Бездне, карлица лишь твердила упрямо:
придворных. Они приходили в восторг от его нарочитого варварства и
называли своим ручным дикарем, когда он начинал рассуждать об инженерии
или о повадках свиней или цитировал классиков с ужасающим северным
акцентом. И каждое утро король, проходя по Галерее, отводил тусклые глаза,
а этикет не позволял Гарету заговорить первым.
один день, вышли из арочного портика Галереи в холодный, расплывающийся
дневной свет. Из безлюдного сада со старенькой арфой в руке к ним по
лестнице тихо поднялась Дженни. Пока мужчины были в Королевской Галерее,
она упражнялась в мелодике заклинаний на пустынном скалистом берегу,
наблюдая бег облаков над морем. Был сезон ветров и внезапных бурь. На
севере, наверное, вовсю уже лепил мокрый снег, а здесь теплые солнечные
дни перемежались туманом и хлесткими дождями. Бледная дневная луна шла на
ущерб, причиняя Дженни смутное беспокойство. В саду на фоне глинистых
тонов осенней почвы светло и ярко выделялись костюмы придворных,
сопровождавших Зиерн на прогулку. Донесся нарочито пронзительный голосок
колдуньи, со злобной точностью имитирующий речь гномов.
хлопот осады?
катапульты, бросающие горящую нефть, так что дракону лучше держаться от
них подальше.
принца гордость за своего бывшего друга.
за воротами дворца, где просителям перед встречей с королем придавали
приличный вид, Гарет имел по меньшей мере дюжину преступно дорогих нарядов
для парадного выхода. Сегодня на нем была мантия из пронзительно-зеленого
и желтовато-розового атласа, казавшегося лимонным в зыбком послеполуденном
свете.
крысолов, ждущий, когда королю понадобятся его услуги. Я приехал сюда,
чтобы защитить мои земли и моих людей, которые еще не получили ничего ни
от короля, который мог бы их защитить, ни от меня самого.
придворных рядом с испятнанной желтыми листьями мраморной статуей бога
Кантирита, потом быстро повернул голову.
в сад. Почувствовав, что на нее смотрят, Зиерн обернулась и послала Гарету
воздушный поцелуй. Гарет тут же отвернулся. Вид у него был утомленный,
измученный, и Дженни захотелось спросить, является ли ему еще во снах
Зиерн.
оказавшись в приглушенном тучами убывающем свете дня. Слова он выговаривал
с запинкой, словно с трудом припоминая их значение. - Пожалуйста... не
уходи.
помощь, разве не так?
половину участков. А когда я сложил вместе чертежи разных уровней и
вертикальный план, будь я проклят, если они хоть где-нибудь совпали! Меня
не интересуют секреты вашей чертовой Бездны. Прикажешь играть с драконом в
кошки-мышки в полной темноте, да еще и не имея точного плана?
уставился на свои нервно сплетенные пальцы.
тихо. - План точен, клянусь Камнем, что лежит в Сердце Бездны. Некто из
детей человеческих проник однажды к ее Сердцу, и с той поры мы горько
сожалеем об этом.
бровей.
обычаев - просить помощи у людей. Но я прошу тебя помочь нам. Мы рудокопы
и торговцы, мы никогда не были воинами. День за днем нас выживают из
города. Если падет Цитадель, многие из народа Бездны будут вырезаны вместе
с мятежниками, давшими им не только приют, но и пропитание. Королевские
войска не дадут гномам покинуть Цитадель, если гномы попытаются выбраться,
а попытаются многие, поверь мне. Здесь, в Беле, хлеб стоит все дороже, и
мы либо умрем с голоду, либо нас растопчут толпы из таверн. Очень скоро
нас станет так мало, что мы не сможем восстановить Бездну, даже если нам
суждено снова пройти через ее Врата.
странно бледные на фоне черных разводов его причудливо скроенных рукавов.
серебряное лезвие, голос Зиерн обрезал последние слова старого гнома. Она
взбежала по лестнице из сада - легкая, как миндальный цвет, летящий по
ветру. Ее окаймленная розовым вуаль отлетала назад над растрепавшимися
каштановыми волосами. - Тебе недостаточно того, что ты ежедневно докучаешь
своим присутствием королю, тебе еще надо втянуть в свои интриги этих
бедных людей? Нет, только гномы могут быть настолько вульгарны, чтобы
говорить о делах ближе к вечеру, как будто для этого днем мало времени! -
Надув губки, колдунья выпроваживающе махнула холеной рукой. - А теперь
удались, - добавила она с вызовом. - Иначе я позову стражу.
его морщинистое лицо облаком паутинчато-бледных волос. Зиерн вела себя,
как избалованный раскапризничавшийся ребенок. Но Дженни, стоявшая позади
нее, хорошо видела восторг и высокомерие триумфа, обозначившиеся в каждом
мускуле этой восхитительно стройной спины. Дженни не сомневалась, что
Зиерн позовет стражу.
течение тридцати лет, он повернулся и побрел прочь, подчиняясь приказу
фаворитки. Дженни смотрела, как он ковыляет там, внизу, по серой и
лавандовой мозаике садовой дорожки, провожаемый по пятам бледным хрупким
Бондом Клерлоком, копирующим его походку.
ему.
спину... Вечером я должна ужинать с твоим отцом, но у нас еще есть время
для прогулки по берегу. Дождя ведь не будет, наверное.
заклинание - и тучи забегают, как комнатные собачки перед кормежкой".
Придворных внизу видно не было, всех разогнал порыв ветра, залепивший
аллеи мокрой сорванной с веток листвой. Гарет бросил отчаянный взгляд на
Джона и Дженни, стоявших рядом на террасе: она - в пледах и северной
куртке из овечьей кожи, он - в изукрашенном кремовом и голубом атласе,
школярские очки - на кончике носа.
телохранители. Я не знаю, что там затеяла Зиерн, но сам он что-то
предчувствует. Пойди с ними.
сбежал по лестнице и с чудовищным северным прононсом окликнул Гарета и
Зиерн; ветер вздул его мантию и сделал Джона похожим на огромную орхидею
посреди облетевшего сада...
своим сыном.
спросил меня, почему я не встретился с ним раньше. - Повернувшись,
наследник королевства ударил кулаком по стойке балдахина и скрипнул
зубами, пытаясь сдержать слезы стыда и гнева. - Дженни, да ведь он же все
эти дни попросту не видел меня!
окна, где сидела Дженни, огладил лимонно-белый атлас его придворного
одеяния и мрачно засиял в гладких старинных самоцветах на запястьях.
Волосы Гарета с окрашенными в зеленый цвет кончиками, тщательно завитые
перед аудиенцией, теперь снова развились и свесились вдоль щек - за
исключением какой-нибудь пары локонов. Он нацепил очки, погнутые,
расколотые и совершенно неуместные при столь роскошном одеянии; в линзах
мерцал хлещущий за окном дождь.