Чтение 27–й страницы книги ~Властители душ~

Агент. Прошу прощения?

Мистер Бергер. Второй раз я женился на умной женщине, и дело выгорело. Но когда женился на Кэрри... Понимаете, мне было сорок, я был одинок, и до смерти надоело таскаться по шлюхам. Тут появилась Кэрри, двадцати шести лет, свежая как персик, намного моложе, но питавшая ко мне интерес, и я пошел на поводу у своих яиц, доверив им думать вместо головы. Я женился ради ее тела, не задумываясь, что там у нее в голове. И это главная моя ошибка.

Агент. Несомненно. Итак.., не могли бы вы ответить, помните ли вы ребенка по имени...

Мистер Бергер. У нее были шикарные буфера.

Агент. Прошу прощения?

Мистер Бергер. Ну, буфера, груди. У Кэрри был роскошный фасад.

Агент. О! Да, э...

Мистер Бергер. Неплоха она была и в постели, когда могла послать подальше всех этих чертовых ребятишек. Ох уж эти паршивцы! Не знаю, почему я согласился взять в дом первого. После этого меньше четырех у нас никогда не было, обычно шесть или семь. Она всегда мечтала о большой семье. Своих детей она иметь не могла. Может быть, поэтому ей хотелось, чтобы их была целая куча. Но на самом деле она не стремилась быть матерью. Просто у нее была мечта, сентиментальная мечта.

Агент. Что вы хотите этим сказать?

Мистер Бергер. Ей нравилась сама мысль иметь детей, но не очень-то этого хотелось в действительности.

Агент. Понимаю.

Мистер Бергер. Она не могла держать их в узде. Они, что называется, садились ей на шею. А я и не собирался брать на себя заботы об этой ораве. Ничего подобного, сэр! Я упорно работал в те дни. Придя домой, я хотел только одного - отдохнуть. Я не тратил времени на кучку этих ублюдков. До тех пор, пока они мне не мешали, они могли делать все, что им заблагорассудится. Они это знали и никогда меня не тревожили. Черт их подери, это же не мои дети! Агент. Вы помните одного из них, по имени Огден Салсбери?

Мистер Бергер. Нет.

Агент. Его мать жила по соседству с вами. У нее была куча любовников. Один, по фамилии. Паркер, изнасиловал мальчика. Совершил акт мужеложства.

Мистер Бергер. Дайте-ка подумать.., да, вспомнил. Огден. Да. Он пришел к нам в неудачное время.

Агент. Неудачное время? Что это означает?

Мистер Бергер. Тогда у нас в доме воспитывались одни только девочки.

Агент. Одни девочки?

Мистер Бергер. У Кэрри был бзик, и она не брала на воспитание никого, кроме маленьких девочек. Может быть, она считала, что с ними ей легче справиться, чем с кучей парней. Таким образом, этот самый Огден и я в течение двух или трех лет были единственными мужчинами в доме.

Агент. А что, собственно говоря, в этом плохого?

Мистер Бергер. Старшие девчонки знали, что с ним приключилось. Они, бывало, издевались над ним, порой жестоко. Он же терпеть не мог их насмешек и каждый раз заводился. Начинал ругаться и кричать на них. Разумеется, именно этого они и добивались и продолжали над ним издеваться. Когда Огден слишком часто стал попадаться на их провокации, я отвел его в сторону и поговорил, почти так, как отец с сыном. Я посоветовал ему не обращать на них внимания. Объяснил, что они всего лишь женщины. А женщины годятся лишь для двух дел: трахаться и готовить. Так я сам к ним относился до встречи со своей второй женой. Во "сяком случае, думаю, я здорово помог парню. Здорово помог... Представляешь, в этом пансионате не дают трахаться!

***

В другом рапорте, который Даусон считал особенно интересным, воспроизводилась беседа с Лейердом Ричардсоном, ответственным работником отдела расследований Службы безопасности Пентагона. Агент фирмы Гаррисона-Бодрея предложил ему за пятьсот долларов запросить армейское личное дело Салсбери, ознакомиться с ним и сообщить его содержание.

Снова Даусон отыскал наиболее интересные места, подчеркнутые красной ручкой.

***

Ричардсон. Какими бы исследованиями он ни занимался, они, вероятно, представляют собой нечто чертовски важное. За последние девять лет на этого сукина сына ухлопали кучу денег, покрывая его делишки. А Пентагон, как известно, не идет на такое без перспективы возместить расходы в будущем.

Агент. Покрывая его? Каким образом?

Ричардсон. Ему нравилось разукрашивать проституток.

Агент; Разукрашивать?

Ричардсон. Преимущественно кулаками.

Агент. Как часто такое случалось?

Ричардсон. Раз-два в год.

Агент. Как часто он встречался с проститутками?

Ричардсон. Он пускался в разгул каждый первый уик-энд месяца. Весьма регулярно, если вам это нравится. С такой регулярностью, будто он не человек, а робот какой-то. По его потребности можно сверять часы. Как правило, он отправлялся в поход по увеселительным местам Манхэттена, снимал номер, приглашал по телефону парочку девочек и там развлекался с ними. Время от времени среди девочек попадалась такая, один вид которой выводил его из себя, и тогда он, что называется, вышибал из нее душу.

Агент. И какой же это был тип женщин?

Ричардсон. Обычно блондинка, но не всегда. Как правило, бледная, но тоже не всегда. Но во всех случаях очень маленькая. Ростом пять фунтов и дюйм, от силы пять или два. Весом до ста фунтов. Очень хрупкая с тонкими чертами лица.

Агент. Почему девушки подобного типа выводят его из себя?

Ричардсон. Пентагон пытался заставить его пройти психоаналитическое обследование. После первого сеанса он отказался от остальных. Как он заявил психиатру, его приступы помутнения рассудка обусловлены чем-то большим, а не одной лишь внешностью девушек. Они должны быть хрупкими не только в физическом плане. Он должен почувствовать их эмоциональную ранимость прежде, чем в нем пробудится желание бессмысленно избивать их.

Агент. Другими словами, если он считает женщину превосходящей его или равной ему - она в безопасности. Но если почувствует, что может доминировать...

Ричардсон. В таком случае для нее же хуже, чтобы ее медицинская страховка была своевременно выплачена.

Агент. Он не убил ни одной из пострадавших, не так ли?

Ричардсон. Пока что нет. Но пару раз был весьма близок к этому.

Агент. Вы сказали, что в Пентагоне его покрывают.

Ричардсон. Как правило, кто-нибудь из нашего бюро.

Агент. Каким образом?

Ричардсон. Оплачивая девушке больничные счета и выдавая приличную сумму. Размер выплаты зависит от степени тяжести полученных травм.

Агент. Считается ли Огден человеком, представляющим потенциальную угрозу безопасности?

Ричардсон. Отнюдь нет. Если бы он, к примеру, являлся тайным гомиком и мы бы случайно узнали об этом, тогда его следовало бы рассматривать как возможную и очень серьезную угрозу. Но поскольку его происхождение и дурные наклонности ни для кого не секрет, поскольку всем о них известно, то этим его нельзя шантажировать, нельзя запугать возможностью потерять работу. Нам известны все его ничтожные грязные секреты. Более того, на случай, если он отделает очередную девчонку, у него имеется специальный номер телефона, принадлежащий моему департаменту. После звонка в течение часа кто-нибудь из сотрудников выезжает к нему в номер и улаживает конфликт.

Агент. На каких приятных людей вам приходится работать.

Ричардсон. Вы полагаете? Тем не менее, я удивлен, что даже они терпят этого сукиного сына Салсбери. Он больной человек. Он подлинный кладезь пороков. Его следовало бы заточить в какую-нибудь камеру и напрочь забыть о его существовании.

Агент. Известно ли вам о его детстве? Ричардсон. О матери и о мужчине, который его изнасиловал? Об этом имеется информация в его личном деле.

Агент. Это помогает понять, почему он... Ричардсон. Знаете что? Даже если я понимаю, отчего происходит все его сумасшествие, даже если я вижу, что он не полностью виноват в том, что такой, как есть, я не хочу будить в себе ни малейшего сострадания. Как подумаю об этих девчонках, что очутились в больничных палатах со сломанными челюстями, подбитыми глазами... Послушайте, разве этим девчонкам легче от того, что Салсбери лишь частично повинен в сокрытом в нем зле? Я старомодный либерал, когда дело касается многих вопросов. Но этот либерализм на девяносто процентов превращается в дерьмо, когда речь идет о сострадании к преступнику. Можете считать, что вам крупно повезло, если вы и ваша семья счастливо избегли зверей, подобных Салсбери. Будь моя воля, то за все эти избиения я привлек бы его к суду, а потом засадил бы в камеру, и чтобы в радиусе ста миль ни одной женщины!

***

Даусон вздохнул.

Он сложил бумаги обратно в дело и сунул папку на место, в правый нижний ящик стола.

"О Господи, - молитвенно подумал он, - дай мне силы выправить положение в Черной Речке. Если эту ошибку можно исправить, если полевые испытания удастся довести до конца, тогда я смогу ввести препарат в обоих, в Эрнста и в Огдена. Я смогу запрограммировать их обоих. Кое-какие приготовления уже сделаны. Тебе, Господи, это известно. Я запрограммирую их и обращу в Твою веру. И не только их, весь мир. Ни одна душа не достанется Сатане. Рай на земле. Вот что здесь наступит. Господи. Подлинный рай на земле, процветающий под сияющим светом Твоей любви".

2.55 дня.

Сэм дочитал статью, написанную Салсбери, закрыл книгу и произнес:

- Господи Иисусе!

- По крайней мере, теперь у нас есть некоторое представление о том, что творится в Черной речке, - заметил Пол.

- Вся эта бредовая галиматья о разрушении эго, предварительное введение препаратов, кодовые фразы, установление полного контроля над личностью, привнесение удовлетворения в массы посредством поведенческой модификации преподносится как благо для общества, управляемого на уровне подсознания... - Ошарашенная риторикой Салсбери, Дженни покачала головой, словно от этого движения мысли могли стать более ясными. - Он рассуждает как сумасшедший. Его нужно обследовать.

- Он нацист, - заметил Сэм, - во всяком случае, по духу. Это особая категория сумасшедших. Очень опасная. Однако есть буквально сотни людей, похожих на него, и сотни тысяч готовых согласиться с каждым его словом относительно преимуществ "общества, управляемого на уровне подсознания".

Гром за окном грянул с такой силой, что показалось, будто небесный свод раскололся надвое. Яростный порыв ветра ударил в дом. Дождь застучал по крыше и стеклам с удвоенной силой.

- Кем бы он ни был, - сказал Пол, - он создал именно то, о чем писал. Заставил работать свою бредовую схему. Бог ты мой! Наверное, он воплотил ее здесь. Теперь можно объяснить все происходящее, начиная от эпидемии ночных кошмаров и тошноты.

- Я все еще не могу понять, почему на нас с отцом не подействовал препарат, - проговорила Дженни. - В статье Салсбери говорит, что программа воздействия на подсознание не оказывает желаемого воздействия на неграмотных и на малых детей, которые не достигли понимания проблем мироздания, а грубо говоря, вопросов секса и смерти. Но ни отец, ни я не относимся ни к одной из этих категорий.

- Думаю, я смогу ответить, - сказал Пол.

- Я тоже, - добавил Сэм. - Во-первых, фармакологов учат, что лекарственные препараты на разных людей действуют по-разному. На некоторых пенициллин, например, оказывает слабое воздействие или вообще никакого. Некоторые люди совершенно не реагируют на сульфатные препараты. Мне кажется, либо по причине генетического отличия, метаболизма или иных химических процессов, протекающих в организме, мы с тобой оказались среди тех, кто составляет малый процент не поддающихся воздействию препарата Салсбери.

- И слава Богу, - сказала Дженни, обхватив себя руками и поеживаясь.

- В городе должны быть и другие "необработанные" взрослые, - заметил Пол. - Сейчас лето, пора отпусков, неужели никто не покидал город в течение недели, пока резервуар с питьевой водой был отравлен препаратом и проводилась обработка жителей телепрограммами, воздействующими на подсознание?

- Когда ложится снег, - сказал Сэм, - заготовка древесины прекращается, поэтому все, кто так или иначе связан с деревообрабатывающей фабрикой, лезут из кожи вон, чтобы обеспечить фабрике бесперебойную работу в зимний период. Ни один из работников фабрики не возьмет отпуск летом. Точно так же в городе все, кто связан с обслуживанием фабрики, берут отпуска зимой.

Пол чувствовал себя так, словно сидел на вращающемся стуле, который раскручивался все сильнее и сильнее. Мозг перерабатывал информацию, только что выданную Сэмом.

- Марк, Рай и я не попали под воздействие препарата потому, что приехали в город, когда наркотика уже почти не осталось в резервуаре, а также потому, что мы не смотрели никаких телепрограмм, никаких коммерческих роликов, содержащих обращение к подсознанию. Но очевидно, что остальные жители Черной речки в настоящий момент находятся во власти Салсбери.

Они с Сэмом переглянулись. Буря рвалась в окно. Наконец Сэм сказал:

- Мы наслаждаемся преимуществами и раскопаю, подаренными нам современной наукой, напрочь забывая, что технологическая революция, так же, как и техническая до этого, имеет свою темную сторону. - Несколько долгих секунд под тиканье каминных часов на подоконнике он разглядывал обложку книги, зажатой в руках. - Чем сложнее становится общество, тем в большей степени каждая из его частей зависит от другой, тем легче одному человеку, сумасшедшему или истинно верующему, разрушить его в мгновение ока. Любой маньяк, действуя в одиночку, в состоянии убить главу государства и тем самым вызвать глубокие изменения во внешней и внутренней политике страны. Говорят, специалист в области биологии, обладая достаточной решимостью, может развести такое количество бацилл чумы, что их хватит для того, чтобы уничтожить весь мир. В одиночку можно создать ядерную бомбу. Для этого требуется лишь знание физики в объеме курса колледжа и возможность достать несколько фунтов плутония. Что также, черт подери, не представляет большой сложности. Уместив бомбу в небольшом чемоданчике, один человек запросто сотрет с лица земли такой город, как Нью-Йорк, хотя бы просто потому, что... Ну, черт подери, хотя бы просто потому, что его здесь обокрали, или, например, потому, что впечатления от Манхэттена не оправдали расходов на билет!

- Но Салсбери не может работать в одиночку, - заметила Дженни.

- Согласен.

- Средства, необходимые для совершенствования и реализации программы, как она описана в статье... Ну, они просто огромны...

- Эту программу могла бы профинансировать частная корпорация, - вставил Пол. - Например, такая крупная как АТиТ.

- Нет, - не согласился Сэм. - В этом случае слишком много работников и исследователей, которые могли бы знать о программе. Произошла бы утечка информации, которая неизбежно просочилась бы в печать, и они никогда бы не дотянули до этой стадии без крупного скандала.

- Один состоятельный человек мог бы предоставить Салсбери все необходимое, - сказала Дженни, - кто-нибудь, вроде Онассиса или Хагга.

Нежно поглаживая бороду, Сэм сказал:

- Весьма возможно. Но мне кажется, все мы избегаем наиболее логичного объяснения.

- Что Салсбери работает на правительство США, - напряженно произнес Пол.

- Совершенно верно, - согласился Сэм. - И если он действительно работает на правительство, или на ЦРУ, или на военных, тогда нам конец. Не только нам троим и Рай, но и всей этой проклятой стране.

Пол подошел к окну, стер с части стекла выступившую влагу, посмотрел на гнущиеся под натиском ветра деревья, серые струи дождя.

- Полагаешь, то, что творится здесь, происходит по всей стране?

- Нет, - ответил Сэм. - Если бы программа была задействована в полном объеме, Салсбери не сидел бы в затерянном в глухих лесах городишке. Он располагался бы на командном пункте в Вашингтоне или где-нибудь в другом месте, где-нибудь еще.

- Выходит, что это проба, так сказать, полевые испытания?

- Возможно. Пожалуй, это хороший знак, - сказал Сэм. - Правительство проводило бы полевые испытания там, где уже существует режим строгой секретности. Скорее всего, на военно-морской или на военно-воздушной базе, а не здесь.

Среди грозовых туч блеснула молния, и на мгновение Полу почудилось, что капли на оконном стекле сложились в изображения лиц Энни и Марка.

Внезапно Полу пришла мысль, что его жена и сын, умершие в результате несхожих причин, были убиты одной и той же силой. Технологией. Наукой. Энни попала в госпиталь с обыкновенным аппендицитом. О срочной операции не было и речи. Анестезиолог предложил ей новейшее-только-что-появившееся-са-мое-революпионное-о-лучшем-нечего-мечтать обезболивающее, отличавшееся от прежнего эфира и гораздо более удобное в применении (более удобное для анестезиолога), чем пентатол. Однако после операции Энни не пришла в сознание. Вместо этого она впала в кому. Оказалось, что у нее возникла аллергическая реакция на это новейшее-только-что-появившееся-самое-рево-люционное-о-лучшем-нечего-мечтать средство, и оно разрушило большую часть ее печени. К счастью, сообщили ему доктора, печень - это орган, обладающий способностью к самовосстановлению. Заверили, что если поместят ее в палату интенсивной терапии и подключат приборы, поддерживающие жизнедеятельность организма, то печень день ото дня будет восстанавливаться, и больная поправится. Энни в течение пяти недель подвергалась интенсивной терапии. Затем доктора вложили все данные лечения в медицинский компьютер, и тот выдал им, что она окрепла настолько, что может быть переведена из палаты интенсивной терапии в обыкновенную. Одиннадцать недель спустя тот же компьютер показал, что она достаточно окрепла и может отправляться домой. Энни, между тем, оставалась слабой и апатичной, но также согласилась, что компьютер прав. Через две недели после возвращения домой в ее состоянии наступило резкое ухудшение, и через сорок восемь часов она умерла. Иногда ему казалось, что, будь он врачом, а не ветеринаром, он мог бы ее спасти. Но все его самобичевание представляло собой бессмысленный мазохизм. Единственное, что он мог потребовать, так это то, чтобы наркоз давали, применяя эфир или пентатол, средства, известные как безопасные и прошедшие испытания десятилетиями. Он мог бы посоветовать врачам засунуть их компьютер им в задницу, но этого он тоже не сделал. Он верил в технологию, потому что это была Технология, потому что предложенное было новым. Американцы воспитаны на уважении, на поклонении всему новому и прогрессивному и гораздо чаще, чем хотели бы признаться, умирают во имя того, что блестит и сверкает.

После смерти Энни Пол с подозрением начал относиться к Технологии, к каждой новой диковинке, которой наука радовала человечество. Он читал работы Пола Эрлиха, труды других реформаторов, звавших повернуть "обратно к земле". Постепенно он приходил к мысли, что поездки на Черную речку могли стать началом серьезной программы освобождения его детей от пут города, от ежедневно нарастающих опасностей, создаваемых наукой и технологией, процветавшими в городах. Эти поездки стали для них обучением, привыканием к жизни, которую они могли прожить в гармонии с природой.

Однако сторонники движения "обратно к земле" были одержимы несбыточной мечтой. Теперь он видел это со всей отчетливостью. Они пытались бежать от Технологии, но та продвигалась вперед гораздо быстрее их. На земле не осталось места, где можно было бы укрыться от нее. Город с его наукой и технологией оказывал необратимое воздействие на образ жизни людей, изменяя его, потрясая даже самые отдаленные поселения, затерянные в лесах и горах.

Более того, игнорирование достижений науки и технологии грозило не менее неприятными последствиями. Его собственное невежество в вопросах анестезиологии и переоценка надежности медицинского компьютера стоили его жене жизни. Неосведомленность в средствах рекламного воздействия на подсознание, незнание достижений в этой области, если смотреть шире, стоили жизни Марку. Единственный способ выжить в семидесятых годах двадцатого века и в последующие десятилетия состоял в том, чтобы окунуться в быстро развивающееся супер-технологическое общество, плыть вместе с ним, учиться у него и изучать его, насколько возможно, чтобы затем быть с ним на равных в случае любой конфронтации.

Пол отвернулся от окна.

- Мы не можем ехать в Бексфорд и обращаться в федеральную полицию. Если наше собственное правительство стоит за Салсбери, если наши лидеры намерены поработить нас, нам никогда не победить. Но если правительство не стоит за ним, если оно понятия не имеет о достигнутых результатах, то, в таком случае, мы и не должны предоставить ему возможность узнать о них. Потому что, как только военные пронюхают об открытии Салсбери, они тотчас же завладеют им, а в военных кругах некоторые были бы не прочь применить программы воздействия на подсознание против всех нас.

Бросив взгляд на шкафы с книгами о нацизме, тоталитаризме, психологии толпы, памятуя о стремлении людей к власти, Сэм с грустью сказал:

- Ты прав. Кроме того, я подумал насчет неполадок с междугородной телефонной связью. Пол догадался, что имел в виду Сэм.

- Салсбери контролирует телефонный коммутатор.

- Раз он сделал это, - сказал Сэм, - то наверняка принял и другие меры предосторожности. Вероятно, блокировал дороги и все другие выходы из города. Нам не удастся добраться до Бексфорда и сообщить в федеральную полицию, даже если бы мы все еще собирались сделать это.

- Мы в ловушке, - тихо проговорила Дженни.

- Пока, - согласился Пол, - но на самом деле, это не имеет значения. Мы уже решили, что бежать из города нет смысла. Но если Салсбери не работает на правительство, если за ним стоит какая-нибудь корпорация или один-единственный богатый человек, тогда у нас есть шанс остановить его здесь, на Черной речке.

- Остановить его... - Сэм задумчиво посмотрел на Дженни. - Ты понимаешь, что говоришь? Нам нужно добраться до него, допросить, а затем прикончить. Смерть - вот единственное, что может остановить такого, как он. Нам также придется выяснить имена его сообщников и уничтожить всех, кто знает, как приготовить препарат и как создана программа воздействия на подсознание... - он поднял глаза. - Их может быть два, три, четыре или дюжина человек.

- Среди нас нет убийц, - произнесла Дженни.

- Каждый человек - потенциальный убийца, - заметил Пол. - Когда речь заходит о собственном выживании, человек способен на все, что угодно. А здесь, будь я проклят, именно такая ситуация.

- Мне приходилось убивать на войне, - сказал Сэм.

- Мне тоже, - сказал Пол, - хотя война была иной. Однако действия те же.

- Это совсем другое дело, - проговорила Дженни.

- То есть?

- То была война, - сказала она.

- Это тоже война, - возразил Пол.

Дженни посмотрела на руки Пола, как бы представляя себе их сжимающими нож или автомат или же сомкнувшимися на горле врага.

Догадываясь о мыслях Дженни, Пол поднял руки к лицу и некоторое время также разглядывал их. Бывало, споласкивая руки перед обедом или после осмотра больного животного, Пол мысленно возвращался назад, к годам войны в юго-восточной Азии. Он снова слышал канонаду и видел кровь. В эти моменты, когда воспоминания наплывали почти с физической реальностью, он удивлялся и поражался, что те же самые руки были привычны и к обыденным, повседневным делам, и к чудовищным актам; что они могли лечить и наносить раны, ласкать и убивать и при этом после всего содеянного оставаться все теми же, без каких-либо изменений. "Условная мораль, - подумал он, - воистину и благословение, и, одновременно, проклятие человечества. Проклятие, потому что, когда закон природы и, в особенности, собственная натура толкают человека к необходимости ранить или убить другого человека ради спасения собственной жизни или жизни членов своей семьи, его начинают мучить, раскаяние и угрызения совести даже в том случае, если насилие оказывается вынужденным и совершенно неизбежным.

Кроме того, напомнил себе Пол, мы живем в 1970 году. Век науки и технологии. Время, когда человек зачастую обязан действовать с последовательностью и бесчувственностью машины. На благо это или во вред, но в нынешние времена человечность все менее и менее присуща цивилизованному человеку, фактически почти отсутствует. Гораздо чаще человечность отличает тех людей, которые вряд ли переживут грядущие потрясения".

Опуская руки. Пол проговорил:

- Совсем как в классическом варианте паранойи, мы выступаем против них. Беда только в том, что происходящее не вымысел, не иллюзия, а подлинная реальность.

Дженни, судя по всему, смирилась с необходимостью убийства столь же быстро, как Пол признал тот факт, что совершить его, возможно, придется именно ему. До этого момента у Дженни, как и у большинства людей, разве что за исключением самых мягкосердечных, в моменты отчаяния и крайнего разочарования не раз возникало мгновенное желание убить обидчика. Но она не считала убийство средством решения всех проблем. В то же время не могла и не признать возможности возникновения таких ситуаций, когда убийство являлось наиболее приемлемой реакцией на возникшую угрозу. Несмотря на то, что она выросла и воспитывалась в защищенном и безопасном окружении, о чем она говорила в понедельник, Дженни была способна воспринимать даже самую нелицеприятную правду. "Может быть, - подумал Пол, - страдания, перенесенные ею из-за мужа, сделали ее более сильной, стойкой и закаленной, чем она сама представляет".

Дженни сказала:

- Если нам придется прибегнуть к убийству, чтобы остановить всю эту чертовщину... Остается еще много неясного. Чтобы остановить Салсбери, нам нужно разузнать о нем побольше, но как это сделать? У него сотни телохранителей. Если пожелает, он превратит любого из жителей города в убийцу, который расправится с нами. Неужели мы так и будем сидеть здесь, теряя время и ожидая, пока он сам заглянет к нам поболтать?

Поставив увесистый том с обзорами на прежнее место в шкафу, Сэм пробормотал:

- Погоди-ка минуточку... Допустим... Он глядел на Пола и Дженни, лицо его пылало от возбуждения. Все трое напряглись, словно закрученные пружины часового механизма. Но сейчас в лице Сэма, напоминавшем добродушного Санта-Клауса, светилось радостное волнение.

- Когда Салсбери заметил Рай в дверях кухни у Торпа, что, по-вашему, он предпринял первым делом?

- Попытался схватить ее? - высказала предположение Дженни.

- Неверно!

- Приказал Бобу прикончить ее, - с горечью произнес Пол.

- Вовсе нет. Вспомни, он считал, что она одна из его.., зомби.

Затаив дыхание, Дженни проговорила:

- Он попытался воздействовать на нее кодовой фразой, как рассказывается в его статье. Он попытался "открыть" ее и установить свой контроль, прежде чем она смогла бы убежать. Поэтому... Рай слышала кодовую фразу!

- И если она ее вспомнит, - добавил Сэм, - тогда уже мы получим возможность контролировать каждого жителя Черной речки. Он уже не сможет натравить их на нас. У него уже не будет сотни телохранителей, за спинами которых можно спрятаться. Ситуация изменится: против нас будут не они. Против нас будет только он.

Глава 6

3.15 дня.

Доктор Уолтер Трутмен вошел в кабинет шефа полиции. В правой руке он держал небольшой чемоданчик из черной кожи, в левой - плитку лимонного шоколада. Внешний вид его свидетельствовал о довольстве окружающим миром и самим собой.

- Ты хотел меня видеть. Боб?

Прежде чем Торп успел ответить, от окна отделился Салсбери и произнес:

- Я "ключ".

- Я "замок".

- В комнате в конце холла ждет Бадди Пеллинери, - произнес Салсбери. - Ты знаешь его, верно?

- Бадди? - переспросил Трутмен, сморщив полное лицо. - Разумеется, я его знаю.

- Я ему сказал, что у нас есть опасения, что он подцепил опасную инфекцию и что мы собираемся сделать ему вакцинацию, чтобы предотвратить заболевание. Как тебе известно, он не слишком хорошо в этом разбирается. Он поверил мне. Он ждет тебя.