, задрав голову, Нарзоев шарил глазами по небу, будто бы именно там находился его собеседник. Вообще-то так и было, но бледный от возмущения Башкирцев (которого не посылали по старинному русскому адресу уже лет сорок) решил, что пилот окончательно свихнулся. Его даже посетило подозрение, не является ли беседа Нарзоева чистой симуляцией, не говорит ли пилот в мертвую трубку.

Но тут Нарзоев посмотрел в сторону моря... и профессор, проследив его взгляд, был вынужден признать, что у него разыгралась мнительность!

Несколько черточек. Флуггеры. Нарзоев помахал им рукой.

- Вижу вас... Да, почти точно напротив Цирка... Алексей Нарзоев... Нар-зо-ев... Удачи и вам, команданте! Хаста пронто!

Пилот сунул трубку обратно в нагрудный карман.

- А теперь, Нарзоев, извольте немедленно извиниться! - потребовал Башкирцев.

- Что?

- Извинитесь! Или я... или я вас больше не знаю!

- За что извиняться-то?

- То есть как? По-вашему, вам не за что извиняться?!

- А... Ну извините... Да что вы, профессор, в самом деле?!! Какие могут быть извинения?! Вы знаете, с кем я только что говорил? С вон теми истребителями! И вы знаете, что мне сказали? Война началась! Война с Конкордией, профессор! Мы должны немедленно отправляться на рандеву с ульем! Иначе будет поздно, а может быть - уже поздно!

Все худшее было впереди - как бы Тане и ее спутникам ни хотелось обратного.

Никита ни в какую не переходил с шага на бег. Тогда Нарзоев, уже вконец взбеленившись, вытащил большой блестящий пистолет и дважды выстрелил в землю рядом с Никитой.

Подействовало. И не только на Никиту.

Все вдруг вспомнили, что у гражданских пилотов есть табельное оружие. И что в случае чрезвычайных обстоятельств гражданские пилоты получают полномочия казнить и миловать наравне с офицерами военфлота. И наконец, что никто из них, кроме Нарзоева, не заставит планетолет взлететь. Да что там! Даже SOS передать не сумеет!

А значит, главный у них сегодня - неприметный "тунеядец" Алексей Нарзоев, уделом которого на всем протяжении экспедиции были нежные фантазии о жене и бурные фантазии о любовнице.

Когда они, спотыкаясь от страха едва ли не на каждой ступеньке, карабкались на борт планетолета, Таня вдруг выпалила пилоту в спину:

- А можно я с вами?!

- Куда?

- В кабину. - Нарзоев не ответил.

- Там же теперь есть место!

Нарзоев снова сделал вид, что не слышит.

Уже в салоне планетолета он обернулся. Выражение его лица говорило: "Шла бы ты, девочка, по тому адресу, который можешь узнать у Башкирцева".

Но пилот только пожал плечами и сказал:

- Да, пожалуйста.

Скорее всего ему не хотелось, чтобы кресло рядом с ним пустовало, напоминая о незавидной судьбе Шульги.

Так Таня впервые в жизни оказалась в кабине настоящего космического аппарата. Ну а Башкирцев, Штейнгольц и Никита отправились в пассажирский салон.

- Наушники наденьте, - посоветовал Нарзоев Тане. - Вряд ли пригодятся по прямому назначению, но стартовать будем сердито, так что уши придется поберечь. Такой звукоизоляции, как в обитаемом отсеке, у пилотов нет.

От полосы оторвались, к счастью, без проблем.

Сразу после взлета Нарзоев поставил "Счастливого" на дыбы и, не жалея пассажиров, начал вертикальный выход из атмосферы в стиле "заря космонавтики".

Перегрузка была ощутимая, но все же сносная. Такие любой здоровый человек способен выдерживать минут двадцать-тридцать и безо всякого сенокса. Тем более - Таня.

Совсем скоро атмосфера осталась за кормой.

Чернота и звезды.

Планетолет быстро вышел на низкую орбиту. Нарзоев убрал тягу. Воцарилась невесомость.

Теперь требовалось уточнить свое место и рассчитать оптимальную траекторию перелета к "Блэк Вельвету".

Танин взгляд метался от звезды к звезде, от экрана к экрану.

Если и вправду война с Конкордией - где же вражеский флот?

Где наши отважные эскадры?

Где, в конце концов, улей?

Таня не отдавала себе отчета, сколь ничтожно мала вероятность, наугад выскочив на орбиту, оказаться так близко к космическому кораблю, чтобы его можно было разглядеть невооруженным глазом. Особенно когда корабль этот не гражданский и не сверкает, как елочная игрушка, но, напротив, покрыт космическим камуфляжем.

Таня не увидела грозный флот вторжения. Она вообще не обнаружила никаких следов присутствия человека в планетной системе. Зеленоватое пузо Вешней и засеянная звездами пустота над ним были такими же, какими они открылись первопроходцам Главдальразведки двести лет назад.

Увы! То, что Таня не видела врага, еще не означало, что его нет вовсе.

Наушники неожиданно ожили.

Говорили по-испански, но через хороший бортовой переводчик.

- Фрегат "Камарад Лепанто" вызывает "Счастливый"! "Счастливый", вы слышите меня?

- Здесь "Счастливый". Слышу чисто.

- В вашем направлении движется группа неопознанных флуггеров. Текущая дистанция - два. Высота триста, скорость пятьдесят, экваториальный курс - двадцать четыре.

Пальцы Нарзоева летали над клавиатурой. Прикусив губу, он деловито вбивал полученные данные в парсер.

- Вас понял. Какие будут рекомендации?

- Не рекомендации, а приказания. Как старший на рейде приказываю...

В наушники ворвался гул лопающихся струн вперемежку с оглушительным скрежетом - словно стая стальных тигров рвала в клочья жестяной рояль. Спустя пару секунд сработали фильтры, и воцарилась тишина.

Вот и все, что они услышали от теньете-де-навио Карло Мачетанса, командира фрегата "Камарад Лепанто".

- Они... уже погибли? - спросила Таня.

- Не знаю.

- Но это же мы слышали... как трещит фюзеляж?

- У космического корабля не фюзеляж, а корпус... Или еще можно - планер...

Говоря это, Нарзоев ни на секунду не прекращал расчетов. Экраны парсера стремительно заполнялись столбцами цифр и разноцветными пучками траекторий: рекомендованных зеленых, рискованных желтых и запрещенных красных.

- He надо мне зубы заговаривать, я не маленькая девочка!

- Ничего я вам не заговариваю. Связь прервалась скорее всего потому, что канал заглушен врагом. А что сейчас с фрегатом - я знать не могу, так же как и вы.

- Но мы... мы все равно погибнем? - спросила Таня.

Нарзоев на несколько секунд оцепенел, вдумываясь в результаты вычислений, и наконец наградил ее тяжелым взглядом.

- Имеем все шансы.

И, не отвлекаясь больше на докучливого "второго пилота", Нарзоев притопил клавишу громкой связи с обитаемым отсеком:

- Товарищи ученые! Кто поспешил поднять фиксаторы безопасности - срочно опускайте обратно! На этот раз - не для проформы! Повторяю: вопрос жизни и смерти. У вас есть десять секунд. Даю отсчет: десять... девять...

Нарзоев включил ориентационные двигатели. Звезды на небесном своде плавно поплыли влево и вверх.

- Шесть... пять...

"Счастливый" опускал нос. Судя по тому, что узнаваемые разводы облачных циклонов над планетой теперь не набегали на планетолет, а, наоборот, плавно выползали из-под его брюха, Нарзоев развернул "Счастливый" кормой вперед по направлению орбитального движения. Таня не понимала, что творится, но ей уже было страшно. Это вам не аттракционы на Екатерине...

- Три... два...

- Мы возвращаемся на Вешнюю? Садимся, да?

- Заткнись... Один!

Нарзоев дал тягу на маршевые двигатели.

- Нет уж, не заткнусь! Не заткнусь! Не заткнусь! А будете мне хамить - начну колотить по всем кнопкам без разбору! То-то полетаем! Как в том анекдоте про волка, зайца и ворону в пассажирском флуггере!

Нарзоев с сомнением покосился на свой пистолет, но решил не обострять.

- Ладно, не бери дурного в голову. Обещаю больше не хамить. А ты, уж будь добра, забудь о кнопках. И без того мы в заднице.

- С каких это пор мы на "ты"?

- С этой минуты.

- Договорились. Ну так объясняй: что мы делаем?

- Объясняю, - вздохнул Нарзоев, убирая тягу. - Я затормозил. Скорость наша упала до суборбитальной... Сейчас мы снова разворачиваемся носом по вектору движения... И начинаем снижаться, ускоряясь на восемь метров в секунду каждую секунду. То есть на величину местного g. Говоря по-русски, мы падаем на Вешнюю. Но не отвесно, а полого...

- Ага, так мы все-таки садимся обратно?

- Нет. Ты видела, как плоский камешек рикошетирует от поверхности воды?

- Конечно!

- Ну так вот: мы сейчас станем таким камешком. Войдем на время в верхние слои атмосферы и, срикошетив от нее, снова выскочим в открытый космос. Классика!

- А зачем эта классика нужна?

- Чтобы жить. Я хочу "поднырнуть" под вражеские флуггеры. Одновременно мы приблизимся к району ожидания улья. Если только он еще ждет...

- Так мы летим флуггерам навстречу?! - ахнула Таня.

- Других вариантов нет... Да ты не переживай так!

- Но они же... Они же будут в нас стрелять!

- Очень может быть. Но попасть в нас на встречно-скрещенных курсах им будет не так-то легко. Плюс ко всему нас немножечко "смажет" естественная плазма... Ты "Фрегат "Меркурий" смотрела?