Позднее я часто жалел, что не остался в вечности под покрывалом тишины.
от времени проскальзывали события и образы, не узнаваемые мной. Иногда я
думал, что я снова ребенок, пойманный в ловушку, борющийся за каждый
глоток воздуха, должно быть, я вспоминал о тех временах, когда меня
приучали к обычному марсианскому воздуху после пребывания в родильной
клинике. В то же время я был уверен, что мне не удалось спасти жизнь
ребенка; что мои неуклюжие пальцы не справились с подключением воздушного
баллона или что я потерял сознание прежде, чем смог открыть клапан. Если
это так, то я не хотел возвращаться к своему бесчестью.
освещенной комнате, окруженный букетами песчаных цветов в закрытых вазах,
около каждой из них лежала маленькая белая карточка. Первой вещью, которую
я увидел, очнувшись от лихорадочного сна, была одна из них. На ней была
надпись: "Рэю с искренним восхищением! Иета".
медсестры, она улыбнулась и спросила, как я себя чувствую. Потом она
осмотрела приборы, подключенные к моим запястьям и вискам тонкими
проводами, и сказала, что теперь я очень скоро поправлюсь.
из того, что я хотел узнать. Я лежал беспомощный, пока снова не заснул.
которого я мог получить информацию, был Лугас - он сильно изменился. Из
его облика исчезли черты центаврианской жестокости, теперь он был одет
небрежно и позволил своим волосам быть длиннее, чем положено
центаврианским офицерам. Тем не менее Лугас чувствовал себя неловко, так
как то, что поддерживало его в напряжении, исчезло.
его, как покушавшегося на убийство, и промедведианские настроения стали
заметно ослабевать по всей Старой Системе, а не только на Марсе. Найзем и
его подруга? О, по-видимому, промедведианская организация, в которой они
работали, стремительно обанкротилась. Вероятно, они получили отставку, и я
не знаю, что стало с ними. Они не сделали ничего противозаконного,
конечно, так что... Хоуск? Бог с ним! Они сказали мне, что Иета не сможет
прийти сюда, пока ты не поправишься. Я думаю, она очень хочет этого.
Сейчас у нее жаркий спор с дядей о пути развития несчастного ребенка. И
знаешь, мне кажется, что она права. Иета высказала ему свое мнение о
завоевании общественных симпатий посредством выставления его в роли
рассерженного прадеда...
нем. Ее шеф, доктор Снелл, кажется, имеет трудный характер. По-видимому,
марсианская часть персонала заставила доктора вернуть Хоуска его коллегам
и позволить им уйти. Таким образом, сейчас назревает межзвездный
дипломатический кризис. Но, я думаю, это скоро пройдет. Иета, кстати,
взяла с собой ребенка, заявив, что будет лучше смотреть за ним, чем Тодер,
и, конечно же, она была права. Один из законов родильных клиник говорит...
того, что Хоуск насмехался над марсианами. Я никогда не мог вообразить,
как много значит Храм для тебя и твоих сородичей. Очевидно, Храм - святыня
для марсиан, поэтому они не могли оскорбить его приземленными
исследованиями. Это своего рода прекрасная сказка, не так ли? Подобно,
как, черт побери, его звали, Санта Клаусу и его северному оленю! Я почти
проникся вашими чувствами, в эти дни...
Старой Системе окончательно. Я не могу снова вернуться к своей работе, а
это было моей жизнью. Медведиане не хотят допускать меня к себе, так как
отлично знают, что я не был их агентом, даже если центавриане так думали.
Я персона "нон грата" на любой человеческой планете, кроме Старой Системы,
так же как и ты, между прочим.
представляешь, я не ступал на Землю тридцать два года! И все же я считаю,
это не большая жертва, если мы сможем воспитать этого ребенка и его детей,
пренебрегая такими ярлыками, как центавриане, медведиане, земляне или
марсиане...
правильно!
в душе я не мог с ним согласиться. Да, были корабли земного сектора, такие
же хорошие, как и центаврианские, и медведианские, - я мог работать на
земных линиях и все еще летать в космос. Но планетами, на которые мне
разрешена посадка, были только Земля и Марс. В других мирах мне будет
отказано в посадке. Какая польза от такой жизни? Итак, моя карьера
закончена.
подобное жизни моего отца? Мои глаза блуждали по маленьким карточкам на
букетах цветов: может, что-нибудь подскажет выход. Очень много людей
знало, что я сделал, в той версии, которая была распространена, конечно. О
некоторых из них я никогда не слышал, от других я никогда не ждал
неприятностей. Гэс Квизон, например.
был моим единственным отцом. После всего случившегося он понял, что не
всегда может правильно понять суть обстоятельств. Все человечество
признает это.
почувствовал мою обиду и в молчании сидел у кровати, словно удивленный
оказанным ему приемом.
заговорить первым:
из-за этих дел ни ты, ни он, ни любой другой из его экипажа не сможет...
рукой по своим глазам. - Я много думал здесь и согласился с Иетой в том,
что люди обращаются с живым человеческим ребенком, как с игрушкой.
ты марсианин?
тем, что я есть!
на свет. Формы марсианского общества были запланированы. То, чем ты
гордишься, - честь, традиции, образ поведения - не были случайными, а
явились результатом претворения в жизнь грандиозного плана развития.
вашего плана, а остальные? - я сделал гримасу. - Медведиане? Я думаю, они
в целом хорошие люди, но Дживес - медведианин, и он оказался способным
закрыть кран кислородного баллона ребенка, и знание того, что центавриане
страстно желали его заполучить, не является оправданием. Земляне? Питер и
Лилит - земляне, и они были готовы похитить ребенка и увезти его отсюда.
Центавриане дурно пахнут давно. Да и... сами марсиане, которые готовы
позволить своим внучкам...
марсианской приверженности к секретности, хотя я мог рассчитывать на
общественные симпатии и натолкнуться на твое решение этой проблемы. Я
признаю твое обвинение. И приведу в свою очередь обвинения против тебя. Не
вел ли ты, случайно, беспечную, безнравственную жизнь на медведианских
планетах? Не пользовался ли ты расположением множества девушек, называя их
грубыми именами? Силена - взрослая женщина с телом ребенка, сознательно
посвященная в план, результаты которого она никогда не увидит. Если бы я
не верил в план и знал, каким образом все повернется, ты думаешь, я
позволил бы ей участвовать в этом?
реальность реликвий из Старого Храма, ты в вспышке проницательности,
сказал, что марсиане сознательно приняли эту благородную ложь,
замечательный миф, который каждый человек на Марсе считает правдивым на
символическом уровне. Ты сказал, что твои марсианские предки были готовы
умереть за миллиарды миль от дома ради детей их детей. Сможешь ли ты
высмеять того, кто делает то же самое, но другим путем? И как из-за этого
нарушаются твои ограниченные двойственные марсианские нормы?
затем продолжил:
судьбе? Ты допускаешь, что каждое поколение выбирает собственные пути и
готово к тому, что следующее поколение исправит их. Хорошо, то же самое
можно сказать и об этике, которая отражает идею. Я не хочу этого делать. Я
хотел бы быть достаточно примитивным, чтобы принять какое-нибудь
догматическое откровение и молчать. Мы рисуем график прогресса в
координатах количества звездных кораблей и числа психических больных и
притворяемся, что мы не ограничены циклом, который повторяется и
повторяется и тащит нас, беспомощных, вверх и вниз вечно. В самом худшем
случае этой разновидности лабиринта мы можем иметь путь наружу и, конечно,