центральная дорожка все ширилась и становилась глаже, поэтому они смогли
идти без особых предосторожностей. С обеих сторон дороги возвышались
стены, они были почти нетронуты. Вскоре они шли по древнему проспекту,
который был отполирован многочисленными шагами.
наводить справки в библиотеке-людоедке. Наши хозяева боятся в нее сами
заходить.
казалась более озадаченной, чем рассерженной. - После всего того, что они
с тобой сделали.
ушами у нее все в порядке. Ты не так небрежно относишься к своей жизни,
как я к моей. Но, чтобы ответить на твой вопрос, скажу: почему бы и нет?
Есть ли что-нибудь, что ты не сделала бы, чтобы убежать с Суука? И, в
конце концов, что они такого со мной сделали?
низким и спокойным.
присутствии гетмана было глупо, - они только показали мне, что я уже и так
был очень давно мясником.
некогда были очень впечатляющими. Высокие бронзовые столбы с фронтоном,
который когда-то гордо возвышался над входом, а теперь косо свисал с
проржавевших опор, оплавленный каким-то древним огнем. Черное
прямоугольное отверстие в скале обрамлял красивый некогда рельеф, но его
узоры давно стерлись.
где слабый звук, а потом вошла внутрь.
сказал себе, что все было правильно, внешне это выглядело так, словно он
удерживает ее от бегства... Хотя на самом деле ему просто хотелось до нее
дотронуться. Ну, а почему нет? Через маленькое время он будет мертв или
безумен, и она тоже, так почему отказывать себе в этом невинном
удовольствии? Она не подавала виду, если его прикосновение и было ей
противно, хотя он понял бы, если бы она нашла его руки неприятными. Это
было бы само собой разумеющимся чувством. Но, может быть, она просто
хорошо скрывала свои чувства.
он аккуратно выбирал дорогу, чтобы не упасть, стараясь оставаться поближе
к пятну света, который давали лампочки на шлеме гетмана.
падения. Он воспользовался этой возможностью, чтобы посильнее прижать ее к
себе, и почувствовал виноватое удовольствие.
большом круглом зале. Небольшие люминесцентные панели, вделанные в стену
на уровне плеча, давали болезненный зеленоватый свет, а пол был ровный и
сухой.
мгновений Руиз понял, что это была аура, безошибочная аура исчезнувшего
великолепия. Время давило на них из черноты под потолком, гасило звуки их
шагов. Здесь, как казалось Руизу, призраки смотрели на них более открыто,
презирая убежища, словно они были призраками аристократического рода.
превратились в прах, панели на стенах истлели до нескольких досочек
темно-розоватого дерева. Поразительно, подумал он, что машины на острове
столько времени прожили без технического ухода и содержания.
занавесу, где три ниши горели более сильным светом, освещая высокие стены
за ними.
настолько похоже на запах бойни, что Руиз остановился, как вкопанный.
повелительный жест, указывая на ниши. Руиз покачал головой, не в состоянии
говорить. Он почувствовал, что его лицо исказилось каким-то чувством,
которое его предает.
в ответ. - Слишком рано, или слишком поздно, но я переменился.
дракона или людоеда. Кости усеяли пол, разбитые и обглоданные. В центре
ниши ложе из камня-пуховика поднималось высоко и гордо.
разложения. На нем была родериганская броня из какого-то серебристого
сплава. Тело лежало в расслабленном положении, голова откинута назад, руки
раскинуты. По открытому лицу ползали черви, и глаз уже не было.
Камень-пуховик был испачкан и покрыт продуктами разложения, и сама мысль о
том, чтобы туда лечь, наполнила Руиза ужасом, и мурашки поползли по телу.
все были заполнены разрядившимися батареями.
ржавчины. По знаку Желтого листа он всунул новую ячейку на место прежней и
повернул ее так, чтобы контакты соединились.
Ему так хотелось подойти к ней, обхватить ее, попросить, чтобы она тоже
его обняла. Он не смел этого сделать. Даже если бы не наблюдала за ними
гетман, которая пристально следила за проявлением хоть какой-нибудь
слабости, которую можно было бы использовать... он был слишком грязен, и
никогда не отмоется настолько, чтобы взять в объятия Низу. Но он весело
улыбнулся.
чтобы потом рассказать мне, когда я проснусь.
которая его окутала, на склизкую поверхность ложа.
Смерти. Я так верно ей служил.
депозита. Казалось, он лежал на той же самой кровати из камня-пуховика...
но запах падали исчез, исчезли кости. На него лился мягкий свет,
окрашенный тысячью тончайших световых нюансов, словно над ним где-то
высоко были цветные витражи. Он прищурил глаза, но высокий потолок
скрывался в ярком свете.
узорами, это были угловатые абстрактные схемы. Изразцы на полу были
переплетающимся узором синего и желтого, в них кое-где вплетались
бронзовые медальоны с изображением взрыва звезды. Чистое белое покрывало
лежало на ложе.
ли его что-нибудь страшное в огромном зале.
своему делу. По мрачному отношению родериганцев Руиз ожидал, что
виртуальный депозит окажется местом неприятным и страшным.
довелось побывать на Сууке.
поверить, что его тело все еще лежало на вонючем камне... и что его
сознание теперь находилось в синтетической, не настоящей реальности. Он
посмотрел на себя и увидел, что на нем были белые хлопчатобумажные брюки и
рубашка с открытым воротом и короткими рукавами. На ногах были полотняные
сандалии. Его ногти были коротко и аккуратно подстрижены, лицо гладко
выбрито. Все раны, ушибы и боли, которые он приобрел во время своего
пребывания на Сууке, пропали.
только слабым отражением того великолепия, которое он увидел снаружи.
был узор огромной сложности, по нему словно текли реки переливчатого
цвета. Через великолепие и царственность этого окна свет лился на
пространство зала, заполненное концентрическими рядами кресел, похожих на
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Мороз Александра
Распопов Дмитрий