почти катастроф - он отказался от этих попыток и остался вегетарианцем, но
вегетарианцем с хорошим аппетитом. Ему очень нравились здешние обеды. С
тех пор, как он прилетел на Уррас, он прибавил три-четыре кило; он сейчас
очень хорошо выглядел, загорелый после своего похода в горы, отдохнувший
за время каникул. Он выглядел очень впечатляюще, когда вставал из-за стола
в огромном обеденном зале с высоким, затененным, ребристым потолком, с
обшитыми панелями стенами, на которых висели портреты, со столами, на
которых в пламени свечей сверкали фарфор и серебро. Он поздоровался с
кем-то за другим столом и прошел дальше со спокойно-отчужденным выражением
лица. С другого конца зала его заметил Чифойлиск и пошел за ним, догнав
его у дверей.
притяжательных местоимений и выговаривал их, не смущаясь.
Библиотеку Благородной Науки - так в старину называли физику, и даже на
Анарресе это название в некоторых случаях применялось. Чифойлиск раскрыл
зонтик, а Шевек шел под дождем, как иотийцы гуляют на солнце - с
удовольствием.
слабая, правда? Побереглись бы.
дождем. - Этот доктор от Правительства, вы знаете, он назначил мне
какие-то процедуры, ингаляции. Это помогает: я не кашляю. Я просил доктора
описать этот процесс и лекарства по радио Синдикату Инициативы в Аббенае.
Он сделал это. Он сделал это с радостью. Это довольно просто; и, возможно,
это облегчит много страданий от пыльного кашля. Почему, почему только
теперь? Почему мы не работаем вместе, Чифойлиск?
библиотеки. Вдоль стен, под изящными двойными арками, в ярком свете
безмятежно стояли книги; на длинных столах стояли лампы - простые
алебастровые шары. Зал был пуст, но вслед за ними поспешно вошел
служитель, чтобы разжечь дрова, приготовленные в мраморном камине, и,
убедившись, что им больше ничего не нужно, ушел. Чифойлиск стоял перед
камином, глядя, как пламя охватывает растопку. Его колючие брови нависли
над маленькими глазками; грубое, смуглое, умное лицо казалось постаревшим.
сказал он. - Я полагаю, ничего необычного в этом нет.
один человек, как бы он ни был умен, не может увидеть то, чего не умеет
видеть. Как вы можете понять свое положение здесь, в капиталистической
экономической системе, в плутократически-олигархическом государстве? Как
вам увидеть это, вам, попавшему сюда с неба, из вашей маленькой коммуны
голодающих идеалистов?
Первопоселенцы были идеалистами, решившись променять этот мир на наши
пустыни. Но это было семь поколений назад! Наше общество практично. Может
быть, слишком практично, слишком озабочено лишь тем, как выжить. Что
идеалистического в социальном сотрудничестве, взаимопомощи, если это -
единственное средство, чтобы выжить?
этого не хотел! Ведь я, знаете ли, кое-что об этом знаю. Мы, на моей
родине, куда ближе к нему, чем эти люди. Мы - продукт того же великого
революционного движения восьмого века, мы, как и вы, социалисты.
Одна властная структура управляет всем - правительством, администрацией,
армией, полицией, образованием, законами, торговлей, промышленностью. И у
вас - денежная экономика.
трудящийся получает за свой труд такую плату, какой он заслуживает, - не
от капиталистов, которым он вынужден служить, а от Государства, членом
которого он является.
настоящий социализм?
и вам мог бы рассказать; но позволит ли мне ваше правительство объяснять
это в Ту?
отрывал взгляда от огня; на лице у него была горечь, морщины между носом и
углами рта стали еще глубже. Он не ответил на вопрос Шевека. Наконец, он
сказал:
хочу этого делать. Вот какой у меня к вам вопрос: вы бы не согласились
приехать в Ту?
Правительств Планеты...
рассчитывайте, что они вас спасут!
богато украшенную каминную полочку. - Паэ очень неплохой физик. И очень
услужлив. Но я ему не доверяю.
потому, что он скользкий сам по себе. Он опасен для вас потому, что он -
преданный и честолюбивый агент Иотийского Правительства. Он регулярно
доносит на вас (и на меня) Департаменту Национальной Безопасности - тайной
полиции. Видит Бог, я не склонен вас недооценивать, но как вы не
понимаете, что ваша привычка подходить к каждому просто как к человеку,
как к личности, здесь не годится, она здесь не срабатывает. Вы должны
понимать, какие силы стоят за отдельными личностями.
теперь он выпрямился, как Чифойлиск, глядя на огонь. Он спросил:
же, как и в моей. Потому что знать это - моя обязанность.
очень тихо, с ненавистью, заговорил.
меня бы здесь не было. Это знают все. Мое правительство посылает за рубеж
только тех, кому может доверять... А мне они могут доверять! Потому что
меня не купили, как этих проклятых богачей - иотийских профессоров. Я верю
в мое правительство, в мою страну. Я доверяю им! - Он говорил с трудом, в
его голосе была мука. - Пора бы вам уже оглянуться кругом, Шевек! Вы же -
как дитя среди разбойников! Они к вам добры, они вам дали хорошую комнату,
лекции, студентов, деньги, возили вас по замкам, по образцовым заводам, по
симпатичным деревушкам. Все - самое лучшее. Все прелестно, все отлично! Но
зачем? Зачем они привезли вас с Луны сюда, расхваливают вас, печатают ваши
книги, держат вас в этих укромных и уютных аудиториях, лабораториях и
библиотеках? Вы полагаете, что они это делают из научного бескорыстия, из
братской любви? Это - экономика выгоды, Шевек!
имело, когда он выходил из Форта Дрио.
перестал быть изгнанником. Я приехал сюда потому, что не думаю, что вы, в
Ту, хотите этого. Там, у вас, нас боятся. Вы боитесь, что с нами может
возвратиться революция, та, старая, настоящая, революция во имя
справедливости, которую вы начали, а потом остановились на полпути. Здесь,
в А-Ио, меня боятся меньше, потому что они уже забыли революцию. Они
больше не верят в нее, они думают, что если люди будут обладать
достаточным количеством вещей, они будут согласны жить в тюрьме. Но я
отказываюсь верить в это. Я хочу, чтобы стены рухнули. Мне нужна
солидарность, людская солидарность. Мне нужен свободный взаимообмен между
Уррасом и Анарресом. Я боролся за это, как мог, на Анарресе, теперь борюсь
за это, как могу, на Уррасе. Там я действовал, здесь я заключаю сделку.
же знаете, чего они от меня хотят.
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Херберт Фрэнк
Самойлова Елена
Ибсен Генрик