Чтение 27–й страницы книги ~Проклятый~

- Она тебе нравится?

Эдвард пожал плечами.

- Для меня она слишком динамична. Слишком любит быть наверху.
Предпочитаю тип мечтательной студентки, знаешь, гретое вино, у камина,
поэзия Лоуренса Фергингетти и Лед Зеппелин на адаптере.

- Просто ты не подходишь к нашим временам.

Эдвард рассмеялся.

- Наверно, ты прав.

Мы появились в "Корчме на Жабрах" как раз тогда, когда освободился
один столик у камина. "Корчма" была переполнена, бизнесмены и владельцы
магазинов задерживались по пути домой. Было тепло, на стенах были резные
дубовые панели, на которых висели картины кораблей и фарфоровые тарелки,
украшенные маринистическими мотивами. Он заказал виски "Шивас Регал", а
Эдвард потребовал пива.

- Должен тебе что-то сказать, - начал я. - Вчера я не хотел об этом
говорить по личным причинам.

Эдвард склонился вперед и сплел на столе пальцы рук.

- Наверно, я знаю, с чем ты хочешь говорить, если так тебе будет
легче выдавить это из себя.

- Три последние ночи меня посещал дух Джейн, моей умершей жены, -
заявил я. - В первую ночь я ничего не видел, только - слышал, как она
раскачивается на садовых качелях. На следующую ночь я уже видел ее там.
Вчера, когда я вышел в сад, я снова ее увидел. Затем она появилась в моей
спальне.

Эдвард озабоченно посмотрел на меня.

- Понимаю, - задумчиво ответил он. - Да, понимаю, почему ты не хотел
об этом говорить. Люди вообще не говорят о таких вещах. Сказала ли что-то
она тебе? Передала ли какое-то известие? Ты сам разговаривал с ней?

- Она... несколько раз звала меня по имени. Потом заявила, что хочет,
чтобы я трахнул ее.

- Да, - Эдвард кивнул головой. - У пары человек было подобное. Говори
дальше. Что она еще делала? Ты действительно имел ее?

- Я... я сам не знаю, как это назвать. Было что-то вроде секса, но
ужасно холодное. Никогда не забуду этого холода. Помнишь "Экзорциста", как
в комнате неожиданно становилось холодно? Вчера было так же. Кончилось
тем, что я увидел ее такой, какой она была во время катастрофы. Знаешь,
везде кровь и кости... чуть не умер от страха.

- И потому ты сегодня ночью не возвращаешься в Грейнитхед?

- Ты считаешь, что это плохо?

- Откуда же. Предпочитаю, что бы ты завтра был в хорошей форме, когда
будем погружаться. Под влиянием страха люди совершают ошибки. Наверно же
ты не хочешь утонуть во время первого же погружения?

- Твой чертов оптимизм ужасно действует на нервы.

Официантка в черном смокинговом жилете и черной мушке принесла нам
напитки. Эдвард отхлебнул пива, а я вытащил ручку.

- Есть еще что-то, - сказал я. - Буквы, выжженные на покрывале. Они
были на нем утром.

Я нарисовал на бумажной салфетке буквы, которые появились на моем
ложе, стараясь как можно более точно скопировать их. СПАСИ КОРАБЛЬ. Я
подал салфетку Эдварду, а он внимательно посмотрел на надпись.

- Спаси корабль, - прочел он. - Ты уверен, что это не просто
"спасение"?

- Нет. Наверняка речь идет о корабле. Эти буквы появились уже три
раза. Один раз были на зеркале в ванной комнате, еще раз на боку чайника.
Это значило именно "спаси корабль". Что-то требует, чтобы я спас "Дэвида
Дарка".

Эдвард надул губы со скептической гримасой.

- Ты на самом деле так думаешь?

- Эдвард, когда ты видишь призрака, то тебя охватывают чувства,
которых ты никогда не переживал, ты осознаешь такое, о чем до сих пор не
имел понятия. Разбужены не только чувства, но и интуиция. Мне никто не
сказал: "Это значит, что ты должен спасти "Дэвида Дарка". Такой
потребности не было. Это я знаю.

- Послушай, - запротестовал Эдвард. - Знаю, что я сам, как историк,
склонен делать поспешные выводы, но я считаю, что в этом случае ты зашел
чересчур далеко. У тебя нет никакой логики в поддержку своего утверждения.
Если мы хотим найти "Дэвида Дарка", мы к этому должны подходить логически.

- Есть ли у тебя кто-то из близких, который бы недавно умер? - мягко
спросил я его.

- Нет.

- В таком случае, ты должен поверить мне. Я видел свою умершую жену.
Я видел ее собственными глазами и даже имел ее, как духа, если можно так
сказать. Я начинаю понимать, что рядом с нашим миром существует другой,
полный боли, сомнения, страха и тоски. Может, если мы спасем "Дэвида
Дарка", что является твоим давнишним желанием, то мы найдем какой-то
способ, чтобы облегчить эти страдания, чтобы навсегда утихомирить этот
страх и эту тоску.

Эдвард опустил голову. Задумчиво он надул щеки.

- Знаешь что, - сказал он без следа иронии. - Это все звучит слишком
религиозно.

- Оно и есть религиозно. Разве ты не понимаешь, что все это как-то
связано с религией?

Эдвард с сомнением посмотрел на меня.

- Честно говоря, я не знаю, что это такое. Если ты действительно
видел этих духов, то ты знаешь больше меня, по крайней мере, в
практическом смысле.

Я поднял стакан.

- За завтрашнее погружение. Наверно, мне все же придется плавать с
вами, хотя мне этого вообще не хочется.

Вскоре после десяти я вышел из "Корчмы на Жабрах" и направился вверх,
в мой номер. Эдвард, которого ждала дома сестра, вышел около половины
десятого, а Джилли так и не появилась, так что я решил, что закажу себе в
номер бифштекс с печеной картошкой и проведу остаток вечера над учебником
по нырянию, который одолжил у Эдварда.

Я получил угловой номер на пятом этаже с видом на Жабры Салема. Из
окна я видел между деревьев подиум для оркестра, где позавчера я
разговаривал со старой ведьмой. Номер был выдержан в коричневых тонах:
коричневый ковер, коричнево-оранжевые занавески, коричнево-белая постель.
Немного многовато коричневого на мой вкус, но здесь было тепло, безопасно
и далеко от Аллеи Квакеров.

Лежа в носках на постели и ожидая моего среднепрожаренного бифштекса,
я раздумывал, а что теперь творится дома? Появится ли в нем Джейн в мое
отсутствие? Связаны ли в какой-то степени духи с особами, которых они
навещают? Я представлял себе мигающий призрак, странствующий из комнаты в
комнату, ищущий меня, и шепот, сопровождающий ее везде.

Я подумал еще о чем-то другом. Допустим, что я завтра утону или умру
по какой-то другой причине. Попаду ли я в ту же самую, заряженную
электричеством область, что и Джейн? Буду ли я, как и она, в образе духа
странствовать между одной и другой реальностью, никогда не зная покоя?
Сохранила ли Джейн полное сознание? На самом ли деле она осталась сама
собой, что она помнила, кто она такая?

Я все думал еще о Джейн, когда раздался сильный стук в дверь.
Невольно я подпрыгнул от страха.

- Уже иду! - закричал я и прошел на носках по ковру. Я открыл дверь,
но вместо своего средне-поджаренного бифштекса с печеной картошкой
обнаружил Джилли. Ее нос был багров от холода, но она улыбалась. Она
держала коричневый бумажный пакет, в котором безошибочно угадывалась форма
бутылки вина.

- Это в виде извинения за опоздание, - сообщила она. - Я могу войти?

- Конечно. Сними плащ. Выглядишь так, будто превратилась в сосульку.

- Я уже немного оттаяла. Промерзла до костей, когда была в Мидлтоне.
Эти древние девы яростные противности современности. Если обычной печи для
дерева недостаточно для подогрева дома, то по их мнению следует напялить
еще один свитер. Центральное отопление - это выдумка дьявола, от которой
человек ленится, слабеет и теряет желание к работе.

- Садись, - пригласил я. - Через минуту мне принесут ужин. Что тебе
заказать?

- Я на диете, но немножко отщипну с твоей тарелки.

- Какую же диету ты используешь? - заинтересовался я.

- Я называю ее Ценовой Диетой. Могу есть все, что стоит выше семи
долларов за фунт. Это учитывает красную икру, лососину, жареную утку и
лучшие сорта говядины. Ведь на самом деле от дорогой еды меньше толстеешь,
к тому же ее нельзя съесть много.

Мы немного поболтали об антиках и о торговле с туристами. Ведь, что
ни говори, а мы оба руководили магазинами. Потом кельнер принес мой
бифштекс. Мы открыли бутылку вина, марка Флери за 1977 год, и выпили за
свое здоровье. Я переполовинил бифштекс, и мы съели его, почти не
разговаривая в ходе еды.

- Наверно, ты думаешь, что я бесстыдница, раз ввалилась к тебе в
номер? - наконец заговорила Джилли.

Я отложил салфетку и улыбнулся.

- Я как раз ждал, когда ты наконец это заявишь.

Она покраснела.

- В конце концов, должна была. Надо же дать тебе возможность, чтобы
ты мог возразить, что в этом нет ничего дурного и что порядочная девушка