полузмея, полуангел... и огненные крылья, ярость которых была невыносима
для его глаз.
бешеный взрыв, подобный тому, что впервые произошел в Альмагорде.
Грибовидное облако висело над Хомадом...
черпали энергию, закрылся навсегда.
видел, как он вспыхнул последний раз, и эта вспышка была каплей,
переполнившей его разум. Сознание покинуло его.
которым клубилась золотая пустота. Он стоял долго, очень долго, глядя на
маску. Он не мог вспомнить, что произошло.
казалось, произошло тысячу лет назад. Он смутно вспомнил фигуры в масках,
которые приближались к нему... Но вот из-за разрушенной стены послышался
шепот, затем голоса, крики торжества. Он услышал вдали бой колоколов. Это
был звон радости...
радости. Вокруг лежал спасенный и счастливый мир, но к Сойеру медленно
приближался человек в маске - и с ним приближалась смерть.
Птицы уже иссякала в дряхлом теле Альпера.
было странно видеть маску Извера, глаза которой не излучали смертоносных
лучей. Вместо них в глазницах моргали маленькие серые глазки Альпера.
Вероятно, он поднял эту маску на поле боя, когда шел сюда...
воздух. - Пути назад нет. Тебе не поможет моя смерть. Мы должны жить... в
Хомаде...
его голоса гулко прокатилось под стеклянными сводами. Что произошло до
этого, Сойер не имел понятия. Но теперь это уже не имело значения.
Осталась одна последняя битва. И в ней никто не мог помочь Сойеру, кроме
него самого.
я проживу? У тебя еще есть время. Ты можешь найти здесь дело и жизнь, ты
женишься. У тебя будет семья. А что я? Как я смогу править...
способен на многие дела, но правление - не твоя стихия.
О, нет!
раздался взрыв смеха. - Но ты умрешь первым.
сознание. Теперь его череп превратился в циклотрон, который раскручивал
свою спираль все быстрее и быстрее, пока он, полуослепший, полуоглушенный,
летел к улыбающейся маске...
о ней. Он даже не удивился тому, что понимал слова Затри. Затри...
обеими руками, а затем сорвал с себя маску и швырнул ее на стеклянный пол.
Лицо его было искажено болью, когда он смотрел на Сойера и Альпера.
который делал все, чтобы расколоть его череп пополам. И когда Сойер увидел
лицо Затри без маски, он все понял. Он расхохотался и, еще находясь в
воздухе, сорвал с себя маску...
нажимал кнопку управления. Но сейчас Сойер сам хотел этого. Он знал,
почему Затри сорвал маску, и знал, что происходит в мозгу самого Альпера.
понял. Маски каким-то образом тоже были передатчиками. Они генерировали
свои несущие волны. Кроме того, они были и мощными усилителями. Зрение и
слух человека, надевшего маску, усиливалось в тысячу раз. И те же
ультразвуковые колебания, которые сейчас звучали в мозгу Сойера,
тысячекратно усиленные, - звучали в мозгу Альпера, пока на нем была маска!
не смог сорвать маску, нащупал рукой кнопку управления и нажал ее
сильнее...
Он оглушал Сойера, но в голове Альпера он был еще более жутким, почти
смертельным. Он страдал гораздо сильнее Сойера.
голове Сойера, чтобы самому избавиться от этого. Оглушенный, полуослепший,
Сойер крепко прижимал пальцы старика к кнопке. Он надеялся только на то,
что тот постарается найти и нажать кнопку выключения до того, как этот
гром убьет их обоих.
передатчик связывает их, смерть Альпера означает смерть Сойера.
свободу действий... но...
на локтях и услышал, как что-то звякнуло на стеклянном полу. Сойер понял,
что это за тонкий блестящий металлический диск валяется с ним рядом.
был свободен.
выпрямился и затих. Тяжелая голова в улыбающейся маске Извера
запрокинулась и смотрела прямо вверх. Серые глаза в прорезях маски глядели
прямо на Сойера, но ничего не видели. Возраст всегда был трагедией Альпера
- но теперь он уже никогда не станет старше.
и смотрела на Сойера Клей. Она неуверенно подняла руку, когда встретилась
с ним взглядом, и он улыбнулся ей. Он не мог двигаться, он слишком устал.
был теперь всего лишь грудой расплавленного металла. И где-то за ним, в
другом измерении, остался навсегда потерянный его собственный мир - Земля.
Торонто напишет на его досье: "Закрыто". Сойер покачал головой, отгоняя
это видение. Теперь у него есть только Хомад. На Хомаде тоже можно хорошо
жить - больше ему ничего не остается.
он не забудет. Он подумал, что каждый раз, когда он напьется, он будет
говорить о ней. Если на Хомаде есть вино, подумал он, - то он должен
напиться и бубнить окружающим о Земле, о ее зеленых полях, о морях... Во
всяком случае, к нему снова вернется Земля, он сможет долго говорить о
ней, говорить более ласково, чем тогда, когда он жил на ней...
постарается...
клубящимся золотым туманом бездны к Затри... и к Клей.