Чтение 27–й страницы книги ~Время для мятежника~

Трой пошел по травянистой обочине. После очередного подъема ему открылся
вид на тесовые крыши среди деревьев. Тайсонс Корнере. Деревню окружали
поля окрестных ферм, а прямо впереди рядом с дорогой стояло ветхое
строение.

Даже и не строение - это слишком громкое слово.

Скорее, хижина. Такие жалкие жилища он раньше видел во время каникул
только глубоко в лесных дебрях вокруг Миссисипи. Грубые сооружения из
некрашеного леса, покоробленного дождями и солнцем. Точь-в-точь такая. В
щель между досками можно было руку просунуть. Дверь открывалась прямо в
слежавшуюся дворовую грязь. Половину хижины затенял старый дуб, а под
дубом сидел старик, молча наблюдая за Троем. Черная кожа изрезана
морщинами, а на голове оставалась пара пучков седых волос. Старик был одет
в какие-то древние заплаты. Трой кивнул ему, подошел, но старик не
шевельнулся.

- Привет, - сказал Трой.

Старик покачал головой:

- Пока, а не привет. Ты еще до заката помрешь.

Трой улыбнулся, пытаясь обратить слова в шутку:

- Ладно тебе, старик, еще накликаешь.

- Чего там кликать. Ты где сумки спер?

- Они мои.

- Плохо врешь, даже я не поверю. Такие сумки бывают у белых, а у
ниггеров не бывают. Первый встречный белый сперва тебя пристрелит, а потом
только спросит, где спер. Ты с Севера или как?

- С Севера.

- По говору вроде так. Так вот, парень, у нас тут Юг.

- В дом не позовешь? Похоже, мне тут надо кое-чему обучиться.

- Это уж точно! - старик рассмеялся кудахчущим смехом. - Я глазам
своим не поверил, когда ты вот так чапал по дороге. Мистур Янки, тебе
много чего надо понять. Ты не на Севере, и здесь ты всего лишь раб.

Эта спокойная констатация факта резанула Троя сильнее, чем угроза или
оскорбление. Как-то вдруг остро пришло осознание, что негры сейчас в
рабстве и что рабство узаконено. Этот вот всю свою жизнь провел в рабстве.
Стала ясна одна простая вещь: либо Трой научится вести себя так, как этот
старик, либо может считать себя мертвым.

Он чуть не упустил шанс. С дороги, откуда он пришел, послышались
голоса и стук копыт.

- Залазь! - прошипел старик. - Залазь, или ты уже покойник!

Трой не стал спорить. Он кувыркнулся в открытую дверь, подкатившись
под стену. Стук копыт приблизился, а потом раздался голос:

- Эй, дядя, ты давно здесь сидишь?

- С рассвета, сар. Как рассвело, капитан, так я здесь.

- А ну-ка расскажи, что ты здесь видел. Да говори правду, а то я
спущу твою черную шкуру!

- Что видел, капитан? Да ничего, сар. Вороны только летают.

- Вороны, говоришь? А настоящую черную ворону не видел? Ниггера в
чудных ботинках с крадеными сумками?

- Как изволите говорить, сар? Нет, сар, не видел. Тут никто не
проходил, сар, могу поклясться, капитан!

- Я вам говорил, Лютер, что этой дорогой он не пойдет, - сказал
другой голос.

- Вы называете моего мальчика лжецом?

- Если бы я считал, что он лжет, меня бы здесь не было, правда? Я
только считаю, что этот хмырь наврал мальчику, чтобы сбить нас со следа. Я
думаю, как только мальчик скрылся из виду, он рванул в другую сторону. Вы
посмотрите на той дороге, по которой мы приехали, а я сообщу в Корнере.
Тогда ему далеко не уйти. Спорить могу, что за этого ниггера и награда
назначена.

Копыта отстучали прочь, но Трой не шевелился. Он вжался в стену, не
обращая внимания на цепочки муравьев, переползавших со стены на него и
обратно. Им овладел страх, которого он не испытывал еще никогда в жизни.
Даже тогда, когда оказался отрезанным от своей роты на территории
противника.

Он и сейчас был на территории противника. В своей собственной стране
- но она не была его страной. Еще не была. Он знал историю по книгам, а
сейчас начинал чувствовать ее собственной шкурой и понимать по крайней
мере одну из причин Гражданской войны; и чувствовать, что значила победа,
купленная столь дорогой ценой. Трой глянул вниз и увидел, что у него
трясутся пальцы. Со злостью сжав их в кулак, он вмазал по стене. Рано еще
сдаваться.

Старик, кряхтя, разогнулся, устроился на пороге и глубоко вздохнул.
Он сидел спиной к Трою.

- Ты спас мне жизнь, - сказал Трой. - А я даже не знаю, как тебя
зовут.

- И не надо. Когда тебя поймают, ты не скажешь.

- Как мне от них удрать? И куда податься?

- Откуда приперся, туда и иди, скатертью дорога. Вылазь на задворки
да спрячься в кустах за хижиной. Туда они не полезут. Когда стемнеет -
вылезешь.

- А куда потом? Ты же слышал, они поднимут на ноги всю округу. Как я
выберусь?

Старик презрительно хрюкнул:

- Если будешь таким дураком, то никак. Тебя поймают, выпорют и
вздернут, но сначала ты им про меня расскажешь. Я с тобой влип, парень,
понял? Влип!

Он что-то проворчал себе под нос, покачиваясь на пороге, и принял
решение.

- Выйдешь оттуда и пойдешь, куда я скажу. Я свяжусь с Дорогой, и
пусть они с тобой возятся. А теперь пошел вон.

Под кустами было жарко. Раскаленный воздух не шевелился, мухи терзали
немилосердно. Трой заставил себя вздремнуть, но мухи заползали в нос и в
рот. Он их выплевывал, отмахивался. Безуспешно. По дороге иногда проходили
люди, слышался скрип тележных колес. К сумеркам у Троя раскалывалась
голова от гудящей боли. Шевелиться он не решался. Раздался звук медленных
шагов, и он вжался в кусты. Скрипнула дверь хижины, и послышался шепот:

- Тут тебе миска с водой. Не хапай, пока я не уйду.

Вода была теплая и вонючая, но Трою она показалась самой вкусной на
свете. Он заставил себя растянуть ее как можно дольше.

Когда стемнело, воздух чуть-чуть остыл, но главное - исчезли мухи.
Удовольствие было недолгим, мух сменили наглые и звенящие комары.
Казалось, прошли часы, пока снова хлопнула дверь и раздались шаги старика.
Он куда-то прошлепал между деревьями и спустя целую вечность возвратился.

- Эй, ты! Давай вокруг дома. Там тебя встретит мальчишка.

Между облаками плыла бледная луна, и в ее свете можно было разглядеть
две фигуры. Старик махнул ему рукой:

- Вот этот парень. Он боится, но он тебе поможет. И ты ему помоги.
Мамаша у него болеет, надо лекарство. У тебя доллар есть? Должен быть, при
таких-то шмотках.

- Конечно! Рад буду заплатить. Если я могу тебя еще чем-то
отблагодарить, буду счастлив...

- Заткнись. Ничего не надо. Иди в сарай, в который он тебя поведет. И
никогда не возвращайся.

Трой прошептал какие-то слова признательности в спину уходящему, но
тот не обернулся. Он был беден, но горд. Трой пожалел, что предложил
деньги. В его руке оказалась маленькая теплая ручка, и он улыбнулся
мальчику.

- Мы достанем лекарство для твоей мамы. И не только. Пошли.

Босые ножки ребенка шли уверенно, и Трой поспешил за ним, безуспешно
стараясь не шуметь. Они шли явно каким-то кружным путем, удаляясь от
главной дороги, через пахнущий смолой сосновый лес. Шли довольно долго,
потом мальчик остановился. Молча и бесшумно он свернул к прогалине в чаще
леса. Колеи дороги остались рядом, и лужи поблескивали в лунном свете.
Облака рассеялись, ночное небо усыпали звезды. Дорога стала западней.

Мальчик потянул его за рукав, пригнул и прошептал прямо в ухо:

- Оставайся здесь и не шевелись.

Трой не успел ничего ответить, а мальчик уже исчез, скользнув как
тень через дорогу. Его долго не было. Трой подумал, не достать ли из сумки
пистолет, но решил, что пока не стоит. Выстрел в такую тихую ночь поднимет
на ноги всю округу, а всех, кто на него пойдет, ему не перестрелять.
Оставалось только ждать. Когда мальчик коснулся его руки, он вздрогнул.

- Там люди. Пойдем. - Он потянул Троя за рукав.

Стремглав перебежав дорогу, они скрылись в кустах за обочиной. На
фоне неба виднелись очертания дома, в окнах мелькал свет. Обогнув дом, они
нырнули в кукурузу, отметившую их путь шелестом. Из темноты выступил
темный массив сарая. Мальчик открыл дверь. Она слегка скрипнула.

- Прячься! - прошептал мальчик. - Эй! Деньги для мамы.

Трой зачерпнул горсть монет, куда больше доллара, и сунул в руку
мальчишки. Пальчики сжались, и мальчик исчез. Только скрипнула,
закрываясь, дверь. Трой ощупью добрался до стены, спотыкаясь и цепляя
сумками невидимые предметы. Он сбросил сумки, нащупал что-то вроде
сеновала и рухнул.

Он в безопасности - надолго ли? Старик был сердит и говорил что-то
непонятное. Насчет какой-то дороги. Трой не знал, что это могло значить.

Рядом с сараем раздались уверенные шаги, и дверь громко заскрипела.
Мелькнул свет. Хлопнула дверь. Прозвучал мужской голос:

- Выходи вперед. На свет.

Выбирать не приходилось. Выпустив сумки, Трой обошел сеновал.
Заморгал, ослепленный светом керосиновой лампы. Взглянул на говорившего.
Это был человек с пистолетом.

Белый.