Чтение 27–й страницы книги ~Гражданин Галактики~

– Я бы не рекомендовал вам вносить его в состав команды.

– Чего ради? Он здоров так же, как мы с вами.

– Конечно. Но тут есть определенный риск.

– В чем?

– Я беседовал с ним, находящимся в легком трансе. Это было утром. Полковник, была ли у вас когда-нибудь собака?

– Нет. Во всяком случае с тех пор, как я здесь.

– Очень полезное лабораторное животное, многие ее характеристики совпадают с человеческими. Но если возьмете щенка и будете бить его, дразнить и унижать – он превратится в злобного хищника. Возьмите щенка из того же помета, его единокровного брата, ласкайте его, говорите с ним, укладывайте спать рядом с собой, учите его – и он станет счастливым, послушным домашним животным. Возьмите еще одного из того же помета, ласкайте его по четным дням и бейте по нечетным. Он будет настолько растерян, что не сможет существовать ни в той, ни в другой роли; он уже не может вести себя как дикое животное, и он не будет понимать, чего вы от него хотите, как от домашнего. И очень скоро он перестанет есть, спать, он не сможет контролировать свои функции, будет дрожать и бояться каждого движения.

– Х-м-м… часто ли вы проводите такие эксперименты?

– Я никогда не проводил их. Но их описания в литературе… и случай с этим молодым человеком заставляет вспомнить их. В годы своего становления он пережил целый ряд травматических воздействий, последнее из которых случилось с ним лишь вчера. Он подавлен и растерян. Как та собака, он может огрызнуться и укусить в любое время. Он не готов еще к одному стрессу; он должен находиться в условиях, где к нему можно применять психотерапию.

– Фу!

Офицер психологической службы пожал плечами.

– Прошу прощения, доктор, – продолжил полковник Брисби. – При всем уважении к вашим знаниям, я знаю об этом случае несколько больше. Последние пару лет этот парень был во вполне приличном окружении. – Брисби припомнил прощание, свидетелем которого ему довелось быть. – А до этого он находился на попечении полковника Ричарда Баслима. Вы слышали о нем?

– Я знаю, какой репутацией он пользовался.

– И если есть нечто, за что я могу ручаться судьбой своего корабля, – так это то, что полковник Баслим никогда не причинил мальчику ни малейшего зла. Он был одним из самых сильных, здоровых духом и гуманных людей, когда-либо носивших форму. Вы говорите о своих собаках; я же помню полковника Ричарда Баслима. Итак… вы по-прежнему советуете мне не зачислять его?

Психолог медлил с ответом.

– Итак? – повторил Брисби.

– Отнесись к этому спокойно, Криш, – прервал их майор Стейн, – но у меня другая точка зрения.

– Мне нужен прямой и конкретный ответ, – сказал Брисби, – после чего я смогу принять решение.

– Возможно, я мог бы изложить свое мнение следующим образом, – медленно сказал доктор Кришнамурти. – Серьезных оснований для отказа в зачислении не существует.

– Почему?

– Чувствуется, что вы хотите зачислить мальчика. И если он попадет в беду, я предпочту оказать ему медицинскую помощь, а не настаивать на своем мнении. Ему и так уже досталось.

Полковник Брисби хлопнул его по плечу.

– Ты хороший парень, Криш! Это все, джентльмены.

Торби провел трудную ночь. Мастер-оружейник разместил его в помещении старших офицеров и хорошо отнесся к нему, но Торби встревожила та подчеркнутая вежливость, с которой все окружающие отводили глаза от яркой униформы «Сису». Еще недавно он был горд, что имеет право носить этот мундир, а теперь с грустью понял, что каждое одеяние имеет и двойное значение. Ночью, прислушиваясь к храпу и сопению вокруг себя – чужие, фраки – он мечтал вернуться обратно к Людям, где его знали и понимали.

Ворочаясь на жесткой койке, он думал, кому она могла принадлежать.

К нему приходили мысли о том, кто бы мог занять ту дыру, которую он по-прежнему называл «домом». Починили ли дверь? Сохраняются ли там та же чистота и уют, которые так любил папа? Что они сделали с протезом папы?

Засыпая, он видел перед собой и папу, и «Сису», и видения мешались друг с другом. Наконец, когда перед ним проплыли обезглавленная Бабушка и летящий на них пират, папа прошептал:

«Больше не будет плохих снов, Торби. Больше никогда, сынок. Будут только счастливые сны».

Он заснул мирно и счастливо, но проснулся в этом ужасном месте, наполненном болтовней фраки. Завтрак был довольно приличным, но не имеющим ничего общего с высокими стандартами «Сису»; впрочем, может быть, он не был голоден.

После завтрака, когда ему было бесцеремонно приказано переодеться, он стал постепенно ощущать свое бедственное положение. Впервые он ощутил, насколько небрежно медики могут обращаться с человеческой плотью – он терпеть не мог, когда его тыкают и мнут.

И когда Командующий послал за Торби, тот уже не испытывал радости при мысли, что увидит человека, который знал папу. В этой комнате он в последний раз пожелал Отцу удачи, и воспоминания причиняли ему боль.

Торби бесстрастно слушал, что ему объяснял Брисби. Немного он пришел в себя, когда понял, что ему будет присвоен статус – не очень высокий, догадался он. Но тем не менее. У фраки тоже существовало это понятие, но ему не приходило в голову, что оно может иметь значение еще для кого-то, кроме самих фраки.

– Вообще-то он тебе не полагается, – заключил полковник Брисби, – но так будет проще сделать то, чего полковник Баслим хотел от меня, то есть найти твою семью. И ты будешь доволен, не так ли?

Торби едва не выпалил, что он знает, где его Семья. Но он знал, о чем вел речь полковник: о его собственном клане, существование которого он никогда не мог себе представить. Неужели у него в самом деле где-то есть кровные родственники?

– Надеюсь, – медленно ответил он. – Не знаю.

– М-м-м… – Полковник Брисби попытался представить себе, каково быть в роли картины, к которой никак не удается подобрать рамку. – Полковник Баслим очень хотел, чтобы я нашел твою семью. И мне будет легче заняться этим, если ты будешь одним из нас. Ясно? Стражником третьего класса, тридцать кредитов в месяц, еды вдоволь, а спать сколько получится. И слава. В общем немного.

Торби поднял глаза.

– Это та же Сем… та служба, где был мой папа… вы называете его полковник Баслим? Так ли это?

– Да. Ему было больше лет, чем тебе, но он служил именно здесь. Я вижу, ты начал произносить слово «семья». И мы считаем службу одной большой семьей. Полковник Баслим был одним из самых уважаемых ее членов.

– Тогда я хочу вступить в ее ряды.

– Быть зачисленным.

– Да, сэр.

ГЛАВА 16

Фраки были не так плохи, если познакомиться с ними поближе.

У них был свой тайный язык, хотя они думали, что говорят на Интерлингве. Слушая их, Торби обогатил свой словарь несколькими дюжинами глаголов и двумя сотнями существительных. Он понял, что к тем световым годам, что он провел с торговцами, относятся с уважением, хотя здесь считали Людей несколько странными. Он не спорил: фраки в этом не разбирались.

Поднявшись с Гекаты, крейсер Гегемонии «Гидра» проложил курс к мирам Рима. Как раз перед прыжком пришла накладная на выдачу ему денежного довольствия; к ней суперкарго «Сису» присовокупил самую лестную оценку одного из восьмидесяти трех членов команды – словно, подумал Торби, он был девушкой, которую предлагали к обмену. Ему причиталась непривычно большая сумма, но Торби не испытывал к ней особого интереса: родись он на корабле, он бы вел себя по-другому. Жизнь среди Людей приучила некогда нищего мальчишку относиться к таким деньгам иначе, чем к подаянию: их может быть больше или меньше; долги надо всегда возвращать.

Он подумал, что бы сказал папа, увидев все эти деньги, и почувствовал себя свободнее, когда узнал, что может хранить их у Казначея.

Вместе с распоряжением пришла и теплая записочка с пожеланием удачи, где бы он ни был, подписанная: «С любовью. Мать». Прочитав ее, Торби сначала приободрился, а потом почувствовал себя еще хуже.

Торби разложил вещи, доставленные «Сису». Теперь он был Стражником и, рассматривая их, испытывал некоторое неудобство. Он выяснил, что Стража не была закрытым сообществом, как Люди. Чтобы стать Стражником, не требовалось никакого чуда, если человек соответствовал предъявляемым требованиям, потому что никто не интересовался, откуда он прибыл и кем был раньше. «Гидра» подбирала себе команду со многих планет: этой цели в Бюро Личного Состава служили компьютеры для проверки. Рядом с собой Торби видел высоких и маленьких, костлявых и мясистых, лысых и волосатых, с признаками мутации и совершенные образцы рода человеческого. Торби был близок к норме, а привычки, вынесенные им из мира Свободных Торговцев, воспринимались как необременительная эксцентричность: таким образом, даже будучи новичком-рекрутом, он ничем не отличался от прочих космолетчиков.

Правда, было все же препятствие, которое несколько отделяло его от остальных: он был новобранцем. Он мог считаться «Стражником третьего класса», но ему еще предстояло доказать свое право на это звание.

Он получил свою койку, место за общим столом, рабочие обязанности, и младший офицер говорил ему, что делать. В его обязанности входила чистка помещения, а по боевому расписанию он должен был быть посыльным у Наводчиков на тот случай, если откажет связь, – это означало, что он должен и кофе носить.

С другой стороны, его оставляли в покое. Он имел право вступать в мужской разговор после того, как высказывались старшие; когда не хватало игроков, его приглашали принять участие в карточной игре и свободно сплетничали при нем; он пользовался привилегией одалживать старшим свитера и носки, если у тех возникала подобная нужда. Трудностей все это для него не представляло – он уже умел быть младшим.

«Гидра» несла патрульную службу, и все разговоры за столом крутились вокруг возможной «охоты». «Гидра» могла набирать скорость с ускорением, превышающим триста единиц; там, где такие купцы, как «Сису», старались, если это возможно, уйти, «Гидра» вступала в бой с пиратами.

Стол, за которым сидел Торби, возглавлял младший офицер, Артиллерист 2-го класса Пибби, известный под кличкой Децибел. Как-то во время обеда, когда вокруг шли дебаты, пойти ли в библиотеку после еды, или посетить стерео в кают-компании, Торби вдруг услышал свое прозвище: «Разве не так, Торговец?»

Торби гордился своей кличкой, но ему не нравилось, когда ее употреблял Пибби, ибо Пибби был напыщен и самодоволен – приветствуя Торби кличкой, он заботливо спрашивал: «Как дела?» – и показывал жестом, как считают деньги. Но Торби не обращал на это внимания.

– Что не так?

– Почему бы тебе не прочистить уши? Ты словно ничего не слышишь, кроме звона и шелеста. Я рассказывал им то, что говорил Оружейнику: чтобы пришибить пирата, мы должны сесть ему на хвост, а не вести себя, как торговцы, слишком трусливые, чтобы драться, и слишком неповоротливые, чтобы убегать.

Торби еле сдержался.

– Кто, – сказал он, – считает, что торговцы боятся вступить в бой?

– Да брось ты! Кто хоть раз слышал, чтобы торговец взорвал пирата?

Пибби говорил искренне: Торговцы предпочитали не распространяться о случаях, когда они уничтожали пиратов. Но Торби вспылил:

– Я слышал об этом.

Торби хотел сказать, что до него доходили рассказы, как торговцы жгли корабли пиратов. Пибби же решил, что Торби хвастается:

– Ах, ты слышал, вон оно как! Ребята, вы только послушайте: наш болтунишка – настоящий герой. Наш малышка ухитрился сжечь пирата. Расскажи нам об этом. Ты ему волосню подпалил? Или подсыпал известку ему в пиво?

– Я пользовался, – сказал Торби, – одноэтапным поисковиком цели Марк XI производства Бетлехем-Антарес, вооруженным боеголовкой в 20 мегатонн плутония. Я рассчитал выстрел по прицельному лучу на сближающихся курсах.

Наступило молчание. Наконец Пибби холодно сказал:

– Где ты это вычитал?

– На ленте расчетов. После того как дело было кончено. Я был старшим наводчиком корабля. Компьютер в командной рубке вышел из строя – так что я знал, что сжег его мой выстрел.

– Значит, он офицер-оружейник. Болтун, кончай трепаться!

Торби пожал плечами.

– Я и был им. Точнее, офицером по контролю за вооружениями. Я никогда не занимался артиллерией специально.

– Скромничаешь, не так ли? Болтать легко, Торговец.

– Тебе об этом лучше знать, Децибел.

Услышав свою кличку, Пибби замолк: Торби не имел права позволять себе такую фамильярность. Прорезался другой голос, весело сказавший: